Валерия Лагутина - Заблудившийся во снах

Последние лучи багрового солнца медленно поползли по темнеющему лугу.

Лёгкий ветерок развевал широкие полы голубого платья. Солнечные лучи поползли яркими змейками по его подолу, образуя фантастические узоры. Играя и переливаясь, они разукрашивали его то в малиновый, то в бордовый, то в жёлтый цвета.

Две покачивающиеся фигуры, высокая, стройная и маленькая, вертлявая, держась за руки, уходили к горизонту, навстречу мерцающему закату.

Чёрная пелена медленно наступала на удлинённые покачивающиеся тени, сливаясь с притоптанной травой и уходящими в небо соснами. Руки наступающей ночи медленно обнимали засыпающую природу и тянулись к двум одиноким фигурам, вырывающимся из тьмы навстречу угасающему свету.

Но вот последний луч сверкнул молнией на потемневшем небе и спрятался в сосновых ветках.

Ночь сомкнула свои объятия.

Неожиданный сигнал автомобиля заставляет Ивана вздрогнуть и открыть глаза.

Он стоит один посреди тёмной дороги.

Нервно мигая фарами, уносится одинокое такси.

В одном из окон стоящего у дороги дома загорается свет.

Иван оглядывается.

Тихо и пустынно.

Никого…

– Где ты? – Испуганно закричал молодой мужчина.

– Вернись!!!!! – Голос его эхом отозвался между тёмных каменных домов.

И, словно в ответ, копна шуршащих листьев поднимается вокруг Ивана, застилая ему глаза, уши, рот. Мужчина отмахивается от них руками и хочет бежать. Но что-то словно притягивает его к земле, не давая сдвинутся.

– Не меня ли ты зовёшь, голубчик? – Пьяно засмеялась курящая на балконе девушка:

– Поднимайся ко мне, не пожалеешь!

Иван замирает, оглядывается и поднимает голову в сторону голоса.

На балконе стоит девушка. Яркий свет из комнаты освещает её силуэт и длинные волосы, волнистыми змеями спускающиеся по её спине.

Иван вытягивает руку в её сторону:

– Ты кто? Что ты делаешь в моём сне?

Девушка звонко смеётся и бросает непогашенную сигарету вниз.

Падая, маленький красный огонёк медленно переворачивается в воздухе, падет у ног Ивана и, моргнув последний раз, угасает навечно.

– Вообще -то, это ты стоишь под моими окнами в одних трусах и орёшь, как сумасшедший, – голос девушки был неестественно глухой и низкий, манящий и пленительный, – Если хочешь… Нас отделяет всего два этажа.

Иван не видит её лица. Но видит очертания фигуры и длинные волосы, развевающиеся на ветру. Лёгким движением руки девушка распахивает халатик, обнажая профиль стройной груди, и подносит зажигалку к лицу.

Чирк!

Туман пронёсся в голове Ивана. Дыхание стало тяжёлым, пульс бешено забился. Приятная тянущая теплота разлилась по всему животу…

Яркий огонёк осветил до боли знакомое лицо.

Чирк!

Вера?!

Чирк!..

….свет слепит глаза…

– Дорогой! Пора вставать!

Иван открыл глаза и тут же зажмурился от яркого солнечного света, бьющего в окно.

Спиной к нему стоит Вера в голубом халатике с яркими маками и раздвигает шторы.

– Проснулся, любимый? – Нежно улыбается она, повернувшись к мужу.

– Завтрак готов. Ты говорил, тебе надо пораньше.

Сон? Да, всего лишь сон.

Вера…

Как она была необычна, прекрасна и…. распутна. Какое возбуждала желание. Почему в жизни она другая? Мягкая, нежная, заботливая.… Нет, Вера, конечно, прекрасная жена и замечательная мать их малышам. Но в их отношениях всё стало каким – то обыденным, стандартным. Вера и раньше, правда, не отличалась особой изобретательностью и желанием, а теперь и вовсе перестала проявлять инициативу. Нет, она никогда не отлынивала от супружеских обязанностей. Но это и выглядело, как обязательство. А Иван хотел страсти. Бурной, дикой страсти.

И та Вера (во сне) была его истинным желанием. Такой он хотел видеть свою жену: дерзкой, развратной, бросающей вызов.

Молодая женщина тихонько подошла к мужу, нежно поцеловала в затылок и прошептала:

– Ты был какой – то другой сегодня ночью…

– Что? – Поперхнулся Иван, ставя чашку на стол.

Вера загадочно улыбнулась, пряча глаза и отвернулась.

«Другой? В смысле? О чём это она?» – Недоумевал Лебедев, ведя автомобиль по ожившим от наступившего дня улицам.

Весь день он думал не столько о работе, сколько о словах Веры и о своём сне. Ему хотелось быстрее лечь, уснуть и досмотреть его до конца. Если, это, конечно, возможно. В своих мыслях он представлял, как поднимается на балкон к той Вере. Нет, не по лестнице. А как это делают герои – любовники в фильмах. Обхватывает её талию одной рукой, а другой срывает распахнутый халатик. И как они занимаются любовью. Прямо на балконе под ночным небом.

Глава 2

Прошла неделя, другая, третья…

Но сон не возвращался.

Нет, конечно, Ивану что-то снилось. Что-то обычное, как и раньше, набор непонятных картинок, переплетающихся, ничего не значащих знаков, расплывчатых образов…

Но ЕЁ, её не было. И как не старался Иван думать целыми днями о предстоящей ночи, об удивительном образе посетившей его девушки, ничего не получалось.

Несколько раз Иван пытался превратить сон в реальность, поговорить с женой, изменить что -то в их интимной жизни. Он тщательно обдумывал каждое слово, фразу, жест, но всякий раз, как только видел нежный домашний образ Веры, комок застревал в горле. Нет, он не может так оскорбить Верочку. Как он мог подумать, что она будет на такое способна! Разве можно сравнивать её, милую, нежную, добрую христианку с теми распутными стервами, торгующими своими телами?

Лебедев знал, что высшим предназначением для Веры является материнство. Выросшие в детдоме, не знающие родительской ласки, они оба хотели дать своим детям то, чего лишены были сами. Домашний уют, тёплые пироги с повидлом и тихие домашние вечера возле камина…

Дети… Они оба хотели много детей. Как минимум троих. А лучше – пять. Мальчики, девочки – не важно!

Первенцем стала Сонечка.

Когда в роддоме Иван увидел её маленькое сморщенное личики и огромные синие-синие глаза, тепло доброты разлилось по всему телу. Он понял, что хочет испытать это чувство ещё и ещё, снова и снова. Чувство отцовства.

Он – отец! Что может быть лучше?

И пусть наступают бессонные ночи, плачи по ночам, беготня по аптекам и врачам, работа допоздна ради дополнительных заработков…

Разве может всё это сравниться с тем чувством, которое ты испытаешь при слове «папа»?

Первая улыбка, первое слово, первые неуверенные шажки…

И первая годовщина. Что может быть прекраснее измазанного тортом детского личика, первой разбитой кружки и лопнувшего шарика?

Только другое личико, другая кружка и другой шарик.

И вскоре появилась Лиза.

Потом Аня…

Потом…

Потом мечтали о Сашеньке или Вареньке.