Эдуард Тополь - Влюбленный Достоевский

Легла. И, лежа без подушки, уже спокойно продолжила:

– А надо начинать с физического развития пальцев. Тренировать надо пальцы – на столе, на доске. Чтобы было чем играть.

– На столе?! – изумилась Альбина и, спохватившись, проговорила, стараясь не разжимать губ: – Ну, тогда тебе будет легко. Стол – не проблема. Вот инструмент, хорошо настроенный…

– А что – настройщика нет?

– Здесь?! Ездил один из Москвы, пока Ленку не увез. Теперь сидим. Впрочем, тебе сначала таких учеников набросают – с ними только на столе и играть.

– А таких вообще не надо принимать!

– Угу. Мы тут одну отчислили по непригодности – до сих пор от мамаши покоя нет. Ну что, спим?

– Спим, – соглашается Лариса, но тут же продолжает: – А с пением что? Надо сначала научить детей правильно дышать, а потом уже – рот раскрывать. Тут вообще вокальная революция нужна!

– Хорошо, утром устроим. Спи уж, вокальная революция! – говорит Альбина и закрывает глаза.

Но спустя минуту, когда Альбина почти засыпает, Лариса вновь поднимается на локте.

– Слушай, а почему «для приезжающих»?

– Что? – сонно переспрашивает Альбина.

– Ну, почему там написано «Дом для приезжающих»? Надо ведь «для приезжих».

Тихо вздохнув, Альбина вяло спрашивает:

– Тебе не все равно?

Лариса вновь ложится, закрывает глаза, и кажется – она уже уснула. Но спустя минуту она открывает совершенно несонные глаза и говорит:

– Знаешь, я решила. Раз мы будем жить с тобой, давай проигрыватель купим. А?

Она поднимается на локте и ждет ответа. Но Альбина молчит – то ли ей надоело, то ли действительно спит. А может, ей снова слышится «Турецкий марш».

В час сводной репетиции хора улица, на которой стоит музшкола, оживает из-за спешащих в школу детей.

Вот и сейчас, под проливным осенним дождем, сбивающим с веток желто-багряную листву, бегут, обгоняя друг друга, подростки.

Три девочки, подняв над головой портфели, мчатся прямо по лужам. А эти две, постарше, укрывшись большой клеенкой, не торопятся – им надо поговорить. А вот, окатывая водой и без того мокрых прохожих, к школе на рысях подкатил заляпанный грязью «газик» – приехали ученики из пригородного совхоза, видно, уважили их взрослые, дали машину – иначе не доберешься. Сухие и шумные, дети высыпали из «газика» под дождь с гоготом, как гуси в озеро. Мальчики в куртках-болоньях хорохорятся под дождем, не торопятся, а девочки, оберегая колготки и прически, нырнули под карниз школы и, прижимаясь к стене, бегут к крыльцу.

Школьный коридор тоже переполнен детьми. Здесь и малыши, и старшеклассники. Кто-то на ходу настраивает скрипку, кто-то тащит виолончель, всюду голоса и звуки инструментов, двери классов еще распахнуты, какая-то девочка потеряла ноты… Сквозь эту толчею расходятся по своим классам педагоги. Вот баянист Панаев с классным журналом под мышкой. За ним торопится белобрысый паренек с тяжелым баяном в футляре. Ему тяжело тащить инструмент – держа ручку двумя руками, он подталкивает его левой ногой. Вот пробирается к своему классу Юлия Степановна – невысокая и худенькая, как подросток, отрешенная и независимая, она несет свою скрипку поверх голов учащихся. За ней, окликая ее, спешит молодая женщина в линялом оранжевом плаще – та, с которой уже как-то разговаривала в школьном дворе уборщица тетя Маша.

Седая, аккуратная пианистка Лидия Павловна пропускает в свой класс ученицу и торопливо закрывает дверь – прячется от коридорного шума.

Мимо, спеша в зал, протискивается Лариса – теперь это уже Лариса Викентьевна, педагог и аккомпаниатор. Она и в школе освоилась быстро и чувствует себя тут свободно, раскованно, хозяйски.

А Юлия Степановна обернулась к настигшему ее оранжевому плащу:

– Я же вам сказала – прием окончен. Собирать комиссию специально для одного ребенка никто не будет. Если ей нет и шести лет – что вы волнуетесь? Придете весной. Все, у меня урок. – Она отворачивает худое, нервное лицо, спешит в класс.

– А может, я приду с ней? Вы послушаете. Скажите, когда вы свободны?.. – еще просит мамаша в оранжевом плаще, но Юлия и не повернулась, закрыла дверь.

Тетя Маша дает звонок и гонит всех с ковровой дорожки в зал. Ворчит на директора:

– Нет, вы глядите, что делается, глядите! Нет, вы как хочьте, а когда хор, я дорожку стелить не буду. – И тут же кричит на двух опоздавших девочек, которые в грязных резиновых сапогах бегут по дорожке к залу: – Куда?! А ну назад, переобуваться! Кому сказала?!

Директор – Иван Иванович Фоменко, маленький, сухой, с седой кучерявой опушкой вокруг пролысины – вздыхает и молча уходит в свой кабинетик. Он идет по дорожке, прихрамывая и выбрасывая левую ногу вперед и чуть вбок, будто загребая ею воздух.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.