Станислав Малозёмов - Вести с полей

– Артемьев! – крикнул Серёга, чтобы обозначить себя.

– Помираю! – завыл Игорёк, продолжая перемещение на четырёх точках.

– Ладно, для начала развернёмся в сторону дома.

Он поднял с земли двухметровый кусок арматуры, зашел с тыла и стал поправлять этим обрезком направление движения. Он втыкал арматуру впритык к телу слева и Артемьев Игорёк вынужденно полз вправо. Где-то минут за сорок они покорили расстояние в полкилометра и Серёга докатил предмет, похожий на человека, к крыльцу его маленького домика. Дверь была открыта настежь. Чалый Сергей вошел в коридорчик, нашел там веревку и два старых мешка, обмотал мешками тело выжившего, потом обвязал мешки веревкой и стал затягивать Артемьева за конец верёвки в дом. Что удалось сделать очень быстро, потому как скользкий от глины Игорёк легко перекатывался через ступеньки и пороги. Серёга дотянул его до середины комнаты, развязал, раздел и скинул мокрого ноющего Артемьева Игорька на кровать. Вытащил из под него одеяло, укрыл, но понял, что тот замёрзнет всё равно. Печь не растоплена, дверь открыта. Температура в комнате уличная. Пошел, принес из сарайчика за три ходки довольно много дров. Затопил, покурил пока прогорели первые дрова, потом запихал в печку все остальные. Некоторые чурки даже ножкой табуретки пришлось вколачивать, чтобы поплотнее дрова легли, да побольше их влезло. Дождался пока стало теплеть в комнате и пошел, наконец, домой.

– Чем я, бляха, всю ночь занимался!? – спросил сам себя Серёга Чалый по дороге к дому, пробивая себе сухой путь лучом света. – Завтра поутряне клетки скошенные перепахивать, бляха. Не высплюсь, конечно. Ну да чего уж! В тракторе тормознусь, перекемарю часок.

Он тихо прошел через всю квартиру, скинув всё грязное в коридоре на сундук. Жарко было дома. От души натопил. Он боком сдвинул жену к стенке. Укрылся. Зевнул крепко. О чем-то пытался подумать, но не смог. Не успел. Морфей его обнял, приворожил и забрал к себе до первых петухов.

Утром, по дороге на МТС за своим трактором догнал Чалый Серёга комбайнера Олежку Николаева. Шел Олежка за чужим комбайном. Директор сказал, чтобы ему дали. Надо было докосить и подобрать нагнувшиеся коротенькие колоски почти на сорока гектарах. А свой комбайн он уронил плашмя. На размазанной дождями земле попал в колею от груженого зерном грузовика и его завалило вправо на бок. Пробовали тросами потянуть и поднять, но два «газона» покрутили колёсами на месте, побуксовали в грязи и всё. Сами еле выползли через полчаса. Директор приехал, посмотрел и сказал, что трогать его не надо. Подсохнет поле, тогда и выдернем. Приказал взять шестнадцатый номер. Мостового Кирилла машину. Кирюха сам заболел крепко. Продуло и промочило на капитанском мостике, на открытом непогоде мостике управления рычагами и рулём.

– Они, падлы, сгнобят тут нас всех, – пожал Николаев Серёге руку. – Я козлу этому, директору, месяц назад на собрании сказал, чтобы хоть брезента кусок побольше дали комбайнерам. Мы бы и крышу из него замастырили, и бока закрыли. Ни хрена! Брезент, говорит, весь на пологи ушел, на грузовики, чтоб зерно не ссыпалось. А то, что скоро и сыпаться нечему будет, если в этом месиве все комбайны затонут, или мы все сляжем, его не кусает. И мы хрен да копейку за сезон возьмем. А он, поганец, зарплату-то сполна заберёт. Да премиальные ещё. У него ж там экономисты рисуют сводки, будто совхоз уже по тоннажу поверх плана сдает зерно. Бумаги-то эти в области читают, а само зерно по тоннам сверять на элеваторах с бумагами не пойдёт никто. На кой хрен картину портить? Из Алма-Аты тоже не поедут. Им бумажки достаточно. Верят. Все ж коммунисты. Врать не умеют. Про Москву вообще молчу. Суки они все. Втравили нас в эту долбанную авантюру. Теперь вон ордена чуть ли не всем раздают. Все и помалкивают, бляха!

Олежка основательно выматерился, плюнул под ноги себе, замолчал.

– Ну, верно, – Чалый Серёга из солидарности тоже плюнул под ноги. – Я вон сейчас пойду новый пласт подымать, раком землю опять поставлю. В ней и так ни хрена нет, так после меня вообще последнее полезное ветер высосет. А откажусь пахать?.. Могу, конечно. Тогда Ирку да детей на какие шиши кормить? Банк ограбить в Кустанае? Или секретаря обкома молотком по башке в подъезде пригреть? У него там башлей по карманам насовано – нам на год хватит. Шучу, мля…

– Это ты сперва в подъезд к нему попади. Разогнался! – захохотал громче утренних петухов Николаев Олег и снова с отвращением на лице смачно плюнул перед собой.

Дальше шли молча. На работу жутко не хотелось. И не только им. Народу на МТС плелось уже порядочно. Но и у них на лицах жизнь целинная уже давненько отразила полное безразличие к тому, что ещё десять или даже пять лет назад вызывало восторг и рождало великие надежды.

– Эй, Чалый! Серёга, слышь! – сзади шел механик с МТС Веня Кириченко, земляк. Тоже из Гомеля по путёвке занесло его сюда. Только Чалый – русак чистый, а Веня – украинец. Но украинского языка почему-то не знал, за что его поначалу и недолюбливали все украинцы, которые между собой только на своём языке разговаривали. Веню это никак не волновало, хотя свои безуспешно пытались разными способами научить его родной мове. Он почему-то артачился, за что и был в первые годы после приезда бит неоднократно. Чалый Серёга за него заступался не раз. Морды некоторым придуркам поквасил прилично. Помогало, но на недолго. Ещё раза три Веня ловил фингалы от земляков. Но Чалый всё же силой своей повлиял, видно, на земляков. Неожиданно вдруг утихло всё, утряслось как-то. Парнем Веня оказался добрым и механиком отменным. Отношения с братьями -украинцами наладились с помощью самогона и анекдотов смешных, особенно политических, которыми Веня дня на три беспрерывных рассказов где-то нагрузился ещё до целины.

– Я чего тебе хочу сказать, Серёга… В трактор твой вчера вечером лазила какая-то падла. Это когда меня директор совхозный со списком нужных на комбайны запчастей вызывал. Я там час гнил, пока он разбирался. А перед уходом домой мы с помощником обходили все машины. Два фонаря хороших взяли и весь парк отсмотрели. Так вот с твоего трактора какая то тварь свинтила основу под навесное оборудование. Плуги от него открутили, пневмошланги отсоединили, не порезали. А основу сдёрнули. Так что, день у тебя сегодня домашний. Я тебе основу другую дам. Но ставить и регулировать сам будешь. На мне сегодня два комбайна висят. У одного движок не заводится, другому надо шнек выправить. Цепанул землю, да погнул сильно.

– Во, бляха-Натаха, суки какие! У своих тырят! – Чалый Сергей психанул и от злости сапогом метнул вперед здоровенный кусок грязи. Кусок на полметра не долетел до Зинки Гречко, заправщицы топливом на нефтепункте МТСовском, но брызгами мутными всё же приголубил её прорезиненный плащ.