Геннадий Мурзин - Мудрость люду не во грех

Редактор Геннадий Иванович Мурзин

Фотограф Геннадий Иванович Мурзин

Составитель Геннадий Мурзин

© Геннадий Иванович Мурзин, фотографии, 2022

ISBN 978-5-0056-8608-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Мудр ли я? Несмотря на долгую и чрезвычайно насыщенную жизнь, пролетевшую как одно мгновение, положительно ответить не рискую, ибо прозвучит самонадеянно и даже нахально.

Посчастливилось ли мне на своем тернистом пути повстречать по-настоящему мудрый люд? С гордостью заявляю: да!

Например, уральский провинциальный журналист, поцелованный Богом, Владимир Долматов, ставший еще в моей неказистой юности, то есть в 1959 году, Учителем и Наставником.

Что свело нас? Счастливый случай, очень смахивающий на чудо? Похоже, так, потому что, по правде говоря, никаких предпосылок не было. Посмотрите, кто он в упомянутый год и кто я? Владимир Николаевич – чрезвычайно популярный в городе сатирик и его остро отточенное перо разило «героев дня», так сказать, не в бровь, а в глаз; а я, будучи учащимся местной школы ФЗО, окруженный хулиганистыми сверстниками, то есть задиристой шпаной, к тому же имеющий за плечами шесть классов и седьмой коридор, с реальной перспективой стать каменщиком-бетонщиком средней руки.

И все-таки встреча произошла. И стала для меня судьбоносной. Детали упускаю, ибо этому уделил немало страниц в изданной книге «Обжигающие вёрсты»

Однако вопрос неразрешим: не перст ли Божий поучаствовал?..

Мудрость, которой, несомненно, обладал мой наставник, – это не гениальность или талант, заложенные природой, а нечто, как я понимаю, большее.

Мудрость, которую принято считать за разумность и прозорливость, – есть способность размышлять. Мало того, мудрость требует от человека не только слов, а и обязательных конкретных действий, более того, обязательны еще два атрибута – накопленные знания и полученный жизненный опыт.

Именно! Основываясь на личном опыте, Наставник дал мне простой, но крайне важный для меня и даже мудрый совет:

– Шестилетка – не образование, а полное отсутствие… Иди, парень, в вечернюю школу и садись вновь за парту… Чтобы молодость использовать с наибольшей эффективностью, подпитывайся чужой мудростью… Подружись с книгой…

– Читаю с детства, – не преминул похвастаться я.

– Читать тоже надо с умом. Внимательно. Лучше, если, читая признанных классиков, возьмешь за обычай выписывать, чтобы крепче запомнить, в отдельную тетрадку особенно понравившиеся слова или целые выражения. А, – он усмехнулся и с привычной для себя иронией добавил, – когда сам наберешься мудрости, сможешь поделиться накопленными сокровищами с другими.

Увы! И даже на девятом десятке лет не испытываю отягощения от мудрости. И все же, помня совет Наставника, решил поделиться мудрыми мыслями из толстой общей тетради, с летами весьма обветшавшей.

Книгу со своими накопленными «сокровищами» и предлагаю всем любителям мудрых мыслей, выражений и оригинальных слов.

Буду счастлив, если книга послужит читателю подспорьем, и он станет мудрее прежнего.

«Всякий адепт исступленнее всего защищает своего бога тогда, когда есть все основания в нем сомневаться».

* * *

«Муж и жена связаны узами, которые, как ветви плюща на старой стене, с годами впиваются все больше и все тяжелее клонят к земле».

* * *

В своем романе «Радость и страх» (события происходят в начале двадцатого века) автор описывает сцену.

Некая Табита, главная героиня романа, за которой давно и пока что безнадежно ухаживает мистер Стордж, рекомендует современного автора, присутствующего здесь же.

Мистер Стордж спрашивает:

– И о чем же этот роман?

Табита, отвечая, говорит, что произведение посвящено одному священнику, сбежавшему с монахиней; что там разоблачается вся религия, показано, что это сплошное ханжество.

Присутствующий здесь же мистер Манклоу говорит:

– Писатель напоминает, что с распространением образования массы все больше отворачиваются от церкви, что ей крыть нечем; что после Дарвина церковь дышит на ладан.

На это мистер Стордж грустно замечает:

– Но сам Дарвин… гм… был добрым христианином.

«Иногда беспечность – высшая ловкость и никто не получает столько милостей, как эти немного ребячливые, легкомысленные люди, – далее писатель продолжает. – Великие мира сего любят покровительствовать рассеянным чудакам, так как всегда кажется, что те нуждаются в покровительстве».

* * *

«Каждый жаждет тех почестей, в которых ему отказывают, и проклинает те, что сами плывут ему в руки».

«Да, увяданье – это зло,

Но умным кто зовется.

Не то жалеет, что прошло,

А то, что остается».

* * *

«Спеши же, близок миг разлуки.

Течет в часах моих песок.

До вечной радости иль муки

Твой отмеряет Время срок».

* * *

«Где есть готовность к преступлению, там и случай не замедлит представиться».

* * *

Один из героев Вальтера Скотта говорит своему собеседнику:

«…Роби 1 1 Знаменитый предводитель разбойников в Горной Шотландии ( здесь и далее – примечания Геннадия Мурзина ). предлагает: если какой-нибудь лэрд 2 2 Крупный владелец земли, ведущий на ней хозяйственную деятельность. или фермер согласен платить ему четыре шотландских фунта с каждой сотни фунтов своих доходов, то он, Роби, обязуется обеспечить владельцу неприкосновенность его имущества».

Собеседник впервые в Шотландии 3 3 Он – англичанин, то есть выходец из основной Англии. и ему услышанное в диковинку, поэтому выражается в том смысле, что сии деяния Роби противозаконны. Рассказчик соглашается, но задает вопрос:

«Но если закон не может оградить от ограбления, то почему не заключить мне договор с шотландским джентльменом, который может это сделать?»

Надобно заметить, что события, описываемые в романе, происходят в восемнадцатом веке, однако мне они что-то напоминают. А именно: события двадцать первого века, но не в английском королевстве, а в моей России, и имеют свое название – «крышевание бизнеса», причем с национальной спецификой, поскольку «крышуют» у нас не только разбойники, а и структуры власти, например, правоохранительные органы.

Это что же получается, а? Россия пребывает в восемнадцатом веке?! Грустно как-то, когда подумаешь, сколько нам идти, чтобы достичь цивилизации.