Наталья Бушнева - Разные судьбы. Рассказы

После освобождения Запорожья в конце 43 года от захватчиков, жизнь долго не могла войти в нормальную колею. Всё было разрушено. Сеять было нечем и не на чем. Вся домашняя живность была вывезена в Германию. Весною и летом ели лебеду, крапиву, благо они на пожарищах росли как никогда. Если становилось очень голодно, Шура собирала котомки со своими вещами, брала швейную машинку и со своей сестрой Нюрой уходила на несколько дней странствовать по близлежащим посёлкам и деревням с надеждой хоть что-то обменять на продукты: картошку, свёклу, семечки, кукурузу. Детей: Вовку и Лиду – приходилось оставлять одних. Уходя, матери со страхом думали: вернутся ли они назад, увидят ли ещё раз своих детей. Уходили, чтобы детей можно было хоть чем-нибудь накормить. Уходили, чтобы вернуться назад, несмотря ни на что.

А Шуре не везло с детишками. Все они после рождения, не прожив и нескольких месяцев, умирали от кишечной инфекции. Вовка был у неё четвёртый и единственный оставшийся в живых ребёнок. Да и тот в годик чуть не помер. Заболел он дизентерией. Мать выхаживала его, как могла, но имеющиеся в то время лекарства не помогали. Ребёнок ничего не ел, слабел с каждым днём, а несло его как утёнка. Шура уже тайком молилась по вечерам под образами: «Боженька, забери его к себе скорее, чтобы не мучился».

И вот в один из таких беспросветных и безрадостных дней она варила чечевицу. Вовочка лежал без движения на кровати, и вдруг он увидел круглые зёрнышки. Шура заметила, как он слабо сжимал и разжимал кулачок вытянутой руки, будто просил: «Дай… Дай…». Подумала Шура и решила, что хуже уже не будет. Подошла, положила в детскую ладошку несколько разваренных зернышек. Отвернулась со слезами на глазах: была уверена, что такая еда ничего хорошего не принесёт больному ребёнку. Ведь это же не лекарство, а еда! Но через некоторое время она увидела, что ладошка сынишки уже пустая и опять требовательно сжимается. Дала ещё немного чечевицы, перекрестилась на образа: «Боженька, пожалей ребёночка!» Вовка после такой еды заснул, а вскоре у него прекратился понос, и он пошёл на поправку. Вот тебе и чечевица! А говорят, что еда – не лекарство! Кто так думает, наверное, не знает истинного порядка вещей в Природе и говорит такие глупости из-за своей непросвещённости!

А Шура тогда подумала, что недаром она родила сына 25 апреля, как раз на Святую Пасху. Вероятно, Бог внял её молитвам, сжалился над нею и оставил ей вот этого единственного ребёночка. Нужно отметить, что Шура не была слишком набожной, в церковь ходила редко, но иконы всегда висели в «красном» углу её комнаты. Но, когда в жизни случались тяжёлые дни, она всегда обращалась за помощью к Богу. Так и в этом случае Бог не отказал ей в помощи. А может, просто Природа и здоровая пища сделали своё дело?

… Так вот, Шура с сестрой, оставив своих детей, ушли на добычу хоть какой-нибудь еды. И образ умирающего от голода и болезни сынишки с протянутой ручонкой с несколькими зернышками чечевицы преследовал Шуру всё время их странствий. Мотаясь по проселочным дорогам с котомками в руках и со швейной машинкой в вещмешке за плечами, она думала только о сыне: дай бог, чтобы он только дождался её возвращения, чтобы с ним ничего не случилось.

…Ноги не слушались, расползались по жирной грязи, плечи и руки оттягивала ноша, а в голове была одна мысль: «Надо идти дальше. Не раскисать! Дома дети одни… Их необходимо накормить. Нужно… нужно вернуться. Надо… должна… обязана… вернуться!».

А в это время дети фактически оставались дома одни без присмотра. И было им всего-то по 6 и 8 лет. Лида была старше Вовки на целых два года и считалась за старшую. Когда оставленные запасы еды заканчивались, а матери задерживались на своём промысле, иногда до трёх недель, Лида брала Вовку за руку, и они ходили по совхозу с протянутыми ручонками и громко распевали в два голоса украинские народные песни. Кое-что из еды в эти ладошки перепадало, только и ходить иногда приходилось весь день, и петь до хрипоты. Но ведь недаром говорится: «Под лежачий камень вода не течёт».

Во время своих скитаний по Запорожью в поисках еды, сёстры случайно встретились со своей дальней родственницей Катериной из города Паркоммуна, где Шура и Нюра жили до войны. Они очень обрадовались этой встрече, так как долгие два года ничего не знали о судьбе близких им людей. Катерина ездила в одно из сёл Запорожья, чтобы выяснить судьбу своей старшей сестры после ухода немцев. Она и сообщила все последние новости о родственниках из Паркоммуны.

Так, стало известно, что старший брат Шуриного мужа, Демьян, в самом начале войны был тяжело ранен. Его едва живого родные буквально из-под носа наступающих фашистов успели забрать из разбитого снарядами госпиталя, и все годы оккупации его прятали в землянке в подполье. Средний брат Емельяна, Яков, вернулся в Паркоммуну после её освобождения. Сейчас живет с семьёй и как управляющий шахтами руководит их восстановлением. На ряде шахт уже началась добыча угля. Жизнь в городе постепенно налаживается, но рабочих рук не хватает.

И, наконец, самое главное. Катерина рассказала, что до родственников дошёл слух о том, что Емельян был тяжело ранен в боях за освобождение Краснодарского края. После госпиталя его по состоянию здоровья комиссовали. К Шуре с ребёнком он не смог сразу вернуться, так как они ещё находились под немцем, но и к себе на родину в село Жуковку или в Паркоммуну к брату он не приехал. Потом стало известно, что Емельян в госпитале близко сошёлся с одной санитаркой, которая его выхаживала после ранения. Поправившись, он, якобы, остался у неё жить.

– А адресок этого госпиталя я тебе могу дать, там у моей соседки находится муж на длительном излечении, – сказала на прощанье Катерина.

Женщины еще немного поговорили и разошлись каждая в свою сторону. Шура поспешила домой, всю дорогу она охала и вздыхала: вот чем обернулось её долгое ожидание весточки от мужа. И её сестра Нюра тоже почём свет бранила своего свояка. Сама она была не замужем. Отец Лидки вскоре после её рождения развёлся с женой и исчез из их жизни навсегда. Этим, наверное, и объяснялась Нюркина ненависть к мужскому полу и то, что она за всю свою долгую жизнь так и не вышла второй раз замуж.

Дома Шура, недолго думая, стала собираться в дальнюю дорогу.

– Я не верю тому, что эта Катька наговорила. Пока сама своими глазами не увижу, не поверю! Неужели и война не помеха «кобеляке» проклятому!

Шура решила взять с собой сына, невзирая на возможные трудности в пути, да ещё с маленьким ребёнком. Она надеялась, что его присутствие поможет восстановить семью. Но, все вышло наоборот. Как только она говорила, что с сыном едет разыскивать тяжело раненного мужа, ей все сочувствовали и помогали, кто, чем мог. Давали ночлег, сажали на попутные машины. И где на грузовой машине, а где и на крестьянской телеге добрались они до места. А дальше присутствие сына ей никак не помогло…