Мира Гладких - Сказания Всадников

Время пришло, улыбнулось, предложило Смерти скинуть капюшон, взъерошило янтарные с проседью волосы и сказал:

– Я хочу показать тебе кое-что, Митри. Иди за мной.

Они дошли до границы. Там Митри замер.

– Прости, великое Время, но если я пойду дальше, то не смогу больше уводить людей. Я увожу их в мир, который придумал сам, а там за границей… Пустота. Я знаю. Я не хочу ломать то, во что верю, прошу тебя, не надо.

– Пойдём, – мягко повторило Время. Оно обняло Смерть за плечи и закрыло ему глаза. Захохотало глубоко, хрипловато, и перевело Митри через границу.

– А теперь смотри.

И Митри послушно открыл глаза. Он долго стоял молча, а потом засмеялся – заливисто, громко, счастливо. Хотя и смеяться Смерти тоже не положено.

– Это тот самый мир! – Смерть радостно повернулся ко Времени. – Но как? Как? Тот самый, в который я верил!

– Ты сам создал его, – Время пожало плечами так, словно не случилось ничего необычного. – Точнее, его создала твоя вера, Митри. Такой сильной она была. Ты так хотел уводить людей в мир чудес и тёплых слов, что пустота услышала тебя и… изменилась. Честно говоря, – в уголках тёмных глаз великого Времени пряталось уважение, – на моей памяти такое впервые.

К вечеру Юпи вернулся домой. Пришёл со школы, слегка расстроенный неудачно написанной работой. Устало потёр удивительные, карие с серебряными прожилками глаза. Услышав громкий топот, улыбнулся.

– Братик! – поймал на руки кудрявого пацаненка лет восьми, засмеялся, погладил по лохматой голове.

– Здорово, Лодька! Дом не разнес без меня? Поел?

– Поел. – Лодька спрыгнул с рук на пол и, гордо скрестив руки на груди, сообщил, – А еще пельмени тебе приготовил. Сам!

– Да ты шутишь! Настоящие пельмени, Лодь! А я голодный, как космический пират. Обед какому-то котенку отдал, представляешь? – Юпи шутливо всплеснул руками.

– Тогда ты не пират, – серьёзно помотал головой Лодька. – Пираты никогда ни с кем не делились! Братик, пельмени остывают, пойдём на кухню! – он схватил засмеявшегося Юпи за холодные пальцы и нетерпеливо повёл за собой.

Когда Юпи с аппетитом отправил в рот последний пельмень и поблагодарил сияющего Лодьку, тот спросил:

– А можно мне сегодня с тобой на крышу? Я тоже хочу зажечь хотя бы одну звездочку.

– Зажечь у тебя пока не получится, ты же знаешь, братишка. – слегка виновато улыбнулся Юпи, – Но можешь посидеть рядом со мной. Если пообещаешь не носиться вокруг и не изображать бешеную птицу. Грохнешься еще.

Оказавшись на крыше, Лодька, конечно, не смог усидеть на месте. Он прыгал вокруг брата, болтал светлыми кудрями, не замолкал ни на минуту и всячески нервировал Юпи, пока тот не сказал тихонько:

– Пора.

Пацаненок мгновенно затих, опустился на прохладную, успевшую к вечеру остыть черепицу, и с внимательным, тихим восторгом стал наблюдать за действиями старшего брата.

Юпи подошёл к самому краю крыши. Встал прямо, как стоят солдаты в засмотренных Лодькой до дыр фильмах. Прижал к груди открытую ладонь, вздохнул, зябко вздрогнул всем телом и поднял руку, чуть сияющую синевато-льдистым светом, к беззвездному небу. Замер.

Слабо замерцал первый голубоватый огонёк. За ним медленно то угасая, то зажигаясь, подмигивая с благодарностью, родились другие. Маленькие серебряные точки. Звёзды, заполнившие собой тёмное, бесконечное небесное пространство.

– Красиво… – шепотом выдохнул Лодька.

Юпи покачнулся и тяжело опустился на крышу, даже не пытаясь унять дрожь в переливающейся холодным серебром руке. Свет начал угасать. Юпи лёг на спину, прикрыл глаза и перестал двигаться.

Подбежал Лодька. Молча сел рядом и стал гладить брата по колючим, таким же холодным, как звёзды, седым волосам. Потом тоже улёгся и через пару минут мирно сопел Юпи в плечо. Они не первый раз так засыпали, потому что спуститься по лестнице вниз и добраться до кровати Лодькиному брату просто не хватало сил.

Мальчишки жили вдвоём. Старшему пятнадцать, младшему восемь, и оба всё-таки взрослее собственного возраста. Что случилось с родителями, Юпи не говорил, но Лодька и не спрашивал. С самого раннего детства он помнил рядом только старшего брата, иногда смеющегося, иногда, его, Лодьку, ругавшего, но всегда родного. И всегда зажигающего звёзды.

Юпи нечасто разрешал подниматься с ним на крышу. Может, просто боялся за шебутного Лодьку, а может, не хотел, чтобы тот видел, как дрожат пальцы у всегда сильного и неунывающего старшего брата. И Лодька засыпал один в пустой комнате, беспокойно вздыхая и пристально глядя в потолок, стараясь по ту сторону разглядеть в который раз ночующего под звездным небом Юпи.

Но сегодня братья уснули на крыше вместе. С утра спустились в дом, позавтракали, накинули на плечи рыжие рюкзаки и отправились в школу. А следующим вечером звёзды не зажглись. Ни одна звезда на ставшем вдруг чёрным небосводе. Потому что вернувшись позже, чем обычно и, как ни в чем не бывало, окликнув Лодьку, уставший Юпи не услышал ответа.

Бросился на кухню, в комнату, выскочил на улицу.

– Лодька! Лодь, я уже не играю, хватит! – отдышался, помотал головой, – Выходи, иначе не возьму тебя сегодня с собой, слышишь! Лодька, чёрт возьми, где ты?! – Остановился.

Пробормотал:

– Он, наверняка, скоро прибежит. Прячется или заигрался с кем-нибудь. А звёзды… Звёзды все-равно надо зажечь.

Полез на крышу, чувствуя в груди такой холод, от которого хотелось съёжиться, сбежать, ткнуть в сердце каким-нибудь факелом. Встал на край, покачался, на мгновение спрятал лицо в ладонях. Поднял руку и, конечно, не смог зажечь ни одной звезды. Ни одного, даже самого маленького, огонька.

Всхлипнул, чуть не упал с лестницы, спускаясь, и побежал вглубь окружающего дом леса. Почему в лес, Юпи не знал. Может, погасшие звезды, которым так хотелось гореть, вели его верной дорогой. Лодьку, продрогшего, испуганного, размазывающего по чумазому лицу отчаянные слёзы он отыскал под утро. Сгреб в охапку и спотыкаясь, понёс пацаненка домой.

– Лодь… – уже вечером, сидя на крыше, выдохнул облегченно, поверил, что брат действительно нашёлся и сидит рядом, – Что все-таки случилось?

– Не знаю. – Лодька вздрогнул и обнял себя за плечи. – Я вышел из школы, а потом… Очнулся уже в лесу. Знаешь, почему мне было страшно? Потому что там, на небе, совсем не было звёзд. Ни одной. И не понятно, куда идти, как тебя искать.

– А мне, – Юпи поднял голову к подмигивающим звёздам. Сегодня он почему-то не рухнул без сил после того, как замерцали белые огоньки. – Было страшно, потому что не было тебя. И знаешь… – старший глянул на младшего, взъерошил тому волосы, помолчал, – Я говорил, что ты пока не можешь зажигать звезды, помнишь, Лодька? Но это не так. Потому что ни одной звезды я не зажгу без тебя.