Ирина Бухарина - Синих роз на свете не бывает

Просторы были невелики, состояли в основном из заледенелых лесов, полей и рек с редкими вкраплениями сёл и деревень. Пересекались просторы отвратительными, полузаметёнными дорогами, а учитывая, что отправили нас в какую-то самую отдалённую точку мира, где нога артистов, наверное, сроду не ступала, ехать пришлось довольно долго.

Иногда у меня мелькала страшная мысль, что если развалюха-автобус вдруг не дай бог сломается или забуксует в этих снегах, нас ожидает неминуемая смерть от мороза, потому как выбраться самостоятельно из этой глуши мы просто не сумеем. Впрочем замерзать мы стали уже в автобусе. Он то ли вообще не отапливался, то ли его отопления не хватало на весь салон, а только на кабину водителя, потому что он был бодр и весел и время от времени отпускал в наш адрес идиотские шуточки, вроде пресловутого – тепло ль вам, девицы, тепло ль, красавицы?

Наш вечный спаситель практичный Боря сознался, что подозревал о возможности такой ситуации и взял с собой несколько бутылок водки. Винцо юные филологини попивали, но водку – мерзкое мужицкое зелье, многие даже не нюхали. Но не помирать же от мороза на пути к предстоящему успеху на подмостках отдалённой деревни. Все сделали по глотку и с песнями о БАМе, а так же о том, что «вся жизнь впереди, надейся и жди», доехали, наконец, до какого-то заметённого по крыши снегом населённого пункта.

Нас высадили возле так называемого клуба. У входа горел фонарь, кажется, единственный на всю деревню, а на двери сарая, который именовался клубом, висела написанная плакатным пером афиша о выступлении студенческой агитбригады «Парус» (откуда взялось это название?) со своей патриотической программой «Мы за мир!» с участием лауреатов конкурсов песни, танцевальных коллективов и ВИА «Звёзды».

Увидев сие произведение рекламно-агитационного жанра, мы дружно замерли на месте, читая, а потом чуть хором не упали от смеха прямо на кособокие ступеньки крыльца. Кто всё это придумал, так и осталось неясным.

Самое интересное, что нас никто не встречал, но афиша висела, водитель автобуса сказал – здесь, и мы поволокли по ступенькам своё добро.

Клуб представлял из себя длинное помещение, вроде сарая с рядами скамеек, небольшим возвышением помоста как бы сцены и с огромной железной печью, которая уходила чёрными круглыми боками прямо под потолок. Печь топилась, и из-за закрытой дверцы были видны красные огненные всполохи. На фоне плохо освещённого зала они выглядели буквально лучами света в тёмном царстве.

Сзади сцены имелась ещё одна комнатка, видимо, для артистов, куда одним боком выходила печь, но особого тепла она не давала, так что разоблачаться мы не спешили. А в зале потихоньку начали собираться люди. На первые ряды уселись бабульки и дети, за ними стали появляться тётеньки, некоторые с ребятишками на руках, несколько дядек в тулупах. Молодёжи практически не было. Но до начала концерта ещё оставалось время.

– Девочки, надо сходить в туалет, потом некогда будет. Пойдёмте вместе, – запросилась самая мелкая по росту Танька.

– Тут его ещё найти надо, – резонно заметила староста Галина.

В клубе-сарае туалета, естественно, не было, и мы небольшой толпой вышли на крыльцо. Спросили у какой-то замотанной в платок тёти, где здесь туалет.

– Уборная-то? Да вон там за углом, с заднего двора. Только вы туда не ходите, там темно и двери нет. Лучше идите прямо за клуб, – направила она нас верной рукой.

– Как это? – пропищала Танька.

– Ну как хотите, только не провалитесь, держитесь друг за дружку, – научила тётя и побежала в клуб.

В надежде отыскать подходящий для наших нужд домик мы потащились через непролазные сугробы на задний двор. Мы никуда не провалились только потому, что увидев эту занесённую снегом будочку без дверей и не обнаружив к ней никакой тропки, дружно уселись возле стены клуба прямо в сугроб.

– Ой, девочки, только не застудитесь, мороз-то какой, – сдавленным голосом уговаривала нас староста, как будто от нас в этой ситуации что-то зависело, – давайте быстрее.

Да все и так чувствовали, что долго сидеть на морозе с голой попой себе дороже.

Когда мы вернулись в клуб, к нашему удивлению, зал был полон. Стояли духота и холод одновременно. Печка не спасала.

– На сцену выходим без пальто, – муштровал нас Борька.

– Так холодно же, – стонали мы, – вон изо рта пар идёт.

– Может, надышат, – понадеялся кто-то.

– Чтобы не простудиться, каждому, кто приходит со сцены, будем наливать стаканчик для сугрева, – распорядился Борис. – Ну что, поехали?

В нашем концерте имелся свой, шикарный, по общему мнению, конферансье. Мы уговорили поехать в свой первый тур старшекурсника, который вёл в универе все концерты, обладая поразительным басом. Из-за низкого красивого голоса его прозвали Левитаном. Он сам так уверовал в это, что порой даже представлялся при знакомстве: Георгий – местный Левитан.

Мой номер был первым, и я стояла на стрёме, слушая начало концерта в исполнении нашего Левитана. А тот, видимо, для того, чтобы раскачать публику, решил начать с анекдота. Анекдот показался мне странным. Выглядел он, именно выглядел, следующим образом. Левитан стоит на сцене, щёлкает пальцами, как в танце, поворачиваясь в разные стороны, и говорит:

– Вот стою я на Красной площади. Подходит ко мне мужик и спрашивает – чего это ты делаешь? (А сам продолжает щёлкать пальцами). Я ему отвечаю – крокодилов шукаю. Мужик мне говорит – тут же нет крокодилов. А я ему – вот потому и нет, что я их шукаю.

– Что за странный анекдот для начала патриотического концерта, – подумала я. И вообще, почему шукаю, а не шугаю? Что он хотел этим сказать – он их там искал или гонял, этих крокодилов на Красной площади? А из патриотического здесь, видимо, только слово Красная площадь? Или я чего-то не понимаю.

Зал, видимо, тоже ничего не понял и отреагировал реденькими, осторожными хлопками. А я за лингвистическими рассуждениями о шукаю и шугаю даже забыла, что мне сейчас на сцену. И вдруг слышу:

– А сейчас перед вами выступит лауреат Всесоюзных конкурсов чтецов Вероника Иванова.

– Так я и знала, – только и успела подумать я, когда меня уже вытолкнули на сцену.

После анекдота о крокодилах надо было спасать положение настоящим патриотизмом, а заодно хоть как-то оправдать присвоенное мне Левитаном звание лауреата Всесоюзных конкурсов. Я, используя всё своё актёрское мастерство, полученное на практикумах по выразительному чтению в университете, начала читать негромко, чтобы привлечь к себе внимание, а потом, повышая голос, начала вкладывать в него всю свою силу и финал и так пафосного стихотворения проорала со всей мощью, на которую была способна. В зале похлопали.