Вероника Шевцова - Мальчик с голубыми волосами

– Стой!

Ко мне бежала девушка в жёлтом свитере. Как бы это описать. Она бежала не как все нормальные люди, а с остановками. Её передышки были длительны, но она очень старалась успеть. Отпустив ручку двери, я побежал к ней навстречу. Полусогнувшись, Астра держалась за сердце и переводила дыхание. Остановившись около неё, она приподняла голову и улыбнулась.

– С тобой всё в порядке?

– Да, ничего. Я сильно опоздала?

– Нет, я только что пришёл, – я улыбнулся.

Мы оба врали. Где-то глубоко внутри я подозревал, что с Астрой что-то не так. Если я соврал из приличия, то она точно что-то скрывала. Но я был так рад её видеть, что, к сожалению, не думал об этом. То, что на ней был мой свитер, сводило меня с ума. Это так меня окрылило, что, взяв её за руку, я повёл её за собой в участок. Попросив меня подождать, я обратился к участковому. Закончив всю эту процедуру, мне пришлось подписать протокол об административном правонарушении и ждать суда.

Выйдя вместе с ней оттуда, стало легче.

– Было страшно? – решила узнать Астра.

– Не то чтобы. Я сначала не решался туда войти, не знаю… беспокоился, что ты не придёшь. Что вчера это был единственный раз, когда мы виделись. Поэтому, когда я увидел тебя в своём свитере, понял, что мне не стоит об этом волноваться. Но ты заставила меня понервничать, – и тут я понял, что сказал лишнее.

– Ты же говорил, что недавно пришёл, – она посмотрела на меня вопросительно, но не строго, а со спрятанным смехом.

– Ну.. Я… Это….

Она рассмеялась.

– Давай договоримся, что не будем друг другу врать. Рассказывать абсолютно всё.

– Думаю, это довольно неплохой уговор, – я провёл рукой по волосам – только его нужно чем-то скрепить.

Немного подумав, Астра уже было открыла рот, чтобы что-то предложить, как я, взяв её за руку, повернул к себе и поцеловал. Она была удивлена и смущена одновременно, но не оттолкнула.

Оторвавшись от неё, я невозмутимо ей сообщил:

– Вот и славно.

Мы тайно друг от друга улыбнулись. Хорошо вместе радоваться таким мелочам, как детскому, невинному поцелую.

– Может быть по мороженому? Хочешь?

Астра кивнула.

– Какое хочешь?

– Шоколадное.

Подойдя к ларьку, я взял два шоколадных.

– О, ты тоже любишь такой?

– Я не очень люблю мороженое, да и сладкое, просто мне показалось, что сейчас самое время для него.

– Почему? – Астра спрашивала меня об очевидном, измазав рот шоколадом. Это было так забавно, что я не мог сдержать смеха.

– Потому что я захотел стать свободным. Не создавать её видимость, а на самом деле.

Убрав мороженое от рта, Астра подняв руки вверх, ужасно обрадовалась:

– Правда? Ура! С чего бы нам начать?

Водя пальцем по губе, она серьёзно задумалась. Это и правда очень уморительно. Её губки двигались, а шоколад вокруг рта совершал те же движения. Я расхохотался.

– Что такое? – губки надулись. Мой смех потерял всякий контроль. Взяв в руки телефон, включив фронтальную камеру, Астра ужаснулась. Начав быстро всё вытирать, пока я отходил от смеха, она успела меня несколько раз стукнуть. Я так заразительно это делал, что она сама не удержалась и начала смеяться.

– Почему ты мне не сказал?

– Это было так мило и смешно, что не мог.

Мы продолжали смеяться, но всё реже.

– Куда хочешь пойти? – спросил я её.

– Может на набережную?

– Пойдём.

Взявшись за руки, доедая растаявшее мороженое, мы продолжали улыбаться и идти.

– Я была серьёзна по поводу того, как стать свободным.

Мы гуляли по набережной. Подойдя к ограде из множества узоров, мы остановились. Как приятно вдыхать летний день, зная, что не нужно никуда спешить и делать то, что ты не хочешь. Я посмотрел на неё.

– Я знаю.

Положив руки на перила, я закрыл глаза. Небо попало мне в самое сердце. Я надеялся, что смогу стать таким же, как и оно: безграничным, свободным и просто собой.

– Я хочу быть как небо, – сказал я Астре.

– Тогда нужно начинать действовать.

Астра поняла меня. Вот что мне нравилось в ней. Я мог сказать, не вдаваясь в подробности и детали, и она меня понимала. Казалось, что мы могли вообще не разговаривать и она всё равно разберётся. Но общение было необходимо. Я ещё не научился её понимать так, как она меня.

– Какие у тебя родители?

Вопрос был неожиданный, но ожидаемый. Многое идёт от семьи. Поддержка, помощь, воспитание….

– Они меня не замечают.

Убрав руки, я развернулся и оперелся на локти. Не хотел делиться таким, смотря ей в глаза. От этого стало бы ещё больнее. Но я не смог удержаться. Всё-таки посмотрел. Это был первый раз, когда она меня не поняла.

– Они тебя не замечают? – её глаза были полны удивления, сожаления и ещё чего-то нежного, сердечного.

– Да, – просто сказал я – я уже, если честно, привык.

– К такому нельзя привыкать.

– Солнце что-то слишком греет.

Странно, рано ещё. Но как оказалось, уже было три часа дня, начало четвёртого. Я так долго пробыл в участке?

– Не уходи от темы, – её брови сдвинулись, на её милом личике появилась злость.

– Ты сейчас похожа на рассерженного котёнка.

Её брови ещё больше сдвинулись. Шутить стало опасно. Улыбка скатилась с щеки до нормального состояния губ.

– Как бы это сказать… я не очень интересен своим родителям, – закусив губу, я остановился – понимаешь…

Но она не понимала.

– Когда-то, всё было иначе. Всё началось не слишком давно, но по ощущениям это длится вечность. Ещё в детстве я отличался особой сообразительностью и развивался быстрее, чем другие дети. Мой отец так радовался этому, – я горько усмехнулся.

Вспомнились мои ночные переживания…

– Он мечтал, чтобы я стал прокурором или судьёй. Чтобы не расстраивать его, я стремился к этому. Я никогда не создавал проблем. Знаешь, была иллюзия меня. Вроде я человек, и в то же самое время нет. Я обрёл цель, которую сам не выбирал. Думаю, я не один такой. Достаточно количество людей, за которых решили кем они будут. Всё бы ничего, если это не начало вызывать у меня отторжения. Сначала было интересно, но потом, чем больше я погружался в это, тем меньше это вызывало у меня радости. Это стало глубокой ямой, которую я сам же себе выкопал, в надежде угодить. Я стал терять себя. Перестал видеть своё лицо в зеркале, потерял друзей, или мне казалось, что они ими были, ведь настоящий друг никогда не уйдёт, если тебе будет плохо, захочется умереть или когда все твои ориентиры утратили смысл? Я же прав?

Астра кивнула. Она не смотрела на меня. Она превратилась в слух.

– Здесь была и моя вина. Я возгордился собой. Хотел стать лучшим, чтобы мной восхищались, ставили в пример. Но я этому не соответствовал. Маска той жизни, к которой я стремился и толкали меня мои родители, играя на тщеславии и гордыни, ужасна. Омерзительна. Когда я это осознал, начал рисовать. Это был какой-то урок. Я не мог ни о чём думать. Меня это так поразило, что не было возможности оторваться. Я так увлёкся, что не заметил, как около меня оказался учитель. Он так долго звал меня к доске, что решил подойти вплотную, посмотреть, чем же я так увлёкся. Вдруг это его предмет. Когда он увидел, что я рисовал, это вызвало такой гнев, что я чуть со стула не упал. Он был так возмущён и огорчён, всё повторял: ты же хочешь быть прокурором, как ты можешь заниматься такой ерундой, нужно учиться, перестать отвлекаться, стать ещё более усердным и старательным. Ты бы видела его лицо, когда я ему сказал, что больше не хочу быть прокурором. Скорей всего, для него это стало не просто неожиданностью, а ударом. А это был мой учитель. Что же станет с моим отцом. Эта мысль мелькнула у меня, но это перестало казаться важным. Мой учитель попросил меня повторить. Встав из-за парты, я громко и чётко всем сообщил, что не буду прокурором. Одноклассники стали шептаться, мои приятели крутили пальцем у виска, уговаривали, чтобы я сел и замолчал. Но я не мог. Лимит был превышен. Я стоял, засунув руки в карманы, и видел пустоту. Может быть, я заглянул внутрь себя, не буду отрицать. Помню ещё, как учитель начал нервно смеяться. Затем он спросил: «Кем же ты тогда будешь?». Я не знал, что ответить. Но он продолжал настаивать. Бросив свой взгляд на тетрадь, которая была разрисована скорей моим состоянием души, чем мной, я сказал, что художником. Тогда нервный смех превратился в хохот. Ребята поддержали. Им это казалось комичным, что, возможно, я выжил из ума или просто подшучиваю над нашим учителем. Учитель, сказав мне садиться, поблагодарил. Он так давно не смеялся, что теперь даже рад. Сказал, чтобы выбросил все эти глупости из головы, которые я ему только что сказал, и принялся за работу. Обещал, что даст время мне немного одуматься, успокоиться, отдохнуть. Но я твёрдо стоял на своём. В этот же день классный руководитель вызвал моих родителей. Они долго разговаривали в кабинете. Когда беседа окончилась, мама вышла встревоженная, ошеломлённая, а отец поникший. Видно было, что их мир рушится. Остальное как в тумане. Я как-то оказался у психолога. Он пытался со мной говорить, убеждал, что я устал, что я перегорел, но не слышал, когда я ему говорил, что мне не нравится то, чем приходится заниматься, что я передумал. После этого всё как-то пошло по наклонной. Меня водили к разным специалистам, старались поговорить, заставить, угрожать, но бес толку. Не знаю, откуда взялась у меня такая решимость, но я стоял на своём. Сам себе поражаюсь. Так я и стал одинок.