Отто Клидерман - Глоток алжирского щербета

– Только не говори сейчас, что ты бы не хотел сделать пару набросков с моего нового приобретения

– Ты хочешь её выгодно продать?

– Ни в коем случае! – Запротестовал я. – Как такое тебе могло в голову прийти? Но неужели у тебя не возникло вдохновенья нарисовать её?

– Обязательно сделаю это, но у меня есть новость, которой поделился мой сосед за твою «красавицу». Оказывается, всё не так просто, как ты себе мог и представить. Архитектор не просто так забросил скульптуру, а потому, что побаивался её ….

– Это ещё почему? – Удивился я.

– А потому, что жила Грегориана в одном из античных городов Байи, который в следствии землетрясения погрузился в воду. Девушка бесследно исчезла из города ещё до потопа. Так вот. Все руины города лежать под водой, но только вот эта скульптура каким-то чудесным образом была найдена на берегу моря, подобно тому, как родилась Афродита, выброшенная из пены морской на берег. А потом твою красавицу трижды похищали. Получается, что даже после земной жизни она остановится у того, у кого сама пожелает, либо же этого пожелает сама Афродита.

Я не нашёлся что сказать на эти слова.

Пребывая с избытком в эмоциях только переводил взгляд от Фра Филиппо на Грегориану и снова на друга.

– Всё. Достаточно чудес на сегодня. У меня вдруг возникла идея. Завтра же мы отправляемся в море на несколько дней на судне моего друга с громким названием «Фортуна». Я прикажу погрузить и твою непокорённую никем рабыню на борт корабля. В открытом море думаю смогу предаться работе, а ты продолжай любоваться ею на свежем воздухе, если захочешь. Полагаю, сама Афродита будет благосклонна к нам с тобой.

*******************

Безоблачный день и морские бескрайние просторы внушали лишь блаженство.

В море мы были вот уже пятые сутки.

Нас было трое: хозяин судна, Липпи и я.

Мы частенько сидели в шезлонгах на палубе и просто смотрели на водную гладь, вдыхали запах морской воды и казалось это состояние взяло нас просто в плен.

Полная безмятежность.

Видать мир остановился для нас навсегда, а вскоре нас сморил сон, мы провалились в него как-то внезапно, и казалось спали очень долго, но вдруг нас грубо вырвали из объятий Морфея.

Пребывая в изумление мы не могли принять навалившуюся на нас суровую действительность – «Фортуна» оказалась в руках пиратов.

На нас не одели тяжёлых оков.

Мы так и сидели в креслах с ужасом взирая по сторонах на снующих туда-сюда непрошенных гостей – грубых и неопрятных мужланов, обладающих недюжинной силой и в каждый миг, они готовы были схватится за длинный кинжал, висящий у каждого на поясе.

А ещё они все как один казались изрядно пьяны.

На удивленье к нам так никто и не отзывался, будто нас не было вовсе.

Владелец «Фортуны» исчез, когда мы с Липпи уснули.

Больше о нём никогда ничего мы так не узнали.

Корабль летел на всех парусах так, словно его ожидали в порту так скоро, как это было возможным.

В каюты больше никто не вернулся — ночь в креслах для нас не казалась холодной.

Отныне мир обретал уже другие окраски и нам было трудно представить, что же нас в сущности ждёт.

– Мы прибыли в Алжир, в город Беджая! – Неожиданно раздался грозный голос незнакомца, выросшего над нами, высокого, крепкого телосложения мужчины, одетого в длинную галабею и огромную чалму на голове, однако в его руках почему-то была папка с эскизами Липпи.

Среди пиратов его мы не видели раньше.

Он демонстративно открыл перед нами собственность моего друга и с любопытством стал разглядывать один рисунок за другим, при этом всё время его брови взлетали вверх.

– Кто это делает? – Его голос был на удивление спокойным.

– Я. – Отозвался Фра Филиппо. – Это мои рисунки.

– У нас не процветает такого рода искусство, я был не раз в Риме. Видел многие красивые работы. А меня нарисовать сможешь?

– Смогу, но мне нужны холсты, кисти и краски. В моей каюте всего этого много.

– Ты получишь всё обратно. Я хочу, чтобы ты рисовал для меня.

Фра Филиппо ничего не оставалось, только как кивнуть согласно головой.

Даже если это была вежливая просьба – это был приказ, и художник тут был на правах пленника.

Его увели в след за новым хозяином, я оставался один тоже не долго.

Вскоре на горизонте появился ещё один незнакомец, ничем не отличающийся по одежде и телосложению от первого, разве что у этого на голове была красная чалма, украшенная большой жемчужиной и чёрная повязка на левом глазу.

Он внимательно оглядел меня с ног до головы, изобразил на лице подобие удовлетворения и дал знак следовать за ним.

Мы сели в карету и долго ехали по грязным и убогим улочкам города.

За окном мелькали маленькие домики, у которых не было окон, укутанные в чёрное женщины с головы до ног с бедно одетыми ребятишками.

Из мечетей доносились голоса муэдзина, а горячие пески пустыни проникали сквозь тонкие занавески всё время.

Казалось от мириад крошечных песчинок не было спасения.

Неожиданно карета резко затормозила, да так, что мы оба повалились на пол друг на друга и мой спутник тут же издав на арабском отборную порцию руганей, запутавшись в своих длинных одеждах, тщетно пытался подняться.

Мне повезло больше.

Я уже стоял на своих ногах и стал помогать моему немногословному попутчику сделать то же самое…..

– Что там такое произошло?! – Окликнул он извозчика.

Однако ему никто не ответил.

Громко кряхтя от боли ушибленного колена он распахнул дверцу и не без огромных усилий вылез наружу – дорогу карете преградила какая-то прелестная незнакомка, одетая в яркие одежды.

Она неторопливо собирала рассыпавшиеся свитки по всей дороге, тут же приведя в бешенство моего немногословного спутника.