Марина Роземанн - Просто Чудо

Академик погладил свой распрыгавшийся кадык, узел на галстуке слегка ослабил.

– Что-то я уже о подобной «Машине Времени» как будто слышал, – заполнил образовавшуюся паузу Сан Саныч. Хотя энергичные и напористые в своих идеях и изобретениях люди лично ему были всегда неприятны, академика Шутова ему теперь вдруг почему-то захотелось пожалеть. Ему, неугомонному этому чудаку посочувствовать. Не иначе как под влиянием мыслей о доброй, всех всегда понимающей его Дуси подобная аберрация произошла, – Вы уверены, что кроме вас никто до сих пор чуда такого еще никогда не патентовал? Где-нибудь там, за океаном. А то ведь хлопот потом, сами понимаете, не оберешься…

Изобретатель с места в карьер раскатисто расхохотался.

– Вы это о Рое Кере? – спросил он потом, отдышавшись, обтерев сизо-сиреневым платком заискрившийся было подбородок, – Так это же несерьезно! Не спорю, решая Эйнштейновы уравнения по гравитации, американец этот не только вплотную подошел к идее создания «Машины Времени», но и предложил схему ее устройства. Весьма, впрочем, неточную схему. При этом он также довольно недурно описал «черные дыры», то есть гравитационные поля, вызванные массой сверхплотной материи, материи коллапсирующей и с высокой скоростью вращающейся вокруг самой себя. При таком образовании «черных дыр» свертывающаяся звезда приобретает форму эллипса. И если вдруг появилась бы хоть какая-то малейшая возможность корректировать этот эллипс и придать ему другую, ну, скажем, хотя бы ту же форму «бублика», то тогда, если верить Керу, дырка в этом бублике и окажется не чем иным, как воротами, ведущими к путешествиям во времени.

Сан Саныч тут же представил себе эти ворота в форме дырки от бублика, и перед ней – будку с билетершей в форменной фуражке и с облупленным лаком на сизых от космического холода ногтях. Поёжился и произнес:

– Бр-р-р…

– Вот именно! – подхватил Шутов, – И я тоже говорю – никуда негодная модель. Так себе. Малолитражка. Моя же «Машина Времени», Александр Александрович, несравнимо лучше. Не на дырке от бублика она у меня держится, а на куда более солидном материале. На цилиндре сверхплотной массы, плотностью по крайней мере в один миллиард грамм на кубический сантиметр, что, как известно, равно средней плотности средней нейтронной звезды. Диаметр этого цилиндра должен быть уж никак не меньше двадцати километров при длине в сто километров, что при географической мощи нашей страны – сущая мелочь. Пустячную какую-нибудь область или губернию можно будет запросто для этого великого дела употребить. Никто и не заметит. Следует только учесть, что необходимым условием правильной работы этого цилиндра является также возможность вращения его вокруг своей оси со скоростью, равной половине скорости света…

Ходиков смотрел на раскрасневшегося изобретателя и все представлял себе Дусю и Олечку – как они в девятом часу будут сидеть на кухне и гадать – как им быть: обычно они встречали его вместе, но сегодня его электричка придет позже, когда уже стемнеет, наверное… Страшно, конечно, – Сан Саныч своим любимым девочкам такие героические поступки запрещал, но с другой стороны…

С другой стороны – ну до чего же приятно – после затянувшегося рабочего дня, после часовой тряски в электричке – выйти на пропитанную нестоличным воздухом платформу и обнять их обеих, пахнущих малиной, деревенским молоком и свежим загаром.

– Чертежик я вам, Сан Саныч, конечно же, тут приложил, – спустил его тут на землю академик Шутов, – Как полагается. Во всех подробностях. Поизучайте на досуге. Так вот… Обратите внимание на то, что, приближаясь к центру этого цилиндра, путешественник во времени получит прекрасную возможность беспрепятственно передвигаться куда ему заблагорассудится – как в отдаленное будущее, так и в еще позавчерашнее прошлое. Сможет, к примеру, вернуться в начало прошлого квартала, и заблаговременно выключить забытую на ночь в туалете лампочку и тем самым существенно сократить как свои личные, так и государственные расходы за электроэнергию.

– Ну уж это, положим, уже из области фантастики, – заметил на это Сан Саныч и заговорщицки улыбнулся, – Куда загнули, однако…

Кадык на шее изобретателя снова нервно заерзал.

– Пока, фантастика, Александр Александрович, пока, – гулко сглотнув, произнес Шутов, – Разумеется, на сегодняшний день мы пока еще не в состоянии запускать в путешествия по временам людей и тяжелые космические корабли. Финансовых средств на такие роскошества пока не хватает. Но зато уже ничто не помешает нам при помощи моей машины отправлять в разные исторические времена наши послания. С позиций нашей видавшей виды и оттого особенно мудрой и сознательной современности передавать им туда, назад, наши разумные наставления, вопросы, упреки, предостережения. При помощи специально встроенных в мою машину источников гамма-лучей можно будет и поздравления ко дню рождения какой-нибудь там предстоящей стать великой исторической личности заблаговременно посылать, и соболезнования родным и близким какого-нибудь усопшего, при жизни так и не признанного гения. Ну и просто общий надзор над нашим прошлым осуществлять иной раз тоже не помешает. Ради всё тех же, как говорится, наших детей и внуков…

Сан Саныч смотрел, как кадык мечется вверх-вниз по тощей профессорской шее и по-прежнему думал о Дусе. Теперь уже только о ней, о ней одной.

Чем-то она теперь занимается? В это время дня она с Олечкой обычно уже возвращается с послеобеденного купанья в канале. Скинув гороховый сарафан и оставшись в одном нижнем белье, атласно-розовом бюстгальтере и белоснежных, в разношенный горошек трусах, чистит картошку к ужину. Бретельки бюстгальтера врезаются в её мягкую, усыпанную ставшими Сан Санычу за столько-то лет родными родинками, всю в загарной чересполосице спину. Стоит себе там, на их дачной кухоньке и мурлычет «Прощанье Славянки». Или же что-то из их старинного студенческого фольклора. Про ночной костер на целине и про спальный мешок на двоих и тепло палатки.

«Нам еще говоря-ят, что вся жизнь впереди,

Только ю-юность нельзя повтори-ить…»

Как всегда Дуся фальшивит, но делает это как-то до невозможности мило.

От одной только мысли о немолодом ее любимом теле, от одного только воображаемого звука на знакомый лад изуродованной народной мелодии, у Сан Саныча нежно замлело под языком и захотелось жить долго-долго. На радость себе и Дусе. И внучке Олечке, конечно же, тоже.

– Вы кажется, не слушаете меня, Александр Александрович? – услышал он тогда снова верткий голос академика Шутова, – Я вижу, мое изложение Вас уже утомило. Вы бы хотели, наверное, с моей «Машиной Времени» лично ознакомиться? Как говорится, с глазу на глаз…