Ольга Раковецкая - Танец дыма

А пока что десять вечера.

Сижу за столом, вторым от входа в заведение. Со мной никто не делит досуг, предоставлена совсем себе. Разрядился телефон, дозвониться никто не может. И вот эти старые дома, я вижу только первые этажи из-за низко свисающего тента. Слева какое-то чайное заведение, справа – столовая, там стоят пятеро и оживлённо ведут беседу на какую-то тему, наверное, обсуждают процесс блокировки Телеграма. Только ленивый это не обсудил за последние сорок восемь часов. Ленивый и тот, у кого приложения в телефон загружено не было. У меня не было – и потому, наверное, никто и не делит мой досуг.

Я иронично улыбнулась себе – такая глупая в сфере IT, а всё притворяюсь ужасно современной, живу в каком-то своём мире, оторванном от влияния Телеграм-канала.

Ладно, эту историю проехали. Что дальше?

А на повестке новые санкции. И опять я задумалась. Ну и что? Я несколько лет не выезжала за пределы страны, просто не хотелось, и в принципе я аполитичный человек, ни в чём не подкованный человек. Недавно, правда, разобралась с новой возможностью – оплачивать проезд в метро с помощью банковской карты прямо возле «шлагбаума». Ну красота, так быстро и легко! Потом мы спорили с мамой о необходимости иметь нал всегда и прочее.

Я поменяла позу, положила ногу на ногу, натянула пальто, переложила сумку со стула на стол. Какая-то минута.

Вчера был концерт. Я посетила Большой зал филармонии. Не сказать, что осталась счастлива, но и не огорчена. Просто ушла после первого отделения, с неудовольствием отметив, что в антракте почти не пробиться к буфету, да и незачем: слишком дорого. А как можно отдыхать и воспринимать классику в принципе без десертного дополнения? Вот и я не знаю.

Ну что там дальше?

Курить хочу.

Достала пачку, медленно и картинно открываю, достаю сигарету с кнопочкой и ищу зажигалку в кармане.

Искра – дым.

Спряталась под тентом, из меня наружу просится дым, так как мне он несвойствен. Так хорошо, свободно и спокойно, делиться этим состоянием ни с кем не хочется – я долго к нему шла.

Мимо проходят трое, мужчины. Тот, что среднего роста, улыбается и показывает жестами: присоединяйся к нам.

Продолжаю спокойно, почти вальяжно сидеть в глубине пространства, осматриваю с головы до ног незнакомцев, прищурилась от дыма – вглядываюсь оценочно в их одежду, кому-то в глаза. Кажутся приличными и обеспеченными. Затягиваюсь. Думаю: а оно мне надо?

Мужчина на середине пути, прямо передо мной, вновь начинает зазывать куда-то. Я выдыхаю, смотрю на сигарету – сегодня самое оно.

Трое продолжают путь, обсуждают меня, оборачиваются, что-то проверяют, но всё же идут дальше. Дым через ноздри. Я сижу одна на Думской. Сейчас могла рвануть смело на встречу весёлой ночи, а потом вновь спрашиваю себя: а оно мне надо?

Тем временем группа скрылась. Пепел попал на одежду, всё из-за ветра – не рассчитала. Как же хорошо! Но это не моя пачка – отдала администратор ресторана. Пожалуй, ещё одну возьму и больше наглеть не буду, но сначала эта.

Мужчина на самокате. Ему под шестьдесят. В форме, одет в красивый кардиган. Очки защищают от ветра не пустые глаза. Смотрит на меня с неприкрытым осуждением – ну надо же. Пусть дальше себе едет на своём самокате. Взгляд мой упал на рядом припаркованную тёмно-синюю машину. Феррари. Человек, обладающий этим автомобилем, не смотрел бы на меня осуждающе, напротив, ему бы понравились всяческие совместные вольности, сто процентов.

Сигарета подходит к концу.

Помню, на днях прогуливалась поздно вечером по Невскому, меня остановили двое молодых людей – приехали в Петербург из Мюнхена на несколько дней, обозвали растаманкой. Я ощущала телом истинное значение этого слова, но точно не могла сказать, какое оно. Потом залезла в Интернет: там сказано – девушка, что любит травку, прямо сидит на ней, и носит дреды.

Я тогда повеселилась от души. Говорят, такое нужно воспринимать как комплимент – не знаю, скорее похоже на анекдот.

Один перекинул меня через плечо на середине проспекта и со словами:

– Какая же ты плюшевая! – вертел несколько минут, как игрушку, ей-богу. Он целомудренно прикрывал заднюю часть повисшей на плече тряпичной куклы – ведь платье на ветру летало, как у Мерелин. Опустил на землю, послал воздушные поцелуи и пошёл дальше по огромному магазину трогать мягкие игрушки.

Достаю новую.

Из соседней чайной выходит парень в фартуке. Не знаю, зачем вышел – он тоже зовёт к себе. Я киваю ему в знак приветствия (какие все внимательные сегодня), но, правда, мне так лень делать что-то большее, как-то реагировать на просьбы, вставать, идти. Не видно, что мне хорошо? Мне на самом деле прекрасно.

Я представила наше с ним ближайшее будущее: в моём рюкзаке лежит круассан с миндальным кремом. Я предложу ему десерт, он (за невозможностью организовать большее, и хорошо) приготовит чай на двоих (обязательно добавив туда какую-нибудь расслабляющую пакость), посидим за стойкой, поговорим о погоде, он будет смеяться, как дебил (по лицу заметила сразу, что так и будет), а потом зайдёт пара гостей из Средней Азии за напитками с разжижающими мозг пузырьками, я не выдержу и пойду.

Зачем, спрашивается, заходила? На чай – серьёзно? А это мне нужно?

Игнорирую пристальный взгляд. Итог – мужчина скрывается внутри чайной.

Поднимаю голову и вновь выдыхаю, только медленнее обычного. Затем тушу о жестяное мусорное ведро окурок, бросаю его, запахиваю пальто и смотрю на здания впереди.

Ни один мужчина не уведёт меня куда-либо.

Сегодня я чувствую себя роскошно.

Только стоит бросить курить – кашель портит музыку создавшейся вокруг меня прелестной и такой манящей тишины.

Хочу, чтобы прохожий меня удивил. Я пойду за тем, чьё ближайшее будущее представится мне под тканью дыма. Я почувствую пожар, случившийся в нём недавно, и готова буду рассмотреть оставшееся в стеклянном блеске взгляда, защищающем нутро в качестве хрупкой и пока что далёкой стены.

В общем, я на месте.

Интуитивное стремление облачать испытанное мной в реальности «нечто» в закономерность на этот раз подарило мне четыре звука, которые каждый день (и даже чаще) я могу понимать или расшифровывать по-разному. Всё зависит от непростой игры собственных воспоминаний и украшения их ассоциативным рядом, а также чувственным опытом, что складывался на протяжении определённого количества времени.

Идею дать литературную жизнь этому великому коду я обрела, послушав квартет Лютославского [2] Квартет Лютославского. Струнный квартет (1964) польского композитора В. Лютославского. . Тяжёлый, пустынный, скрипучий, порой до ломоты в костях одинокий и до одури пустой – ты теряешься в пределах намеченного пространства. Казалось бы, все параметры тебе даны, просто пройди путь, а так сложно. Я слушала это произведение впервые, потому было страшно. Вроде бы открываешь приятную дверь (новый такт), а там – неизвестность, пока не появится ещё пара звуков, отголосков знакомого прошлого и его правил. Хочется порой ощутить силу законов уже понятого, принятого, пропущенного через себя и успевшего полюбиться искренно. В общем, квартет довёл до температуры кипения моё эмоциональное состояние, желающее взорваться и оставить свои части на других.