Геннадий Мурзин - Звери лютующие. Екатеринбург: гримасы уголовного мира

Конечно, Анна Кобякова (в девичестве Карелина) вынашивала другую идею: чтобы брат жил в ее семье, а не бобылём. Однако брат категорически стал возражать. Аргумент? Он прозвучал в его устах так: «Мало видел я свободы. Хотя бы на старости понаслаждаюсь ею. Насмотрелся на решетки на окнах и на колючую проволоку. Хватит! Всё когда-то приедается! Хочу свободы, чистых больших и светлых окон… Также не хочу…» Чего он не хотел? Предположительно, обременять кого-либо, даже родную и любящую сестрёнку, даже мимолётным взглядом не укоряющую за его прошлое.

Из-за угла вывернула женщина. Прищурившись, Семён издали признал в ней соседку: квартиры на одной площадке, слева от него. Живет в двухкомнатной, с дочерью и зятем. Как будто, ждет внука. По словам соседки, молодые собираются купить отдельное жилье, ибо после пополнения будет в малогабаритке тесновато; ищут что-то подходящее – и по цене и по расположению.

Соседка поравнялась, остановилась, поставила к ногам пакеты с продуктами и вместо приветствия сказала:

– Сидим, Юрьич? Старые косточки прогреваем? И ноль внимания, фунт изюма на требования самоизоляции?

Карелин усмехнулся.

– Да будет тебе, Васильевна, ахинею городить. Я для короновируса не интересен, поэтому его агрессии не боюсь.

– Забыл, что находишься в том возрасте, который…

В ответ – старик махнул рукой.

– Как говорится, двум смертям не бывать, а одной – всем нам не миновать.

Васильевна кивнула, а потом поправила на голове газовый платок.

– Оно, конечно, так, Юрьич, но и спешить смерти навстречу не годится. Как говорится, поспешишь – людей насмешишь… Ну, я пойду, – взяв в обе руки по пакету, добавила. – Решила зятя порадовать… Пивка купила…

– Балуешь.

– Дочурке повезло с парнем… Как тут не порадеть, а?

– Не поспоришь.

Последние слова настигли соседку, когда она уже прикрывала за собой тяжелую дверь подъезда.

С соседями Карелин ладит. Старается со всеми не конфликтовать. Но и в гости не заглядывает. Зачем, считает он, надоедать? Правда, в последнее пасхальное воскресенье, то есть девятнадцатого апреля, Васильевна зазвала к себе. Не сразу согласился: для порядка, понятно, поотнекивался. Посидели вдвоем с часик. За запашистым чаем и вкусным куличом. Женщина добрая: уходя от неё, унес с собой пяток крашеных яиц.

Семён, сидя на лавочке уже больше часа, разомлел под солнцем. Даже глаза прикрыл. Призадумался. О чем? О дурно прожитых годах. На что ушла жизнь? Для чего жил? Зла принес людям немало – факт. Рядом – никого. Не нашел времени даже маломальскую семью создать. Когда двадцать исполнилось, попробовал. Познакомился с хорошенькой девчонкой, из приличной семьи. Первой она у него была. Мимолётные знакомства – не в счёт. Влюбился по уши. Мечтал о свадьбе. Но тут случайно дошел до него слушок, что его любимая замутила с другим. Тот оказался завидным парнем, из семьи новых русских. Узнав, психанул. Напился. И потянуло на «подвиги». С дружком залезли в торговый павильон. Особо и не поживились, однако вдоволь побезобразничали, владельцу тем самым нанесли серьёзный ущерб. Словом, Семен впервые загремел и отправился по этапу в одну из уральских колоний общего режима, где по прибытии тотчас же, встав на защиту личной чести и достоинства, учинил мордобой с кровопусканием. Не рассчитал силы и в результате добавили ему срок. А дальше? Как водится: пошло-покатилось под откос.

Вспомнив, старик тяжело и глубоко вздохнул. Тогда на своем опыте убедился, что воспитательная колония, даже если она советская, не лечит, скорее, калечит.

Семён услышал вблизи шаркающие шаги по асфальту. Приподнял веки и… Увидел сестрёнку, Анютку, значит.

– Привет, – улыбаясь, сказала она. – Вот… Две недели не была… Решила заглянуть… Прибраться… Насвинячил, пожалуй…

– Да нет, Анют… У меня порядок… Зря беспокоишься…

– Так вот взяла и на слово поверила. Жильё без бабьего присмотра за неделю превращается в свинарник.

Брат слабо попытался возразить:

– Не правда…

– Больше, Сень, ни слова! Пошли!

Брат, обречённо вздохнув, поплелся следом за сестрой. Вида не подает, но ведь рад в душе её приходу. Как ни крути, но она есть его единственная отрада под старость. Понимает, что не заслужил, а всё-таки приятно видеть рядом такого родного человечка.

Не прошло и трех часов, как квартира старого холостяка преобразилась – кругом ни соринки, ни пылинки, а вещи разложены и развешаны.

– Кажется, всё теперь в порядке, – произнесла сестра, еще раз критически осмотрев квартиру.

– Спасибо, сестрёнка… Что бы я без тебя делал?

– Спасибо, братец, не диво, – сказала Анюта. – Ставь на плиту чайник. Будем гулять! – вышла в прихожку и вернулась с пакетом.

– Не предупредила и… У меня…

– Зато у меня есть, – догадавшись, что тот имеет в виду, усмехнувшись, сказала она. Достала из пакета кусок ветчины, баночку растворимого кофе и два пирожных, покрытых шоколадом. – Надеюсь, сахар в доме найдется?

Семён согласно кивнул и достал с полки сахарницу и кофейную фарфоровую пару. Поставив на стол, вернулся к плите, откуда подал свисток вскипевший чайник.

Они молча наслаждаются. После того, как в ход пошли пирожные, Анюта, пристально разглядывая брата, спросила:

– У тебя всё в порядке?

– Как говорится, лучше бы надо, да некуда. А что? Почему спрашиваешь?

– Сам знаешь… По-прежнему достает?

– Ты про кого?

– Не притворяйся…. Не скрывай ничего от меня… Если что, скажи… Я из них душу вытрясу.

– Больно бойкая, – укорил, покачав головой, Семён и отставил пустую чашечку. Он попросил. – Давай, Анют, об этом не будем?

– Как это «не будем?» Еще как будем! Извини, но я тебе вот что скажу: не привечай собутыльников. Не будь дурнем, брат.

– Не собутыльники, а дружки, – уточнил брат.

– На кой черт они тебе?

– Без них со скуки сдохну.

– Через них опять можешь попасть в беду. Тебе и в твои годы это надо?

– Не надо, – охотно согласился он. – Но я уже давно другой… Не тот, что десять лет назад.

– Сам не заметишь, как подтянут.

– Нет, с прошлым покончено…. Бывает, мужики придут, тихо посидим за стаканчиком, – заметив, как сестра покачала головой, давая знать, что не верит ни одному его слову, решительно заявил. – Можешь спросить соседей.

– А и спрошу! Не постесняюсь… Умоляю, Сень, будь осторожен. Дружки у тебя – оторви да брось. Ты одинок – они об этом знают. Вот недавно в Нижнем Тагиле такие же… Опоили старика, завладели документами на жилье, вывезли в пригороды и бросили в полуразвалившейся хибаре. Квартиру по подложной доверенности продали. Ищут мошенников, а их и след давно простыл… И вообще…

– Не нагоняй страха и без твоих сказок тошно.

Читать дальше