Ирина Бухарина - Синих роз на свете не бывает

– Ну и ладно, отстрелялась, – вздохнула я с облегчение, замахнув свою долю мерзкого, но необходимого согревающего.

Потом девчонки пели про БАМ и Надежду, потом Борис пел сам, аккомпанируя на гитаре. Но самые бурные аплодисменты выпали на долю нашего Пирогова – Есенина.

Он вышел на сцену шатаясь. Видимо, для сугреву захватил с собой собственное «лекарство». Голова его, как всегда, была нечесаной и лохматой. В универе мы кое-как объяснили ему, что наш концерт патриотический, и ему надо среди своих стихов найти что-нибудь о природе родного края, о берёзках и лесочках. Но поскольку на сцену Венька вышел под очень хорошим воздействием согревающего, он, кажется, позабыл обо всём на свете и завёл своё любимое:

Я одного с Есениным рода,

Погулять и выпить не прочь,

Я плоть своего народа,

Мне плевать, что пью день и ночь…

Уже первые строчки его дребедени, к нашему всеобщему изумлению, вызвали такой восторг публики, что она разразилась аплодисментами, содрогающими стены сарая. Венька ещё довольно долго бегал по сцене от края до края, размахивая руками, и выкрикивал пьяным голосом свои вирши, и в конце концов, кажется, надоел «своему народу», внимание которого его так вдохновило. Пришлось Левитану чуть не за шиворот, как бы обнимая, выволакивать его в нашу комнатушку, где окрылённый успехом Пирогов еще долго приставал ко всем с предложением ещё что-нибудь почитать, пока не уснул в обнимку с печкой.

Наконец, Левитан объявил выступление народного ансамбля песни и пляски. Ансамбль, уже изрядно наклюкавшийся из-за пробирающего насквозь холода, даже согласился на то, что он не только «пляски, но и песни», и затянул свою «Берёзку».

Пианино в клубе, конечно, не было, подключить привезённую «Ямаху» тоже не было возможности, значит и водить хороводы девицам предстояло под своё собственное акапелльное пение. Хорошо, что этот вариант был предусмотрен.

Выучить какие-то сложные па у ансамбля не было времени, и танец собственно заключался в том, что наши штук десять девчонок в сарафанах до пола, с ветками в руках должны были бродить по сцене, то соединяясь в кружок, то расползаясь длинной цепью, взявшись за руки. Отсоединяться друг от друга они боялись, чтобы не упасть, запутавшись в сарафанах. Возглавляла шествие староста Галина.

Она успешно вывела на сцену первую тройку танцовщиц, а дальше наступило какое-то замешательство. Дело в том, что на помост вели три ступеньки. Девушки стояли по росту. Впереди – высокие и довольно стройные, сзади те, что пониже и покоренастей. Сарафаны подшить не успели. Так что ступеньки для неуклюжих в длинных юбках девчонок, слегка подогретых водкой, оказались как Альпы для суворовского войска. Кто-то один споткнулся, и весь хоровод дружно завалился, кто на сцену, а кто по ступенькам прямо под ноги зрителям.

В зале засмеялись. Старушки с первых рядов поднимали и отряхивали народных танцовщиц, которые кое-как всё же выстроились в шеренгу и с завыванием «Во поле берёзка стояла…» поползли по сцене. Зрители с сочувствием смотрели на получивших лёгкие травмы артисток, допевших свою «Берёзку» жалостливыми голосами и проводили их понимающими хлопками.

Близился финал. Перед композицией «Гуантанамера», что в переводе «Мы за мир», как объявил Левитан, он предупредил, что в ходе выступления в зале будет погашен свет, и это не должно пугать зрителей, в связи с тем, что всё предусмотрено номером.

Поскольку ни «Ямахи», ни электрогитар у нас не было, мы решили взять публику экстравагантностью. Борис и Петя Сидоров напялили на себя какие-то выпрошенные в театре вместе с сарафанами сомбреро, на шеи завязали цветные косынки. Мы, несколько девиц, обвязали себя узорчатыми платками, а в руки вместо маракасов нам дали простые детские бубны. Все были больше похожи на цыган, чем на кубинцев, которых здесь всё равно в помине не видели. Таким вот цыганским табором мы и предстали перед публикой.

Слов песни, кроме припева, никто не знал, но никого это и не смущало. Наш Боря при необходимости мог изобразить любой язык. Когда он под гитару запел какую-то тарабарщину, а мы в такт завихляли бёдрами в разноцветных платках, зал притих. А когда начался припев, и мы все хором грянули «Гуантанамера!», в зале выключили тусклый свет и девчонки из-за печки стали играть двумя фотовспышками, которые сверкали в темноте, как пули у виска, это произвело такой фурор в народе, что мы, вдохновлённые овацией, проорали свою «Гуантанамеру» ещё пару раз.

Когда свет в зале включили, зрители, даже старые бабули, кричали, свистели и хлопали нам так, как, наверное, приветствуют артистов в лучших залах мира.

Это был успех! Когда мы выходили из клуба со своим реквизитом, народ выстроился коридором и сопровождал нас до автобуса.

Мы ехали с концерта по тёмной, полузанесённой дороге, боясь застрять. Стояла зимняя ночь. Было холодно. Мы допили остатки водки. Орали охрипшими голосами, « что вся жизнь впереди», а когда чуть-чуть замолкли, кто-то сказал:

– Эх, жалко, клуб маловат. Боря, в следующий раз найди нам зал побольше.

– Девочки, – начал строгим голосом преподаватель фольклора Виктор Петрович Сорин, почему-то игнорируя мужскую часть нашей группы, правда, в мизерном количестве из пяти человек. – Мы с вами едем на первую практику, – продолжал Сорин, – в научную экспедицию.

Слова звучали внушительно и солидно. Одно дело – практика, совсем другое – научная экспедиция. Неужели то, что мы будем собирать старинные песни, прибаутки и страшилки, может пригодиться науке? Что-то не верилось. Между тем, профессор сообщал нам подробности:

– Место нашей дислокации – городок Приволжск. Все вы его знаете, это старинный русский город, где живёт много пожилых людей, которые помнят древние песни, былички, обряды, сказки, что рассказывали им их родители, дедушки и бабушки.

Не смотря на всю серьёзность предстоящего, девочки, а вместе с ними и пять мальчиков взирали на педагога хоть и с видимым вниманием, но и с радостью, предчувствуя свободу от лекций и семинаров, от родительской опеки, настраиваясь на совместный отдых и вообще заранее веселясь от того, что на берегу Волги их ждут помимо фольклорных изысканий солнце, воздух и вода, которые, как известно, наши лучшие друзья.

Но, по мнению руководителя, ждали нас в Приволжске совсем не эти приятные вещи, а совсем даже наоборот, мы ехали навстречу опасностям, которые он начал описывать нам ещё более построжавшим голосом:

– Как вы знаете, Приволжск – курортный город. Туда приезжает очень много людей на отдых, туристов. И вместе с ними прибывают всевозможные … – он сделал паузу, подыскивая слово, и наконец выговорил, – бандиты.