Елена Хуторная - Без края

Флайя замедлила время, Шае показалось, что она целую вечность просидела на этой скамейке, хотя на самом деле прошло не больше десяти минут. Ник даже не хватился ее, не начал названивать и выяснять, где она, не потревожил ее. Зато когда Шая поднялась со скамейки и продолжила путь через парк, она уже могла жить дальше.

И был еще один момент, когда Шая осталась совсем одна. Федя тогда переехал от них, пошел работать, снял квартиру, сказал, что хочет жить один. Для Шаи оказалось неожиданным оказаться наедине с Ником, Федино решение казалось чуть ли не предательством, и снова так отчетливо вспомнился уход Вэи.

Вэя выбрала тот момент, когда Шая была одна дома, с Ником они поссорились, и он уехал на дачу, хотя был уже конец октября. Шая не находила себе места, не находила точку опоры в себе, в жизни, снова казалось, что жизнь пуста и бессмысленна. Долго не могла уснуть, но наконец задремала зыбко и беспокойно.

Вэя снова окутала ее, убаюкала. Отогнала нечисть, которая уже готова была напасть на Шаю в ее самом беззащитном, уязвимом состоянии. Разгладила, успокоила ее сон, и он стал более глубоким, целебным.

Шае тогда не снились сны, но когда она проснулась, то даже удивилась, из-за чего устроила весь сыр-бор накануне. Собралась и поехала на дачу к Нику. Вдруг так захотелось ощутить аромат влажных елей, которые росли на их участке. И после того дня, который они с Ником провели у камина за бутылкой красного вина, все как-то снова наладилось.

Вернувшись в настоящее, Вэя обнаружила, что Шая собирается на свадьбу к сыну. По-прежнему напрочь отрицает возможность отношений между их семьями, но присутствовать на свадьбе исключительно ради приличий и традиций все-таки находит нужным.

Потом так же исключительно ради приличий она поехала на выписку снохи и внука из роддома. Чтобы не ехать с пустыми руками, купили несколько наборов одежек для новорожденного, подгузники, погремушки, большой букет и торт.

Шая полагала, что на этом визите ее общение с семьей сына прекратится раз и навсегда, но посмотрела в личико внука, взяла его на руки и поняла, что никого не любила так – даже, наверное, сына, – как это хрупкое, нежное создание.

Шая и Ник поехали к Феде и Ане домой, и Шая сама уговорила Аню пойти поспать, уверила ее, что с маленьким Сережей уж точно ничего не случится, пока она за ним присматривает.

– Спасибо, Серж, – подумала Вэя, глядя на младенца, – воистину умеешь ты создать атмосферу душевности, в которой растает даже самое обледеневшее сердце.

Когда Ник с Шаей ехали вечером домой, Шая начала писать что-то в телефоне.

– По работе? – спросил Ник. Переживал, что Шая мало отдыхает, даже в выходные ее не оставляют в покое.

– Пишу заявление на отпуск, – сказала Шая.

– Отпуск? – Ник был ошарашен. – Не помню, чтобы за эти пятнадцать лет ты хотя бы раз была в отпуске.

– Так не кажется тебе, что пора уже? – съязвила Шая.

И она действительно пошла в отпуск, проводила много времени помогая Ане, а когда Сережа подрос, он стал часто бывать у бабушки и дедушки. И Вэя видела, как оттаивает душа Шаи, как она снова наполняется светом и любовью и начинает любить всех вокруг.

Однажды Шая после работы заехала в магазин и вернулась домой с целым набором красок, кистей и бумаги. На ее холстах рождалось что-то неопределенное, абстрактное. Ник смотрел на ее картины и только смущенно хмыкал, говорил, что он ничего не понимает в искусстве, поэтому не может судить.

Зато душа Вэи пела при соприкосновении с Шаиными творениями. Сама того не осознавая, Шая в цветах и формах выражала свою способность создавать новое, именно то, что всегда увлекало ее больше всего. А значит, она возвращалась к себе.

Да это было понятно и по многим другим признакам. Шая снова излучала свет, рядом с ней приятно было находиться, она снова радовалась жизни, благодарила эту жизнь.

Уже все, и близнецы, и Флайя говорили Вэе, что пора уходить, что они сделали все, что задумывалось, и даже больше.

– К тому же Серж теперь с ней, – напоминал Кёльне.

Но Вэя медлила, боязно было оставлять Шаю – вдруг без ее поддержки она снова начнет проваливаться?

– Ты не можешь опекать ее до самого конца, – сказала Флайя, – в том и смысл, что Шая сама должна выбрать этот путь.

Почти через год, снова летом, маленький Сережа играл на полу в гостиной, а Шая сидела на диване, набрасывала что-то на листе бумаги. И вдруг подняла глаза, посмотрела прямо в пространство открытого окна, где по обыкновению зависала Вэя, и подумала: «Я простила тебя, боже, я больше ни в чем тебя не виню. И Ника простила, спасибо ему за то, что он со мной все эти годы. Спасибо вам обоим».

Сережа засмеялся в этот момент, обернулся к окну и тоже посмотрел на Вэю. А у Вэи так спокойно, так тихо стало на душе, впервые за многие годы. И в тот момент она поняла, что теперь действительно можно уходить.

С тех пор Вэя больше не проводила с Шаей так много времени, как раньше. Наведывалась иногда, заглядывала к Сереже, тот всегда улыбался ей, смеялся. Шая стала гораздо спокойнее, расслабленнее, все больше стала интересоваться окружающим миром, радоваться мелочам, стала теплее относиться к Нику. И вообще она вдруг поняла, что Ник это тот человек, единственный наверное, с которым она может говорить о Вэе. Это тоже поспособствовало их сближению.

В круге решили, что они вполне могут сходить в их мир, теперь можно было и им немного отдохнуть.

– Только пойдемте на этот раз в мир красок? – предложил Кёльне.

Флайя задребезжала – не любила краски, плохо их чувствовала. А Вэя даже рада была этой возможности, так что поддержала близнецов, и они пошли в круг.

Вэя всегда с любопытством ждала очередного вхождения в круг и создания нового мира – они порождали интересные ощущения. Это было похоже на то, как каждый оргазм в общем мире порождает различные цветовые образы в воображении. По ощущениям вхождение в круг тоже напоминало чувство наслаждения, душевного подъема, только иного рода, не сексуальное – такое бывает, когда люди соединяются в общем порыве, объединены общей целью, или поют в хоре, или танцуют на концерте любимого исполнителя. И образы в этот момент рождались самые разные – то это было похоже на стремительное движение поезда по ровным рельсам, то на поднимающиеся к поверхности пузырьки воздуха в воде, то на стелющийся под ветром ковыль или на облако, на глазах меняющее форму.

Вэя не могла понять, связаны ли эти образы с тем, какой в итоге будет создан мир, или с общим состоянием их круга, или с ее собственным состоянием, но наблюдать за этими ощущениями ей нравилось. Все рождающиеся в сознании образы, может, были и непонятны, но всегда казалось, что они полны смысла и выполняют некую функцию, как сны, например.