Наталья Комисаренко - Вера, Надежда, Любовь

– Эту кухню и ее внутреннюю отделку будущей весной мы сровняем и сведем все к нулю. Кухня-то какая, получится! И семье будет, где развернуться. Если Вера и теща возражать не станут, пристрою еще и террасу к дому, будет у нас летний курорт. В кухню и все постройки проведем электричество, доить будет при свете. Дрова пилить – все с помощью техники… Заведем свой лесопильный стан, мельницу построим, чтобы и на сита молола и с крупорушкой. Все дети будут учиться в средней школе, в техникум, а кто по способнее, того стану посылать в институт. В колхоз разных специалистов потребуется, с полузнайками связываться не будем. Вот и скажи мне, Вера, чем тогда городская жизнь будет лучше нашей? Чем, скажи, горожане будут выше сельчан? И там и тут больше головой работать придется, чем руками.

– К тому идем, – ответил Алексей. В этот вечер муж казался ей больше похожим на юношу, чем на взрослого мужчину. И чем скорее мы исполним то, что задумали, тем скорее достигнем своей цели в семье.

– Мы ждать себя не заставим, только поспевай за нами, – подхватила Вера с тещей. – Чесать, прясть, вязать и продавать платки, да и внучки вяжут платки и в остальном помощницы хорошие… Как выходной день – молодые за милую душу могут слетать на рынок. В виде экскурсии, так сказать.

Дети внимательно слушали отца, и глаза у них блестели все сильнее и сильнее. К пятнадцати годам они так вытянулись, что только на пол головы были ниже отца и матери. Они уже и комсомол вступили. И работой на полях: высаживали разные саженцы весной и осенью занимались уборкой урожая с семи лет. На летних каникулах с седьмого класса они, ходили на ферму доить коров. Жалко, что на следующую осень, надо ехать в сельскохозяйственный институт! Неизвестно, как Вера с тещей справятся без них с сыном, да и еще ребеночка ждем.

В понедельник утром, когда Алексей поехал в районную больницу, Вера не стала дожидаться его возвращения: он поехал просить закрывать больничный; к тому же он не знал точно, когда его выпишут, и решил на всякий случай написать расписку. Поэтому она проводила Алексея до остановки, а там они разошлись.

Объяснение с доктором было недолгое, но бурное.

– Так, – протянула она листок бумаги, точно передразнивая кого – то, – где написала ему: «когда это случилось…, вам хочется уже работать, да? Что же вы с самого начала не вышли…».

– Тогда я был бес сознания, не смог встать, – съязвил он.

– А сейчас считаете, что вы здоровы? Тогда чего дожидался? Чего уж там, скажи лучше, молодой жене не хотелось возиться с тобой, как с ребенком – и все.

– Что вы себе позволяете? – сказал он. – Жена у меня будет ухаживать за мной столько, сколько понадобится, вам ясно!? Я не позволю вам в таком тоне со мной говорить. Это мое решение. Я хочу работать и прошу выписать меня, вот расписка…

– Поезжай-ка ты с богом, – раскричалась вдруг доктор. – Не закрою я вам пока больничный, еще недельки две отдохнете, и тогда посмотрим.

Алексей нахмурился.

– Не подымайте шума, – сухо сказал он. Две недели, не больше! Согласен!

Старая медсестра до сих пор в их разговор не вмешивалась, только хмыкала и время от времени бормотала что-то, что именно, он не слышал, из-за его глухоты на оба уха… Врач писала ему вопросы на бумаге, а он читал и отвечал ей:

– Полная глухота у Алексея с двадцати лет. Воспитывали его отец и мачеха. Мать свою он не помнил, так как она от переохлаждения в погребах, прячась от фашистов, умерла молодой. Поездка в Москву не увенчалась успехом. От группы Алексей отказался сразу, без всяких раздумий, он себя инвалидом не считает… и пользоваться государственными деньгами не захотел.

– Папа, папа ты приехал? – прижимаясь к отцу, спросил сын.

– Да, я приехал сынок. Хочешь поехать со мной?

– Хочу, хочу.

Алексей посмотрел на жену и тещу.

– Слышите?

– Ишь, удивил чем… Он с тобой хоть… – рассмеялись жена и теща.

– Алексей повернулся и сказал. Я еще болен и работать не могу… – шутливо произнес он.

– Что сказала врач? – спросила его Вера.

– Через две недели обещала выписать на работу. Я больше дома лежать в постели не хочу. Я здоров!

– Кто бы сомневался, в том, что ты проболеешь до полного Выздоровления… Совсем себя не жалеешь! – ворчала теща.

«Когда будет готова вся работа моя до отделки, дам возможность женщинам поработать, решил он. – Пусть помажут, как следует и ровнее и потолще… Но за их работу я ручаюсь – помажут дом отлично…»

Сумерки уже сгустились, когда Вера заперла дверь и вошла в дом. В тишине далеко слышался каждый звук: ночная птица, шумя крыльями, пролетела над полем, в траве возились какие-то мелкие невидимые существа, а, справа от большой ямы, где обычно брали глину, и которая каждую весну превращалась в пруд, доносилось сплошное безмятежное кваканье лягушек.

– Эх, их разбирает, – засмеялась Вера. – Скоро везде запрыгают лягушата, некуда будет ступить. Тоже живая тварь, зря давить не хочется. Говорят, во Франции едят их… Видно, нравится людям, а меня хоть золотом обсыпь, и то я в руки не возьму, не то, что есть.

Она вспомнила один слышанный в детстве рассказ.

Тогда в имении «Краснуха» в селе Жидовка на горе, жил барон и баронесса. Изверги, каких мало, он до девочек охочий, а баронесса над людьми издевалась. Постоянно по заграницам катался, всего там испробовал. В день своего рождения он собирал у себя в имении баронов и графов со всей округи, и начинался пир горой. Ради такого случая выписывал барон из-за границы и вин разных и редких яств – и слизней, которых живьем глотают, и зеленых лягушек… Однажды приплелся в такой день и пастор – не то нарочно, не то – нет, но только пришел он незваный. Барон рассердился и решил подшутить над его преподобием. Любезно так приглашает его за стол, а сам что-то лакею шепнул. Тот ну подкладывать пастору на тарелку всякой всячины. И очень понравилось ему одно кушанье, он раза три просил подложить. Барон увидал, что пастор в охотку ест, и говорит своему главному лакею:

– Приготоф увашаем пастор две душин этот кушаний, штоп угостил госпоша.

Лакей приготовил узелок и, когда пастор стал уходить, сунул ему в дверях – «так и так, это вам в подарок от господина барона, что вам больше всего по вкусу пришлось за столом». Пастор поблагодарил, а придя домой, скорее, развязал узелок с баронским подарком. У его преподобия тут же все, что съел он в тот вечер, – все назад пошло, и после этого он целую неделю есть не мог – нутро не принимало. С той поры он до конца жизни не садился за баронский стол.

В воскресенье Валентина Николаевна навестила дочь и сноху своего покойного брата. Жила она в Носовке, в дальнем порядочном хуторе. Младший ее брат Александр после демобилизации был очень болен и слаб, женился на порядочной девушке из дальнего хутора, Ольге и работал в колхозе. Было у них трое детей, он, тяжело болел и умер. Ольга детей воспитывала одна. Валентина очень часто навещала ее с детьми, как и Ольга ее. Они очень были дружны.