Олег Ильин - Один билет до Савангули

…мама-та дома всё больше хадила ф таких деревенских юпках. юпка ф сборку. а эта ф строгае такое типа гаратскова платье…

…там мачиха испортила в-опщем фсю жизнь. и наверна и деду так испортила што.. он ат вадянки умир. и. я так смутна помню што. патаму-шта эта я фсЁ! эта ни мнЕ расказывали. вот кагда дапустим тётя ЛЕ-Ена приижжяла к радитилям на Док 17 17 Док – в советское время неофициальное название посёлка при Деревообрабатывающем комбинате (ДОК) вблизи шахты № 10 «Ахтме» (Эстония). или кто. што ани между сабой разгаваривали а я толька-лишь што слышала…

…но зато и мама вышла замуш и фскоре тётя Аня и тётя Лена. очень маладые тоже вышли замуш толька-бы. уйти. с этава дома…………………. так мама радилась ф третем гаду а сестра мая уже в двацать-третем радилась…

…ну ясна кагда. ф празники.. какие-та были и мама знала што приедут её сёстры. ну мама была для них самая старшая! ана сабирала у себя фсех сваих и брата и сестёр. фсе к ней являлись. вот. тагда-та ана абизательна пикла с творагам пирагИ-И ещё там с чем-нибуть пираги и. ну тагда сокаф ничиво такова не-была. варила.. кисЕль варили ис клюквы. а тАк. харашо што если дапустим была мяса. мяса чугун полный натушит ф печке. но мне казалась што мяса тушонае ф печке самае фкуснае. ано мяхкае такое и как-бы фкус не теряетса. иминна кагда вот уже драва аттуда уберут и. туда чугун с мясам и сверху картошкай абложит. картошка фся палучаетса такова примерна цвета как вот эта плошка с этай стараны каричнивая. што я вот этат фкус пОмню! што эта мяса была мяхкае фкуснае и картошка очень фкусная. ну ясна што там лук. если есть перчик. там фсё эта. лавровый лист если. паложит. эта да. ана гатовила к этаму дню.. и летам так большую часть вот. я помню што именна ф паследнее лЕта перед вайной.. хоть тускла помню но. большую часть правадили время. ва дварЕ! а не в доме.. помню.. ну ясна там за сталом кагда приехали паабедали. вот. а патом помню фсе на улицу сабрались. што мама на улицу вынасила тарелку с пирагАми! там ставила. и кисель! фсё!. кОфе нЕ-была! харашо если был чай!. ф те времена…

…дет мой Вайникка расказывал пра свой рот толька маему дяде Мише. дачирям ничиво. и если-п ни дядя Миша вапще ничиво-бы не-была извесна пра их рот.. я знАла толька што ротствиники ф Переярава. и фсё. и што мама радилась ф Переярава. больше ничиво…»

…Вайникка, Тёлликкя, Полтояйнен, Саволайнен, Пёлля… Да-да, «что в имени тебе моём?», как сказал наш уважаемый Александр Сергеевич. По маме я потомок именно тех самых «убогих чухонцев», которые правили свои «бедные челны». Ну насчёт чёлна не знаю, не слышал, хотя… река была раньше в тех местах, откуда моя мама родом. Так что и чёлн, наверное, был, но Пётр, как известно, «назло надменному соседу» заложил Питер и так далее и тому подобное, но в этом случае существенно то, что для своих «водяных потех» он изменил течение рек, и от реки в деревне моей мамы остался лишь жалкий ручей да большой овраг. Вообще, я довольно смутно представляю себе те места, так сказать, с высоты птичьего полёта – ну что делать, я не там родился. Да и вообще жизнь – штука сложная – мама оттуда, отец из Смоленской области, так, наверное, можно сказать, хотя даже не знаю, помнил ли он ранние годы жизни на Смоленщине, если и жил там хоть сколько-то. Ещё до войны они жили из-за работы деда и в Кировской области, и в Архангельской. В конце войны вернулись на Смоленщину, потом направились в Белоруссию, оттуда – в Эстонию, теперь вот отец в Финляндии лежит. К чему это я? Сложно всё, в общем. Я, значит, родился в Советской Эстонии, теперь живу в Финляндии. Куда ещё судьбинушка занесёт? Вот так – финн по маме, русский по отцу. Ну так что ж – вон предка того же Александра Сергеевича при том же Петре откуда-то из Африки в Россию занесло – на сомалийца, надо сказать, он, то есть Александр Сергеевич, весьма смахивал; их тут теперь тьма в Финляндии, сомалийцев, то есть…

Ну не совсем так. Или совсем не так. Понимать, что моя мама не русская, я стал достаточно поздно. Для ребёнка разве важны эти формальности? Ребёнок воспринимает всё, как должное. Мои финские бабушка с дедушкой и тётя с дядьями всегда говорили с акцентом, кто-то больше, кто-то меньше, а моя русская бабушка вместо «велосипед», говорила: «Ласипед». Ну и что!? Ребёнку ведь всё равно! Раз так говорят – значит, так и должно быть! Какая разница – русский ли, финн ли, калмык или татарин? Как там у Пушкина? – «друг степей калмык»? Я знавал только одного калмыка в своей жизни – в армии в учебке несколько месяцев моим хорошим товарищем был парень из Калмыкии, мы с ним боролись, помню, на травке, как дети. Дети, в общем, мы и были – взяли котят за холку и сунули в сапоги кирзовые. Ну да я не о том сейчас. Все были одинаковые, все русские – что калмык, что тунгус – и в то же время все разные, каждый со своей особенностью. Теперь придумали определение – россияне! Да, раньше все были русские. Ну это я, конечно, за себя говорю. Это были мои ощущения. Когда Союз разваливался, нашлось много тех, кто думал совсем иначе. Помню, когда эстонцы, латыши и литовцы образовали живую цепь по территории своих республик, – я вообще не понимал, что происходит!.. А они, как оказалось, ещё как ду-умали!

Своими особенностями или, говоря проще, корнями я начал интересоваться довольно поздно и несистематично. Развал Союза подтолкнул, если не к увеличению интереса, то к практическим поискам архивных справок. Если в позднем детстве пришло удивлённое понимание того, что русские и финны – это не то же самое, то в начале взрослости пришла необходимость использовать неожиданные возможности этой самой разницы. Короче, проживая в русскоязычной семье, в русскоязычном городе на северо-востоке новоявленного государства Эстония, принявшего абсолютно определённый и для нас болезненно понятный курс на вышибание того самого русского духа – мерси, Александр Сергеевич – передо мной, как перед былинным богатырём встал всем известный выбор из трёх дорог. Богатырь был не по-богатырски худосочен и не на коне, а с большим баулом, произведённым позднесоветским кооперативным чудом из девяностых, непонятно где и непонятно из чего, на четырёх колёсиках, одно из которых закончило свой бесславный путь, не доехав до пункта приписки. На моём камне было выбито: «Эстония, Финляндия, Россия». Это был мой выбор, другого у меня не было. И у каждого он был свой, и пройти его каждый должен был сам, и нет разницы, какой путь мы, в конце концов, выбрали (если посмотреть на всё это с очень большой высоты). Я выбрал Финляндию. Аминь… И посмотрел Он на меня через 28 лет после моего прибытия в Страну тысячи озёр, и сказал: «Это хорошо!» – но мне всё же хочется добавить и от себя – прости, Господи, за самоуверенность – что кое-где и кое-когда наблюдаются и некоторые недостатки – обычное дело, как говорится, – знал бы, где солому стелить, так соломы бы и не хватило!