Николай Дуюнов - Смерш – военная контрразведка. Солдаты России. Летопись защитников Отечества из рода Дуюновых

Моей задачей было накосить травы для коровы, накормить утром куриц и поросенка, встретить корову и привязать ее в конюшне, подмести во дворе, покормить собачку. В общем, на мне, как на старшем мужчине, лежали обязанности по дому, и приезжающие с работы родители были уверены в том, что в хозяйстве все в порядке.

Так было до моего отъезда в Суворовское училище, после меня эту проблему решал уже мой младший брат Петр.

Я, брат Петр, друг Мерщиев Владимир

Немного остановлюсь на своем дедушке. Дуюнов Василий Андреевич из донских казаков, воевал в Первую мировую войну, сражался доблестно, два Георгия сияли на груди, его отец Дуюнов Андрей Федорович дослужился до звания подъесаула, имел также два Георгия.

Род Дуюновых имел корни на Дону, в Астраханской, Ростовской областях. В Астраханской области даже есть село Дуюново, где живут, очевидно, наши предки и родственники. Деды служили, как и все казаки, царю-батюшке, имели наделы земли и большие семьи. Имели коров, лошадей, овец, свиней, этим и жили. Война – значит, на войну, мир – значит, рожаем детей, женим их и ждем внуков-казаков. Но царь-батюшка повелел, и часть казаков с Дона были направлены в Среднюю Азию для защиты уже живших там православных от нападения иноверцев, для защиты рубежей Российской империи, куда и были посланы мои прадеды, где потом родились мои дед и отец.

Времена были очень неспокойные: с территории Китая на Среднюю Азию постоянно совершали налеты и грабежи дунганские отряды, которые не щадили православных – вырезали целыми селами и детей, и матерей, насиловали даже малолетних, отрезали уши, головы, которые потом насаживали на пики и носились по долинам Узбекистана, Киргизии, Казахстана.

Воинские гарнизоны располагались только в больших городах – Ташкенте, Верном, Алма-Ате, Пишпеке, Фрунзе, и реакция на подобные вылазки была, конечно, жесткой, но порой очень запоздалой.

В этих условиях казаки, конечно, защищали свои семьи, но служили далеко от домов, и не всегда помощь приходила вовремя.

Мой прадед служил в полку в Верном, это 265 километров от Пишпека и еще 95 до Чалдовара, где была семья. Мой дед служил в сотне, располагавшейся в Пишпеке. Прадед был 1835 года рождения, дед родился в 1870 году, ровесник Ленина.

Вся семья жила в большом православном селе Чалдовар со своей церковью в центре села, недалеко от кладбища, они, как правило, так и строились, или, наоборот, кладбища располагались неподалеку от церквей, чтобы хоронить было удобнее – отпели и на кладбище. Село большое, много земли и пастбищ, прудов и речек, которые текли с гор, расположенных на севере села, в шести-семи километрах, куда мы мальчишками ходили на охоту и рыбалку. Село расположено на границе Киргизии и Казахстана, граница по речке Ала-Арча, маловодной и неширокой, впадающей в пруды Казахстана. Рыбы водилось много, и тем и жили казаки и их семьи, помимо выращивания скота и лошадей.

Все было бы ничего, но в июле 1916 года как раз шла империалистическая война, царское правительство издало указ о привлечении местного населения Средней Азии к строительству укрепрайонов на западе страны, куда призывалось большое количество трудоспособного населения этих республик, тогда губерний. До этого их молодежь не служила в царской армии, и поэтому указ о мобилизации был направлен в первую очередь против бедноты, которая перебивалась случайными работами и кормила свои немаленькие семьи.

Указ взорвал в первую очередь Узбекистан, где произошли массовые волны неповиновения и открытого саботажа. Масла в огонь подлило то, что местные чиновники, далекие от понимания процессов в среде мусульман, всеми силами выполняя указ царя, отлавливали и отправляли на работу порой единственных кормильцев семьи, обрекая их на голодную смерть.

Узбекистан, его южная часть, пошла на штурм городских управ, громя и убивая всех служивших там без разбора, причем с такой жестокостью, что власти опешили. Но в Ташкенте располагались казачьи части, и они вступили в бой. На подмогу восставшим прибыли бандиты из Китая, дунгане и уйгуры, которым было все равно, кого убивать и грабить, лишь бы был повод. Было убито свыше 10 000 православных, разграблены храмы и учреждения власти, хранилища зерна и техники.

Все это не могло остаться безнаказанным, и губернатор, генерал Куркоткин Алексей Николаевич, применил войска для подавления беспорядков и уничтожения бандитов.

Это было в Узбекистане. А в это время в Киргизии начались такие же мятежи против власти, и начались они на Иссык-Куле, где прибывшие из Китая дунгане склонили киргизов к мятежу против власти и организовали поход мятежников на Пишпек, громя по дороге населенные православными села и хутора.

Прибыли погромщики и на юг Чуйской долины, где находится Чалдовар, возмутив киргизов на восстание – перебьем всех русских, захватим их села, посевы, скот и к осени заживем богато, русские богатые и есть чем поживиться.

Они заскочили на рассвете в Чалдовар, стали громить и убивать учреждения власти, лавки, скотные дворы.

Как рассказывал дед, у него на пруду были своя мельница и несколько больших лодок для рыбалки, он первым делом собрал детей и женщин и перевез их на мельницу, там текла река, и добраться через запруду они быстро не смогли бы. Да и имелось несколько винтовок и ружей, так что они спаслись, но многих односельчан киргизы, которых хорошо знали в лицо и с которыми прожили не один десяток лет, убили, дома разграбили, причем так же жестоко, как и узбеки. Пока эта информация дошла до властей в Ташкенте и Верном, было убито около полутора тысяч людей.

Из Ташкента, а это почти 750 километров, прибыли на подавление всего порядка 50 казаков, из Верного – около 60 казаков, и это воинство стало истреблять мятежников, которых было больше трех тысяч. Но казаки были беспощадны к ним и планомерно очищали село за селом, убивая и вешая зачинщиков и бандитов. К ним присоединились все казаки, жившие в Чуйской долине, со своим оружием и к зиме разгромили восставших, восстановили властные органы и полицию, которая и начала проводить дознание по этим событиям.

Дед делился происшедшим со мной и остальными внуками. Мы, конечно, понесли урон: были вытоптаны наши поля, разграблены склады и погреба, но мы выжили, и это главное, все восстановили, а вот с киргизами было сложнее. Они к зиме оказались без мужского населения, имеется в виду взрослого, их все-таки отправили на работы на запад, это тех, кого не расстреляли по приговорам и не посадили в тюрьмы. Они остались без рабочих рук, у них наступил голод, который косил их десятками. Они брали последнее, что у них было, а среди них были и довольно богатые люди, и шли менять свое добро на хлеб.