Людмила Попова - В свете волшебного фонаря

– Я не могу ждать, – пробурчал непокорный Узбек.

– Ну, что с тобой поделаешь?! – вздохнул Голован. – Так и быть, забирай сотню! Пятьдесят – НЗ, остальные на житуху.

– А что такое НЗ? – удивился Узбек.

– Объясняю для малограмотных: неприкосновенный запас, – с серьёзным видом объяснил Голован. – Выходит, ты у нас самый высокооплачиваемый.

– Могу готовить на всех. И посуду мыть. И убирать квартиру. Раз вы ко мне по – доброму…

– Только делать всё без дураков, – пробурчал Профессор. Чтоб стряпал вкусно и мыл добросовестно.

– А то лишим пая, – поддакнул Голован.

– Конечно. Вы что ж думаете, у меня совести нет?! За сто зелёных ещё как постараюсь! Узбекским пловом буду кормить, пальчики оближите. Признаюсь, я весь измаялся: как там мои? Может кого уже и в живых нет.

– Все живы. Как деньги отправишь, сразу откликнутся, – успокоил Голован.

Профессор кивнул в подтверждение.

Головану самому не понравилась оплата. Он затеял спор, но Павлин сумел убедить, что это временное явление, что дальше будет лучше, что надо уметь ждать и т. д. и т. п. Голован, скрипя сердце, согласился, но где-то внутри, подспудно зародилось подозрение, что Павлин часть награды, предназначенной для них, оставляет себе. Свести с главным, который платит, Павлин категорически отказался: нельзя и баста. Все задания и оплата только через него. Таковы условия работы. Что оставалось делать?!

Через пару месяцев они полностью овладели «ремеслом». Теперь Голован с Узбеком по очереди угоняли заказанные «тачки». Если поначалу остерегались, воровато оглядывались по сторонам, сильно нервничали, то теперь действовали уверенно и даже элегантно. Приходили к супермаркету, поджидали нужный объект. Владелец шёл за покупками. За ним следовал один из подельников. Покупал пивка и сторожил жертву на всякий непредвиденный случай. Второй подельник, не упуская ни минуты, спокойно и непринужденно приближался к машине, отключал сигнализацию и уезжал, как на своей кровной. Именно так казалось со стороны для тех, кто не ведал секрета.

Когда пострадавший, не найдя машины, поднимал шум, появлялся Профессор. Сочувствовал, давал советы и вызывал своего мента, который деловито расспрашивал и изучал обстановку. Срочно звонил в отделение, чтобы организовали перехват. Вел себя безукоризненно. Ещё бы, за это хорошо приплачивали. Иногда и сам пострадавший раскошеливался, чтобы стимулировать поиски.

Конечно, ничего не находили. Угнанная машина сворачивала в ближайший переулок и исчезала в специальном гараже, где её уже ждали. Опять же благодаря звонку Профессора на нужный номер. Тут же меняли номерные знаки, красили в другой цвет. По заказу клиента тонировали стекла. В бардачок совали новый техпаспорт и страховой полис. Загримированная до неузнаваемости машина уходила к заказчику.

Когда к Рустаму приехала мама, он пригласил Лену с её мамой в гости.

Мать Рустама, Вера Астаховна, оказалась искусной кулинаркой. Маленький стол ломился от угощений. У гостей уже переполнись животы, а Вера Астаховна без конца приносила из кухни все новые блюда. Дагестанские и белорусские, так как она оказалась белоруской, родом из Гомеля. С мужем Гасаном, отцом Рустама, познакомилась в госпитале. Выпускница медицинского техникума только осваивала работу, когда молодой курсант школы милиции попал на лечение. После выписки из госпиталя не захотел расставаться с приглянувшейся медсестрой и увёз к себе на родину. Там и прожили всю жизнь. Вырастили Рустама. Второго сына потеряла из-за несчастного случая.

Дарья Петровна не помнила, когда их с дочерью так радушно принимали. Мать Рустама пришлась ей по душе. Чуя, что имеет дело с будущей родней, пригласила к себе на обед. Она тоже умела и любила стряпать.

Дарья Петровна наготовила того, что лучше удавалось: борщ на тройном бульоне (свинина, говядина и баранина), пироги с грибами, цыплята табака. Лена помогла с салатами: греческим и крабовым. Из напитков в память об отце выбрали «рябину на коньке» и домашний морс из клюквы.

Гости привезли кучу гостинцев домашнего приготовления: виноградное вино, халву, варенье из айвы, вяленую хурму.

Подивились на коллекцию часов: да у вас тут настоящий домашний музей!

И самое главное: Рустам сделал Лене предложение.

Свадьбу решили сыграть на родине Рустама:

– Отдохнёте как на курорте: море, горы! Красота – не наглядеться! Свадьбу справим на свежем воздухе, в саду. Вся родня и соседи соберутся. Разве ж в Москве возможно такое?!

Дарья Петровна засомневалась, сможет ли ехать так далеко с больными ногами.

Её успокоили:

– Доехать – пара пустяков: такси, потом поездом, а там на машине встретим.

В общем, уговорили.

Той ночью долго не ложились спать. Пока убрали со стола, перемыли посуду. Дарья Петровна вдруг расплакалась.

– Ну, что ты, мам? – удивилась Лена. – Словно беда случилась! Будто на войну провожаешь. Чего плакать-то?!

– Я от счастья, – отвечала мать, утирая кончиком полотенца покрасневшие глаза. – Помнишь, после гибели отца я говорила, что очень виновата? Теперь время настало открыть секрет: Бог его отобрал у меня за грехи… Тут мать всхлипнула, промокнула слёзы полотенцем и продолжила, стыдливо пряча от дочери глаза. – В молодости ему не я, другая нравилась. Нет её рядом, – он со мной, а как появится другая, – он на меня и не глядит. Наверное, надо было уступить, а я оговорила соперницу: наврала, дескать она изменяет. Он поверил. Очень переживал. Не смог простить и женился на мне, хотя так и любил ту, другую. Я всё время боялась его потерять. Когда его не стало, решила уйти за ним, таблеток наглоталась. Врач строгий попался, отходил и отругал.

Теперь Лена поняла, что рассердило доктора, почему он так отчитывал больную мать: «Не забывайте, что у вас есть ребёнок!» Страшно представить, чтобы она делала, оставшись и без отца, и без матери.

– Я – великая грешница. Потому счастлива за тебя до слёз.

Мать сидела, согнувшись, на табуретке, боясь взглянуть на дочь, чтобы не прочесть в её лице осуждение, а быть может и презрение.

В порыве нежности Лена обняла и крепко прижала мать к себе.

– Такова жизнь: все отбивают друг у друга и не только женихов и невест, но даже мужей и жён. Ты за любовь боролась, а другие ради корысти, чтоб потом изводить и мучить. Знаю, видела, как ты берегла отца, как о нём заботилась. И меня научила любить. А та другая, может, запилила бы: по дому не помогаешь, денег мало приносишь, всё плохо, всё не так! Вон наши соседи без конца, почти каждый день, грызутся, как кошка с собакой. Дети измучились: им и отца жалко, и мать. Ты у меня – замечательная! Самая лучшая мама на свете! Дай-ка я тебя поцелую, грешница моя липовая. Выкинь глупости из головы и не вспоминай больше! Обещаешь?