Эдуард Тополь - На краю стою

А в действительности была, конечно, еще одна – основная и негласная – причина гюльфаринской роскоши, но Алеся не успела об этом подумать – автобус остановился на сверкающей рекламой улице Независимости. Алеся и несколько ночных пассажиров вышли, и Алеся, перейдя улицу, вошла в расцвеченное огнями казино «Памир». Здесь она привычно поздоровалась с охранниками – могучим Биллом, верзилой Ратуллой и жилистым крепышом-каратистом Мансуром, поднялась в служебную комнату с металлическими шкафчиками, открыла своим ключом один из них и переоделась в служебную форму – белая кофточка-рубашка с кружевным воротничком, бордовый фирменный пиджак с вышитой эмблемой «ПАМИР», бордовая юбка и строгие черные туфли на низком каблуке. Хотя все девчонки, работавшие в казино – от официанток до девушек по вызову, – были обязаны ходить на высоких и даже высоченных каблуках, была здесь категория служащих, которые отвоевали себе право ходить, а точнее, стоять на низких. Эта категория называлась «крупье», и Алеся была одной из них.

Через пятнадцать минут, поправив макияж, она уже стояла у стола и стремительным веером раскладывала карты перед игроками…

…Исклеванный и преследуемый грифами и слепнями полутруп только изредка оживал от боли, поднимал голову и видел вдали горную дорогу, огибавшую каменистый склон, и машины, которые катили по ней, пыля…

Он попробовал кричать, но только беззвучный сип выходил из разбитых и обуглившихся губ. И никто не видел его – там, в высоте, над крутым обрывом, машины пролетали по горной дороге, не обращая на него внимания.

А он лежал в лощине под этой дорогой, лежал на раскаленных от солнца камнях – лицо и плечи уже сгорели, тело исцарапано, ноги исклеваны до костей. Но он еще шевелился и двигался. Или – думал, что движется, а на самом деле это был уже просто труп, живой труп, который едва копошится и которого вот-вот сожрут муравьи и грифы…

В казино гремела музыка. Исполняя танец живота, юная красавица узбечка с высокой грудью яростно трясла бедрами. Полуголые девушки в узеньких лифчиках и мини-юбочках по первому зову игроков подносили им бесплатную выпивку. Хозяин казино, франтовато одетый и с сигарой во рту, прохаживался по залу, зорко следя за крупье. И Алеся, тасуя карты, могла лишь исподволь рассматривать игроков за своим столом – одного… второго… третьего… Черт возьми, они совершенно разные: русские, узбеки, корейцы, таджики… молодые, пожилые и старые… франтоватые бизнесмены и бандиты в спортивных костюмах…

Крутится колесо рулетки, шарик бежит по кругу…

Игроки ожесточенно курят… азартно играют… много пьют…

Наконец игра заканчивается, игроки отходят, и Алеся устало прикрывает глаза.

За соседним столом игра тоже закончилась, и Анжела, соседка-крупье, подошла к Алесе.

– Идем! Я сейчас лопну!

Они пересекли зал, зашли в женский туалет, заняли обе кабинки.

Анжела, усевшись на унитаз, торопливо открыла сумочку, достала пудреницу и ссыпала из нее на ладонь дорожку кокаина. Шумно вдохнула, облегченно закрыла глаза, откинула голову. И так, расслабленно писая, спросила через стенку:

– У меня чистый. Будешь?

– Нет, спасибо, – ответила Алеся из своей кабинки.

– Все еще ищешь, кто его заказал?

Алеся промолчала.

Анжела усмехнулась:

– Думаешь, они придут к твоему столу и скажут: «Это мы его кастрировали»?

Алеся не ответила.

– Тут ползала наркодилеров. Даже больше, – сказала Анжела. – Какая разница, кто твоего заказал? – Она насыпала из пудреницы еще дорожку, вдохнула. – Ты фильм «Касабланка» видела?

Алеся молча вышла из своей кабинки, подошла к зеркалу. Анжела присоединилась к ней, вдвоем они занялись своими прическами и макияжем.

– У нас тут такая Касабланка! – продолжала Анжела. – Эти звери уже весь мир на иглу посадили. С ними даже американцы не могут справиться.

Подведя губы темной помадой «Shick», Анжела спросила в упор:

– Ну хорошо. Ищешь и ищешь, не мое дело. Но он уже восемь месяцев как инвалид. Как ты живешь без секса?

– Живу… – нехотя ответила Алеся.

– А я бы не смогла. Если у меня неделю нет мужика, я с ума схожу!

– Ты же с хозяином спишь.

Анжела усмехнулась:

– Да какой он мужик? Так, название… – И вдруг осторожно коснулась пальцами шеи Алеси, провела рукой по плечу.

От этого нежного касания Алеся невольно закрыла глаза.

И Анжела, разом осмелев, тут же обняла ее, привлекла к себе, хозяйски положила руку на грудь.

– Ласточка моя, лапонька… Господи, как я хочу тебя…

Но Алеся, спохватившись, тут же оттолкнула подругу.

– Нет! Отстань!

– Дура! – раздраженно бросила Анжела. – Такой станок пропадает!

Экскурсионный автобус со школьниками катил по горной дороге. Дети шумели, пели, баловались и лупили друг друга щелбанами. Молодая учительница, как ни кричала, не могла с ними справиться.

Неожиданно пятилетняя девочка, сидевшая возле водителя, показала рукой за окно:

– Смотрите! Птицы дядю кушают!

– Фигня! – сказал мальчик постарше. – Какой еще дядя? Падаль какая-то.

– Собака или горный козел, – произнес еще один.

Действительно, сверху, с горной дороги, было неясно, кого клюют грифы.

И автобус покатил дальше, удаляясь от того места, с которого были видны Андрей и грифы, клюющие его.

Но маленькая девочка, заупрямившись, пустилась в рев:

– Мама, они его скушают! Скушают дядю!

– Катя, перестань! – нервно сказала учительница. – Какого еще дядю?

– Там! – Катя показала ей за окно. – Птицы дядю кушают!

Учительница выглянула в окно и вдруг закричала водителю:

– Стой! Останови машину!

На рассвете над городом разносится протяжный крик муэдзина: «Алла-а-а-а-ах уакбар!» Пустой городской автобус взобрался в гору и остановился на окраинной остановке. Алеся вышла из автобуса и устало двинулась в сторону дома. По дороге Алеся остановилась у продовольственного ларька, купила лаваш, овощи и каймак – свежую местную сметану. С пакетами прошла через двор, вошла в подъезд, открыла ключом свою квартиру на первом этаже. Но прежде чем войти, устало прислонилась головой к двери и замерла так, словно собирая силы для новой работы или испытания. Затем, глубоко вздохнув, открыла дверь и, сбросив в прихожей туфли и оставив на стуле пакеты с покупками, прошла в туалет, взяла там литровую стеклянную банку и направилась с ней в спальню.

Андрей, лежа в кровати, встретил ее открытыми глазами.

– Доброе утро, – сказала она, но он промолчал.

Она откинула одеяло и увидела то, на что без подготовки действительно трудно смотреть: оголенные культи-обрубки и пах, изуродованный ужасными шрамами и торчащей внизу живота цистостомой – отводной трубкой-катетером из мочевого пузыря.