Олег Ильин - Один билет до Савангули

Девушка посмотрела на него долго и внимательно и подвинула блокнот:

– Пожалуйста.

Холодок по спине: «Зря это я… пустой ресторан – садись, не хочу». Он стал читать. Не вслух, про себя:

«Рельсы, рельсы, шпалы, шпалы

Ведут меня к морю моей печали…»

– Почему печали? Почему так грустно? – поднял он глаза.

Девушка вздохнула:

– Дорога, монотонность. Почему-то навевают соответствующее настроение.

– Вы едете к морю? – неудачно спросил он.

Девушка уничтожила его взглядом, но всё же ответила:

– К морю печали!.. Печали! а не к морю!

С подростковым максимализмом глаза продолжали уничтожать. «Глупо, – подумал Никифор Андреевич. – Ничего умнее не придумал спросить».

– Извините, это я неудачно. От этой вот как раз монотонности ватной. – И добавил. – Я больше не буду.

Девушка улыбнулась, хмыкнула и прикрылась чашечкой кофе. «Ну слава богу!.. а то… прям, ледышка какая-то».

«…Капли дождя в окно косого

И серое небо, совсем пустое.

Столбы телеграфные, проводов сети.

Одни ли мы на этом свете?

Каждый сидит на своём берегу,

Свой встречает закат…

Провожает зарю».

– Да. У меня тоже бывает такое… дождливое настроение. Даже очень бывает. А куда вы едете? Что не к морю, я уже понял.

– К озеру!

«Несколько по-детски, – подумалось ему, – но сам виноват… чего лезешь?».

– К большому озеру. Петрозаводск. Город такой. Может слышали? Так вот он на берегу большого озера – Онежским называется.

– Слышал, конечно. Вы оттуда?

– Да.

– Коренная?

– Может быть.

Он удивился бровями и глазами. Девушка сменила гнев на милость и с нотками извинения пояснила:

– Я не знаю точно, но может быть. Мой дедушка ребёнком был в финском концлагере в Петрозаводске во время войны. Дедушка уже умер. Он особенно, видимо, ничего и не рассказывал о своём детстве. Так что, я не знаю, откуда он родом. Может быть из Петрозаводска. Он без родителей остался. Со старшей сестрой там после войны жил… А Вы откуда и куда?

– Я живу в Хельсинки. А сейчас из Питера. У меня там встреча была. Или можно и интервью назвать. Я книгу пишу и пытаюсь… пытаюсь как-то… продвинуть, что ли.

– А что за книга, можно спросить? О чём? Художественная? – глаза девушки округлились, брови поднялись «домиком». Она смотрела заинтересованно и серьёзно. «Похоже, не обиделась».

– Я переехал в начале девяностых в Финляндию из Эстонии, и книга об этом. О переезде людей в другую страну, о том, как это им даётся, чем за это приходится платить.

– Ну и чем же за это приходится платить? – девушка наклонила голову и смотрела серьёзно в упор, не мигая. «Кабы я сам знал!» – подумал Никифор Андреевич, слегка насупился и погрустнел.

– Да как Вам сказать… Платить ведь нужно всегда и за всё, а чем?.. Мы платим и за то, что делаем, и за то, что оставляем несделанным. А чем?.. Каждый платит свою плату. Кто-то замечает, что платит, кто-то даже и не задумывается над такими глупостями – просто живёт.

– А у меня в Хельсинки бабушка живёт и тётя. Бабушка – финка-ингерманландка.

– Да, – покивал Никифор Андреевич головой. – Таких тут, наверное, полпоезда.

Позже, сидя на своём месте, глядя в однообразный океан проносившегося мимо времени и считая эти самые столбы с сетью проводов, ему подумалось: «Да-да, помню-помню… вот только не к чему это сейчас… сейчас нужно деньги рубать… если стихи, то только в виде песни… с одним припевом… или лучше совсем без слов… Пушкин, Пушкин… кому он нужен нынче?.. что в голосе тебе моём?.. оно умрёт, как звук печальный… говорят – ничто не имеет цвета… мы лишь отражение звёздного света… погаснет звезда и пропали мы… нет ни света, ни темноты… зарастёт?.. не зарастёт… зарастёт?.. не зарастёт?..»

– …Здравствуйте! Моё место рядом с окном.

– Здравствуйте! Секундочку, я свои бумаги соберу… Пожалуйста, проходите!.. Меня зовут Никифор Андреевич, а Вас?

– Спасибо!.. А меня Агафьей Евгеньевной… Необычное у Вас имя.

– ???… Ну сейчас в моде разные старинные русские имена. Пожалуйста!

– Спасибо! Сейчас да… Раньше были больше иностранные имена в моде: Эдуард, Роберт, Рудольф.

– Да-да-да! Я тоже этот фильм люблю! Ну я не такой старый. Когда я родился, больше другие имена были популярны. В нашем классе было, по-моему, четыре Олега и два Игоря. Тоже была волна имён… из русской истории.

– Да шучу я, шучу. Извините. Меня Мариной зовут…

«…хатя вот миня дома назвали ЛЮЮтиа. а я никагда так ни слышала. толька ЛЮЮти. и причём мЯхка! ни ЛЮЮди а ЛЮЮти!.. ни больше. ЛЮЮти и фсё… а маму! в диревне. КАтри! и ни больше… и в диривнях у нас па отчиству-же ни гаварили…

…пашли миня записывать. ну и сказали там фамилию. там где паспарта бирут и имя. а-а там гварят. о-ой! эта имя. как вот мы напишим? очинь нипанятнае как па-руски писать. и та каторая женщина там ригистриравала гвартит. вот очинь пахоже Людмила и сказала гварит эта очинь харошее имя эта имя идёт ат. ат людям милая…

…и мама тагда сагласилась. ладна пусть будит Людмила. так-што. дома я была.. адним именем а ф школе я была. дома никагда. наверна… мо-ожет нескалька рас уже ф паследние годы. в маминай жизни ана миня называла хе! нескалька рас кагда приду што скажет О-О! мая Людмила пришла! а так фсё время я была. па-фински. как меня назвали как я радилась…. так-што вот так…

…я радилась. воласы маи были гаразда светлее чем у мАмы! гаразда! я вапще была… фсе паражались какая. как-бутта как фсе эти бландинки.. ну чем ани там выбеливались?. а у сестры видиш. у неё патемнее…

…и у нас была сабака кудрявая. ана валнИстая бальшая. чёрная и валнистая шерсть. пушистый хвост. и. уши такие лапаухие. так… я фсё время висела на этай сабаке.. а паскоку маленькая была не сабражала. а меня называли… Пеллавапяя. как эта па-руски? Льняная головка! так я и сабаку чёрную! савершенна чёрную! гладила и называла Пеллавапяя! хе-е! мне казалась так што. кагда гладиш па галаве што эта! ХЕ-ХЕ-Е! ШТО ЭТА ПЕЛЛАВЯПЯЯ! и вот эта фсигда! ну наши уже фсе привыкли а если кто придёт! фсе хахатА-Али! в-усмерть!. ну видиш адин.. эта самае. ахотник.. ну шкуру. из-за шкуры патстрелил.. патом Ваня завёл другую сабаку. очень глаткая. тоже вислаухая но… тёмна-каричневая и пасветлее двухцветная такая. ну типа мопсы. такая тоже моська. так а та сабака. кагда Ваня уехал учитса в Новгарат та сабака.. сабаки часта ищут сваево хазяина и видна пашла па следам и ищезла бес следа. а больше уже рас Вани не-была больше уже таких сабак не завадили. но уже к таму времени и начиналась уже вайна и голат так-што.. не да сабак была…

…ну и кагда ф сваей диревне жили да вайны. ясна што у нас кошки были… кошки фсегда были. бес кошек в деревне нельзя!. мЫши!. кошек держали толька што. кошки мышей лавили.. причём! кошки даже не съедали фсех мышей! проста задУшит и ещё и дамой притащит!. вот чё была?! ну лАдна задушИла там где-та аставила! нЕт! притащит ещё и дамой! я сама лична видила што за шиварат! двери аткрыла и за шиварат принисла! и пасреди! пола! мышку аставила! так-што!.. так-што чашка для кошки все-егда была возле печки!…