Владимир Дараган - На Верхнем озере

Задача каждого – это укатать себя к концу дня, как укатывали Сивку крутые горки.

Фотограф

Я откололся от группы и уныло бреду со своей нелегкой ношей. С каждым приездом на озеро мой рюкзак становится тяжелее и дороже. На качестве снимков это не отражается, но теперь любая съемка превращается в мучительный процесс работы головного мозга. Мне нужно вспомнить какие стекла лежат в коробочках, как их надо использовать, какие кнопки камеры нажимать. Теперь, даже установка штатива – это постоянное решение задачек по стереометрии. На выбор ракурса и прочие глупости, типа выравнивания линии горизонта, не остается ни времени, ни сил.

Благословенные времена смартфонов с хорошей камерой еще не наступили.

Река

Я люблю эту реку. Она впадает в озеро спокойным потоком, и только пена напоминает о страшных каньонах, через которые река пробивает свой путь. Каньоны недалеко, метров пятьсот от берега. Там можно ходить зимой, когда от реки остается крошечный ручеек, текущий под толстым слоем льда. Сейчас там царство дьявола. Белая пена с ревом несется между отвесными скалами. Водопад следует за водопадом.

В каньоне висят мостики, где смелые туристы фотографируют пену. Я не люблю эту пену. Я помню, как плыл в подобном каньоне и мой спасжилет не хотел меня держать на поверхности. Мы с МС идем выше по течению. Перед каньонами река разливается, шумит перекатами и небольшими порогами.

Это наше любимое место. Вокруг северный лес с остроконечными елями и чахлыми березами. Небольшие скалы в русле. Они обкатаны водой и за много лет стали круглыми и гладкими. В теплую погоду там можно подолгу сидеть на разогретой шершавой поверхности, смотреть на желто-коричневую воду в маленьких водопадах и вспоминать карельские пороги, на которых такая же коричневая вода становится золотистой в лучах низкого северного солнца.

Вершина

Эта вершина нас манила уже два года, но мы ее оставляли на потом. Казалось, что не хватит сил. Вершина торчала из непроходимого леса и болот. Даже подойти к основанию было непросто.

– Ну что, пойдем? – я был настроен решительно.

Казалось, что если мы там не побываем, то будет ощущение, что мы начали сдавать и нам пора уже ездить только на теплые мексиканские пляжи. МС уговаривать не надо. Любая инициатива с моей стороны, если только она не направлена на возлежание в гамаках, категорически приветствуется.

Первые метры были по сказочному сосновому лесу. Потом лес стал березовым. Потом про лес я не помню, а помню чавканье грязи под ногами, скользкие камни, высокую колючую траву, корни деревьев, образующие лесенку, и влажный тяжелый воздух.

Потом тропа рванула вверх, стала карабкаться мимо отвесных скал, по сухим осыпям, мимо корявых горных деревьев и затем стала почти неразличимой на огромных каменных плитах.

Наконец мы вышли на место, где выше уже ничего не было. Это была вершина!

Мы чувствовали себя победителями и героями. Но недолго. Вдруг поблизости раздались веселые голоса и показалась группа альпинистов. Ее возглавляла девочка лет пяти. Она показывала дорогу своей трехлетней сестре и очень беременной маме с тяжелым профессиональным фотоаппаратом в руках. Группы замыкал папа с огромным рюкзаком, где были объективы к фотокамере, одежда, вода и перекус для всего семейства.

К озеру

В Миннесоте около 12 000 тысяч озер. Выбирай – не хочу! Но МС сумеет найти озеро, которое лежит за тремя горными грядами, и к которому ведет жуткая тропа через камни, скалы, болота и дремучие берендеевские леса, где бродят медведи, воют волки и иногда ходят отчаянные туристы, для поднятия адреналина и сбрасывания лишнего веса. Озеро называлось Bean Lake, я дал английское название для того, чтобы какая-нибудь безрассудная головушка не вздумала повторить наш подвиг.

На вершине второй скалистой гряды мы увидели маленькое озеро среди зеленого болота.

– Это оно! – обрадовался я. – Ставь птицу и поворачиваем назад!

МС вынула карту, долго ее вертела, потом начала вертеться вместе с картой.

– Ну? – спросил я юного географа.

– Карты говорят, что нам с тобой предстоит еще дальняя дорога вон на тот хребет.

МС показала на далекие скалы, еле различимые на цветном осеннем горизонте. Тропа по острым камням резко ныряла вниз и терялась среди угрюмых елей. Потом она должна была по всем законам физики и теоремам математики идти вверх. Я потер пятки, они уже никуда идти не хотели, они хотели залезть в кресло и там спокойно ждать, пока их хозяин попьет пива.

– Зато там нам будет счастье!

– Это почему?

– Мы преодолеем собственную лень.

У меня с ленью были прекрасные отношения, мы мирно жили вместе и пытались хоть иногда наслаждаться жизнью.

Наконец мы выползли на последний хребет. Дальше карта ничего не показывала, тут земля уже закруглялась. Под нами был отвесный обрыв, внизу зеленело озеро, за ним была смешная лесистая горка, а за горкой блестело еще одно озеро.

– Если ты сделаешь двадцать шагов, то картина будет полной, – сказала МС. – Я туда уже сбегала!

Я посмотрел на рюкзак с камерой и объективами, вздохнул и тоже побежал, прихрамывая на все ноги одновременно. Снимок получился, но он не передает состояния фотографа в момент съемки. Вернее, отсутствия какого-либо состояния.

Агаты

Я брожу по агатовому пляжу на Верхнем Озере. Агатов тут много, но искать их лень. У озера на теплой гальке сидят два профессиональных фотографа и жмурятся от яркого солнца. Их камеры зачехлены, они смотрят, как я устанавливаю штатив, вздыхают и отворачиваются, чтобы не видеть, как работают другие люди.

Я их понимаю – работать не хочется во все времена года. Но летом особенно не хочется чем-либо заниматься. Быстренько щелкаю и ухожу.

Жизнь в облаке

На гору, где стоял наш лагерь, пришло облако и осталось там жить. В детстве я видел картинки, где Бог, изображаемый в виде добродушного старичка, сидел на облаке и смотрел на землю. Не знаю, как жить на облаке, но жить внутри облака не очень приятно. Особенно, когда тепло.