Амир Гаджи - Тайные свидетели Азизы. Книга 2. Адель

Позже Адель познакомила её с Чанышевым, Хамсой и другими людьми. Агафья дорожила дружбой с ними, и они отвечали ей взаимностью. Один раз в месяц, а иногда и чаще друзья устраивали воскресный обед русской кухни. В этот день Агафья готовила им либо борщ, либо пирожки с капустой, картошкой, говяжьей печенью или солёными груздями. Летом это был суп со щавелём или молодой крапивой, а также пирожки с зелёным луком и яйцами. Её пирожки Чанышев называл «антигуманной пищей», потому что они готовились на кислом тесте, а это было вредно для желудка, но при этом он ел их наравне с остальными, потому что это было вкусно. Со временем Агафья не только стала активной участницей важных событий их жизни, но и разделила их мировоззрение. Однако всё же некоторые взгляды новых друзей на природу вещей были за пределами её понимания.

Она, безусловно, была порядочным человеком с открытым, чистым сердцем. Но, как сказал однажды Чанышев, в её голове было много лишнего, наносного. Он считал, что Агафья неоправданно большое значение в своей жизни придавала религии или по крайней мере некоторым её догмам. Однажды Чанышев прочёл на эту тему целую лекцию: «Религия даёт каждому рабу Божьему надежду на то, что его загробная жизнь будет непременно лучше настоящей, земной. Это заблуждение или даже заведомая религиозная ложь, которая заставляет верующих выстраивать свою жизнь по принципу „всё потом“. Священнослужители считают, что у человека обязательно будет и любовь, и достаток, и уважение, и всё остальное, что составляет счастье, но потом. Поэтому, образно говоря, человек откладывает свою жизнь на потом. Более того, православие предполагает, что страдания – обязательный и даже главный атрибут жизни любого человека. Это лишает необходимости стремиться к счастью сегодня, прямо сейчас. Православный не ожидает радости бытия в каждое мгновение текущей жизни, а если такое неожиданно всё же случается, это пугает его и он немедленно должен плюнуть через плечо, чтобы „не сглазить“».

Чанышев считал, что изменить такое мировоззрение Агафье уже нельзя, да и не нужно.

Ещё кровоточило сердце страны от позорного Портсмутского мирного договора с Японией, по которому проигравшая Россия уступила супостату южную часть Сахалина, а также права на Ляодунский полуостров и Южно-Маньчжурскую железную дорогу, как начались новые поражения русской армии в новой войне. Однако кому война, а кому мать родна. Первая мировая война стала источником невиданного обогащения властей предержащих в России.

Петроград, 6 марта 1915 года, суббота. Советник Управления полиции Петрограда Аркадий Огарок за завтраком читал своей жене, адвокату Зинаиде Петровне, репортажи утренних газет о немецких погромах в Москве.

– Смотри, какая дикость, – сказал Огарок, надкусывая творожную ватрушку, – немцы бьют наших на фронтах, а русские «ура-патриоты» вымещают свою злость на московских немцах. Быдло голову подняло, кругом забастовки. В Петрограде чернь по углам шушукается, того и гляди под руку бомбисту попадёшь. По всей России полный бардак. У нас в департаменте только и разговоров, где, чего заработать. Россия беременна революцией. Помяни моё слово, смутные времена грядут, законы перестанут работать и в адвокатах нужды не будет. Сейчас самое время задел на будущее создавать. Надо думать…

– А что тут думать, – перебила его Зинаида, – недвижимость – она и в Африке недвижимость, всегда в цене будет. Мне урядник Загуляев одну наколку дал. Тут недалеко дворник, брыдлый басурман, со своей жопастой дурой живёт. Помещение хотя и полуподвал, но собственный вход и прилегающий дворик. Мне говорили, что у него даже камин есть. До него там один еврей, процентщик поганый, жил. Его потом убили, кажется. Неизвестно, каким образом безродный татарин попал в эту квартиру и вообще в Петроград. Сейчас самое время навести порядок. Завтра наведаюсь к заезжему татарину и объясню популярно, что к чему.

Упоминая урядника Загуляева, Зинаида обманывала мужа. В этом не было ничего особенного, она врала постоянно и всем подряд, иногда с умыслом, но чаще просто так, по привычке. Ложь – это среда её обитания, её воздух, без которого нет жизни. Более того, Зинаида была убеждена, что все люди на свете дышат точно так же, как она. Но в этот раз Зинаида не хотела, чтобы Огарок знал о существовании её нового ухажёра, предложившего идею – забрать у татарина квартиру. Её нового знакомого звали Тонинадер. Она встретила его случайно на Пантелеймоновском мосту через Фонтанку в дождливый полдень прошлой субботы. Это был элегантно одетый, обаятельный красавец с умными глазами. От него на километр несло мужскими феромонами вперемешку с новомодным запахом «Шипр» от Франсуа Коти. И когда Тонинадер сверкнул на неё своим аметистовым взглядом, сражённая наповал Зинаида готова была отдаться ему тут же, на мосту, несмотря на многочисленных прохожих и дождь. Однако Тонинадер не спешил немедленно принять её большую любовь, а пригласил Зинаиду на чашку кофе. В кофейне он поведал, что является английским коммерсантом и прибыл в Петроград по коммерческим делам. Сам он родом с Ближнего Востока, отсюда необычное имя. В настоящее время живёт в Лондоне. Он сказал, что весьма рад познакомиться с мадам Зинаидой Баткрэк (назвал её девичью фамилию!): «У вас прекрасные глаза, в них много санпаку». После этих слов Зинаида была готова на всё что угодно, только бы понравиться Тонинадеру, хотя и не поняла, что он сказал про её глаза. Он рассказал ей о квартире Ибрагимова и пояснил, что в этом подвале когда-то жил его дедушка. Это помещение дорого ему как память, поэтому он готов дать за эту конуру хорошие деньги. У Зинаиды появился шанс получить помимо денег ещё и любовь этого красавца, хотя бы кратковременную. Поэтому, порхая вокруг Тонинадера, как бабочка вокруг соломенной шляпки, она поклялась решить этот вопрос в ближайшие две недели.

Воскресенье для Полины и Кешафа Ибрагимовых по-настоящему праздничный день, если не идёт снег и у дворника нет неотложной работы. Сегодня был именно такой день. Полина напекла татарские перемяшки со свежей бараниной и подала наваристый бульон на бараньих косточках. Кешаф наслаждался перемяшками, запивая их острым, горячим бульоном. Он чувствовал себя настоящим татарским ханом, глядя на то, как суетится вокруг него Полина, со всей своей искренностью ублажая всякое желание мужа. Они жили вдвоём, потому что их единственный сын – контр-адмирал Российского флота Ибрагимов Геннадий Кешафович, в настоящее время командовал эскадрой кораблей Тихоокеанского флота во Владивостоке. Воскресную идиллию безжалостно разрушил неожиданно громкий стук в дверь. Не дожидаясь ответа, дверь отворила расфуфыренная дама неопределённого возраста.