Галина Клюс - Смерть в музее

Разумовский стоял в стороне, наблюдая за ним, он понимающе и сочувственно кивал головой. В это время из молчавшего приёмника, висевшего на стене, напротив окна, неожиданно прорвалась популярная песенка в исполнении одной знаменитой престарелой эстрадной певицы, которая давно уже потеряла голос, и теперь её пение было похоже на карканье вороны.

Разумовский, видимо, куда-то спешил и не скрывал этого, что было заметно по его нервным жестам. Он то и дело нетерпеливо посматривал на часы, поминутно подходил к столу, садился, ёрзал на стуле, барабанил пальцами по столу, оставляя следы на пыльной поверхности, снова вставал и снова ходил.

– Ты уж крепись, брат, – утешал он Глеба, дружески хлопая его по плечу, – что делать, если реальность, увы, такова, что жизнь наша не стоит и копейки. Ты извини меня, в моём распоряжении ещё минут десять, не более того, сейчас у шефа будет совещание. Да мы с тобой ещё не раз встретимся, если б ты сам не пришёл, я бы непременно тебя всё равно нашёл. Знаю, что вы с сестрой дружили. Кстати, мне хотелось бы уточнить некоторые щекотливые детали. – Он слегка замялся, встретившись с удивленным взглядом Глеба, глаза у него забегали.

– Видишь ли, – после минутного замешательства продолжал он, – мне надо уточнить тот факт, с кем твоя сестра находилась в интимных отношениях. Имею в виду лиц противоположного пола, по крайней мере, с кем она находилась в связи в последнее время? Возможно, она с тобой делилась личными секретами.

Глеб был буквально ошарашен. Лариса была в интимной связи? Какую ерунду он несёт! Этого не может быть! Он настороженно смотрел на Разумовского, машинально сжимая в руках папку и готовясь дать ему хороший отпор.

– Ты на что это намекаешь? – глухо произнёс он, кидая почти враждебный взгляд на Разумовского.

– Неужели ты не понимаешь! Дело в том, что Лариса имела половую связь с мужчиной, и этот факт установлен экспертизой. В её организме…

– Можешь не продолжать, – хриплым голосом перебил его Глеб, изменяясь в лице. – Если это так… хотя мне кажется, что допущена ошибка, я очень хорошо знаю свою сестру, но всё-таки, какое это имеет отношение к делу?

– Но разве тебе не известно, что, если дело касается убийства, такую важную деталь ни в коем случае нельзя отбрасывать. Установлено, что срок беременности у Ларисы был небольшой, около трёх месяцев. Вот мне и хотелось бы узнать, кто у неё был близкий человек, может, она собиралась выйти замуж за кого-то, – Разумовский быстрым движением захлопнул папку, докурил сигарету и, оглядываясь на Глеба, направился к выходу, однако посетитель оставался на прежнем месте. Недоумение и растерянность выражало в эту минуту его лицо. Он не верил своим ушам, ведь он никогда и мысли не мог допустить о том, чтобы Лариса когда-нибудь могла так легкомысленно поступить. Ситуация была слишком банальна, потому-то она никак не вязалась с сестрой, с её образом жизни.

По его мнению, Лариса по своему скромному поведению принадлежала к редкому в наше время типу тургеневских женщин. Глеб, видимо, не придавал значения тому, что и тургеневские героини при всей их скромности и романтичности состояли из плоти и крови, а потому нет-нет, да и допускали роковые ошибки в личной жизни.

Глядя, что Разумовский с решительным видом намерен покинуть кабинет, Глеб остановил его:

– Погоди, Володя, я не сказал о главном. Дело в том, что я намерен провести собственное расследование.

Видя, как удивленно вытянулось лицо у Разумовского, и из рук его чуть не выпала папка, Глеб, стоя к нему в пол- оборота, с горечью добавил:

– Ну как я могу остаться в стороне, если погиб родной мне человек. Я просто обязан найти убийцу, а там уж дело суда, хотя я с великим удовольствием самолично раскроил бы негодяю череп.

– Стоп, стоп! – предостерегающе воскликнул Разумовский и недовольно поморщился. Он сразу забыл, что его ждут срочные дела, живо вернулся к столу и, опираясь руками, укоризненно заметил:

– Вот это уж лишнее, по-моему. Ты что же, в самом деле, не доверяешь нам! Наломаешь дров, а нам отвечать! Хотя я прекрасно понимаю твой порыв, и будь на твоём месте, может, тоже так поступил. Но ради Бога выкинь эти мысли из головы и во всём положись на профессионалов.

– Да ты не беспокойся, – перебил его Глеб, – я вам мешать не буду, наоборот, вдруг окажусь чем-нибудь полезен. Пойми, я не могу долго ждать результатов.

– Глеб Васильевич, – уже официально и сухо обратился к нему Разумовский, – всё же мне не хотелось бы никакой самодеятельности, я не допущу, чтобы журналист, даже опытный, извините, путался под ногами.

Он ещё минут пять убеждал Глеба расстаться со своим планом и терпеливо ожидать результатов следствия, но Глеб упрямо стоял на своём и, переходя на другой тон, вежливо и сухо заключил:

– Никакие уговоры, Владимир Алексеевич, не помогут. Я лучше расстанусь с работой, но пробуду здесь столько, сколько мне будет нужно для дела.

– Но, по крайней мере, ты должен регулярно поддерживать со мной связь, сообщать обо всём, чем будешь располагать, а главное, никаких рискованных действий, и если вдруг выйдешь на преступника, не спугни его, а сразу мне дай знать. – В голосе у Разумовского звучали уже тёплые нотки. Закончив наставления, он повернулся к Глебу спиной и стал закрывать окно. Он был настолько худощав, что даже сквозь плотный свитер у него проступали острые лопатки.

– Да, – небрежно бросил, уже уходя, он, – я сразу тебе не сказал… дело в том, что в ту ночь, когда убили твою сестру, в музее произошло ограбление. Утащили ценную коллекцию старинных монет.

Дело принимало совсем другой оборот. Любому здравомыслящему человеку, наверное, было бы ясно: если в одно и то же время произошло убийство и ограбление, либо наоборот, ограбление, а потом убийство, то вполне вероятно, что убийца и тот, кто покусился на музейные ценности, одно и то же лицо. В таком случае, подумал Глеб, причина убийства Ларисы весьма банальна, и беременность тут ни при чём, она просто оказалась свидетелем грабежа, и бандит просто-напросто убрал её с дороги. Однако он тут же спохватился: нельзя делать поспешных выводов. Досконально изучив немало криминальных дел, он прекрасно понимал, что нередко бывают совершенно неожиданные повороты, даже вопреки всякой логике.

Торопливо выйдя из душного помещения, он с радостью глотнул свежего воздуха. На улице было солнечно и тепло. В небольшом уютном чистом скверике, что был через дорогу, его терпеливо дожидались друзья. Они сидели на скамейке и о чём-то оживленно переговаривались, посматривая по сторонам. С цветочных клумб тянуло ароматными запахами, отовсюду раздавался птичий гомон. Услышав за спиной знакомые шаги, Адель обернулась и с сияющим лицом кинулась навстречу Глебу. На немой вопрос девушки он махнул рукой и коротко бросил: