Вероника Шевцова - Мальчик с голубыми волосами

Я огляделся. Здесь ничего не изменилось, кроме официантов. Здание было круглым, как сфера. Узоры и вмятины голубых стёкол свидетельствовали о том, что это голубая луна. Заходя, вы попадали в просторное заведение. Гирлянды из светодиодных лампочек освещали чёрный потолок полного звёзд. Они обматывали деревянные ставни, создавая атмосферу нарисованным созвездиям. Столы стояли вплотную к стеклу. На них всегда стояли прозрачные подсвеченные вазы с белыми цветами. На моём были распускающиеся лилии. Выпив стакан пива, я попросил ещё.

Водя пальцем по окружности сосуда, пьянеющая память возвращала мне воспоминания. Облокотившись, я смотрел на весну, вспоминая свою любовь.

Жёлтый свитер не давал нам потеряться в темноте. Его цвет освещал дорогу.

Астра не хотела, чтобы я её провожал. Она думала, что красивая девушка может самостоятельно добираться до дома очень поздно. Мне нравилась её наивность. Это заставляло меня улыбаться. Позволяя ей быть смелой и сильной, я шёл позади. Я не мог не заботиться о ней. Я следил, чтобы с ней всё было хорошо, чтобы ничего не потревожило её прогулки. Я чувствовал её улыбку в воздухе. Она ни разу не оглянулась, но знала – я рядом.

Мы шли не очень долго. Она жила на оживлённой улице. Мне показалось, что мы уже были здесь, когда искали аптеку. Неудивительно, что она её нашла. Здесь было много баров, кафе, магазинов, различных молодёжных пространств. Это не совсем ей подходило. Её утончённый вкус и манеры не вязались с бурной молодостью. Только потом я узнал, как сильно ошибался.

Подул ветер. Астра сжала себя руками. От жара в груди, я забыл о холоде. Она сжалась, ища тепла в своём тонком, воздушном платье. Снимая свой свитер на бегу, я догнал её. Положив его ей на плечи, мы пошли рядом.

– Надень. Теплее будет.

Опустив ресницы и наклонив голову, Астра пыталась надеть его, но различные оборки и длинные рукава платья ей мешали. Помогая ей, наконец получилось спрятать её в тёплую одежду. Астра, приподняв подбородок, встретилась с моим лицом. Мы были так близко, что чувствовали дыхание друг друга на коже. Её вьющиеся волосы прижимались к моей щеке. Я не видел ничего, кроме её глаз. Широко распахнутые ресницы, нежно – розовые тени уже слегка сходили. Под глазами была белая полоска и блёстки. Но не в них было дело. Её глаза сияли сами по себе. Было в них что-то необыкновенное, загадочное. Я мог стоять и смотреть на них без конца, если бы она не пошевелилась. Снова опустив свои прекрасные глаза, она попросила:

– Пойдём.

Мы дошли до её дома. Здесь было на удивление тихо. Старые дома, обвитые плющом. Я думал только о том, как в таком шумном районе, отыскались такие здания. От них веяло чем-то одиноким, но совершенным. Интересное ощущение.

Оставив меня у начала ступенек, она поднялась. Ни разу не посмотрев на меня, она принялась вводить код от дома. Когда дверь открылась, она всё же повернулась ко мне. На неё смотрел глупый мальчишка, осознавший, что влюбился. Счастливая улыбка подняла мои щёки. Поджав губы, Астра резко толкнула дверь со всей силы. Быстро сбежав по лестнице, она положила свои руки мне на плечи и поцеловала. С такой же быстротой она вернулась на своё прежнее место. Когда я пришёл в себя, её уже не было. Потрогав свою левую щеку, я испугался, что стёр поцелуй. Постояв немного, я мысленно пожелал спокойной ночи Астре и этому району. Развернувшись, я пошёл на станцию. Я стал таким же тёмным, как и эта улица. Свет фонаря застыл на моей спине. Эта ночь оставила мне поцелуй на моём горящем сердце.

Вернувшись домой, меня особо никто не ждал. Свет был выключен, родители спали. Чтобы не шуметь, я тихо прошёл на кухню. На часах было три часа ночи. Весь день ничего не ел, а любовь, к сожалению, питает только сердце, а не желудок. Открыв холодильник, я не нашёл там ничего, что могло бы сойти за еду. Посмотрев по ящикам, я обрадовался и пачке с раменом. Поставив чайник, стал ждать, когда он вскипятится. Пока он кипел, стало даже немного грустно. Моим родителям настолько я безразличен?

Чайник засвистел. Заварив свой поздний ужин или ранний завтрак, я вернулся к своим прерванным мыслям. Мои родители не переживали, если я задерживался или меня не было дома. Меня не ругали за плохие оценки, за то, что подрался или опоздал на ужин. Просто, когда я делал что-то не так, на меня смотрели, как на пустое место. Я так привык к этому, что постепенно сам начал им становиться. Но раньше, всё было иначе. Меня обожали, следили за каждым моим шагом, называли своим гениальным сыночком. Мой отец пророчил мне судьбу юриста, адвоката, а в самых заветных прокурором или судьёй. Мама хотела, чтобы я стал врачом. Я хотел стать их гордостью, поэтому был прилежным сыном и учеником, не зная, чего на самом деле хочу я.

Я почувствовал запах рамена. Сняв с тарелки другую тарелку, я принялся за еду. Послышался скрип. Открылась дверь из спальни родителей. Включился свет. Показалась пижама отца. Дойдя до кухни уже старческой, но всё ещё внушающей силу походкой, он остановился. Посмотрев на меня, он почесал голову и пошёл дальше. Вся эта картина уже перестала причинять боль. Проследив взглядом, я доел. Помыл посуду, не создавая шум, и пошёл в свою комнату. Сел на кровать в своей одежде. Взявшись за голову, я откинулся назад. Грусть, тоска и любовь в совокупности способны разорвать сердце. Спать совсем не хотелось. Поднявшись, начал ходить по комнате. Вид из окна впечатлял. Небо становилось сиренево—фиолетовым или… сложно было назвать цвет, но было не оторваться. Наверное, по таким рассуждениям и не скажешь, что я художник. Но меня никогда не интересовала техническая сторона вопроса, если можно так сказать. Я видел цвета и пытался сделать из них другие с помощью интуиции, опыта или некоего своего видения вещей. У меня бывала вспышка, очень редкая, но ценная. Когда она случалась, было совершенно неважно, где я, что я сейчас делаю или какое время на часах. Вот и сейчас она меня посетила. Рывком бросившись за стол, я начал творить. Я не совсем понимал, что рисую: рука сама вела меня. Получалось что-то вроде парня, держащего в руке своё сердце, которое было сплетено каким-то прекрасным цветком. Не было крови – только цветы.

Порыв стал проходить. Хорошо, что успел зарисовать. Расслабившись, спина стала растекаться в кресле. Стали стучаться первые лучи солнца. В окно было невозможно смотреть: солнце безжалостно слепило. Усталость закрывала мои глаза. Полосы света целовали моё лицо, не трогая самое сокровенное на левой щеке. Наслаждаясь моментом, я уснул.

Я стоял у полицейского участка. Экран блокировки говорил о том, что уже девять часов двадцать девять минут, но её не было. В какой-то момент, я уже решил, что она не придёт. Прикоснувшись к ручке двери, я всё ещё продолжал медлить. Наконец, решившись, я услышал крик: