Галина Клюс - Любовь серой мышки

– Я тебе куплю завтра другого, ещё лучше этого, – утешал он её.

Вечером он собирался с женой ещё раз хорошенько обсудить один существенный вопрос: на какую бабушку лучше оставить детей. На его мать, или на Ларисину. Дело в том, что они собирались на неделю отлучиться по его неотложным делам.

Обе женщины были примерно одного возраста, и что та, что другая – уже на пенсии. Ещё их роднило то, что они благополучно пережили своих мужей и теперь скрашивали своё одиночество заботами, подчас назойливыми, о внуках. Например, матери Игоря, Марии Сергеевне всё время мерещилось, что дети легко одеты, а потому могут застудиться, или к ним неровен час может прицепиться какая-нибудь опасная болезнь.

Определённые странности были и у другой бабки, что с Ларисиной стороны. Надежда Николаевна, когда дети попадались ей на глаза, старалась их усердно пичкать разными вкусностями, как будто у них других желаний, как о еде, больше не было. Кстати, свахи, хотя и недолюбливали друг друга, всё же внешне держались так, как держатся закадычные приятельницы.

Когда отец с дочуркой вернулись домой, сердце у него сжалось в тревоге. Он надеялся, что Лариса уже дома, но в квартире был один Тимка, который усердно сопел у компьютера, с удовольствием громя виртуальных противников.

– Мама не звонила? – раздевая Оксанку, обратился он к сыну.

– Нет, папа, только звонила бабушка Маша, она спрашивала тебя, – нехотя ответил Тимка, целиком поглощённый в своё занятие.

Переодев дочку, Игорь кинулся к телефону и первым долгом позвонил своей матери. Она жила в соседнем селе, в частном доме, где прошло его детство. Срывающимся голосом он сообщил ей, что жена почему-то не пришла домой, и он не знает, что сейчас ему делать.

– Господи, ну и что тут такого! Ты же знаешь, какая у неё сумасшедшая работа! Где-то, видно, задержалась! Да ты в редакцию обязательно позвони! А я, сынок, тебе только что звонила. Ох и заела меня скука, мочи просто нет. Ты не привезёшь мне на недельку Оксанку? Ей у меня просторно будет, не то, что у вас. Свой двор, выйдешь, и сердце радуется. Я клубничку для неё сохранила. Да и борщи у меня, небось, не забыл, какие вкусные. Вы там, наверное, всё на сухомятке сидите.

Лицо у сына сморщилось. Если мать сейчас не остановить, она, чего доброго, начнёт занудливо учить, как надо жить. Назидательный тон у неё уже в крови. 25 лет работала учительницей, и эта специальность, видимо, не могла не наложить отпечатка на её характер.

– Сейчас, мама, не до этого! Когда Лариса вернётся, мы и обсудим этот вопрос.

Он торопливо набрал домашний телефон главного редактора газеты, где работала его супруга. Сергей Антонович Жуков, несмотря на то, что был на пенсии, всё ещё оставался у руля. В ответ на тревожный вопрос насчёт Ларисы, он недоумённо пробормотал, что ни в какую командировку лично он не посылал Быстрову. Но тут же добавил, что сегодня она отпросилась на три часа раньше с работы.

– И вы её отпустили? – упавшим голосом уточнил Быстров. Редактор дал утвердительный ответ, предположив, что Лариса, возможно, сама куда-то поехала. Она частенько так своевольничала.

В глубокой задумчивости Игорь сидел одетый у себя в комнате. Он не знал, что делать, где искать жену. Лариса обычно была щепетильна в подобных вопросах и никогда так не поступала. Если она отпросилась у редактора, чтобы пораньше прийти домой, то куда же она подевалась?

Значит, не домой ей надо было, а ещё куда-то. Какие дела у неё в такое позднее время? Нет, тут что-то не так.

А вдруг с ней что-то недоброе случилось!

В томительном ожидании он выкурил подряд сразу несколько сигарет и стал нервно вышагивать по комнате. Потом в изнеможении упал в кресло.

А между тем сумерки за окном стремительно сгущались, превращаясь из голубоватых в тёмно-синие, и вот уже незаметно, крадучись, как волк, подступила непроглядная ночь, высоко в небе мерцали одиночные звёзды. Ему совсем стало жутко. Напрасно он сам себя успокаивал, приказывал – не паниковать. Нервы его сжались в комок, сердце ещё больше заныло в тревоге. Он живо выскочил на лестничную площадку, обзвонил всех соседей, задавая им один и тот же вопрос, не видели ли они его жену? Может, она раньше него вернулась, а затем снова куда-то ушла.

Но соседи ровным счётом ничего не знали. По правде говоря, многие из них недолюбливали семью Быстровых за то, что у них была, как они считали, слишком безмятежная счастливая жизнь. Глядя на трясущиеся руки Игоря, его перепуганное бледное, как мел, лицо, некоторые из них в уголках рта прятали гаденькую улыбку.

Он вернулся опять к себе, шикнул сердито на орущих детей, не поделивших что-то между собой, сел у стола, протяжно вздохнул и в отчаянии обхватил голову руками.

Как ни отгонял он тягостные мысли, они, как черви, заползали в душу. Прямо перед ним висел портрет Ларисы. Это творение его рук. Жена особенно не любила ему позировать. А в обнажённом виде наотрез отказывалась это делать, хотя у неё была красивая, гибкая, без малейших изъянов, фигура, одна хрупкая талия чего стоила. Другие женщины с таким прекрасным телосложением, напротив, искали бы повод лишний раз пощеголять в чём мать родила перед мужьями. Но у Ларисы были свои представления на этот счёт. Она твёрдо считала, что, если любящая жена хочет удержать подле себя мужа, она должна как можно дольше оставаться для него тайной.

С щемящей болью в сердце он всматривался в дорогие черты, в её огромные лучистые, похожие на два озерца, синие глаза. На этом портрете у неё такая смущённо- виноватая улыбка. Или ему сейчас это так кажется? Но она будто просит у него за что-то прощения. Господи, какая же она у него была красавица. Несколько лет назад на краевом конкурсе красоты, на зависть своим коллегам, она заняла первое место.

Да, но почему – была? Он невольно вздрогнул от этой навязчивой мысли, на миг ему стало страшно, что он подумал о Ларисе в прошедшем времени.

Он встал и опять, заложив руки за спину, заходил бесцельно по комнате, следуя своей излюбленной привычке в минуты сильного волнения. Нет, надо действовать! Почему он, как истукан, сидит! Если бы, к примеру, подобное случилось с ним, Лариса наверняка подняла бы на ноги всех. Он рысью выскочил на улицу и, как раненый зверь, заметался по ночному и уже малошумному городу, в смятении толком не зная, куда идти.

Потом сел на мокрую от дождя скамейку и заставил себя сосредоточиться. Обхватив туго соображающую голову руками, он старался построить чёткий план. Сейчас он в первую очередь позвонит Ларисиной приятельнице – Ксении Набоковой, которая работает вместе с ней.

Подруги всегда секретничали между собой, ему это было хорошо известно. Вдруг она знает то, что неизвестно ему? Если ничего не прояснится, надо срочно потревожить полицию. Но перед этим следует обзвонить все больницы.