Евгений Орлов - Период второй. Семилетка

– Во, к нам уже и на машинах стали ездить!

– Это вон тот пузатый вам непутевым двух новых женихов притарабанил!

– Не, они сейчас будут выявлять охочих обучаться на машине ездить…

– А чё, на тракторах наши колхозные девки пашут, может, и на машинах обучатся…

Фуражир Николай Захарович пояснил:

– Это шофёр из МТСу со своими стажёрами приехали смычку села с рабочим классом проводить.

Парни добежали первыми, но в сенях подождали своего старшего товарища и только вслед за ним зашли в комнату.

– Привет честной компании! – громко и задорно с порога выкрикнул полный, – вы нас дожидались или от дождя прячетесь?

Молодые его спутники тоже поздоровались и встали у порога. Дядя же снял с головы свой полотняный картуз, стряхнул с него влагу и направился к дальней стенке, приговаривая:

– Я вижу здесь две красавицы специально местечко для фронтовика приберегли. Так что ли, соблазнительная? – обратился он к одной из двух молодых свинарок, сидящих у спинок кровати, и уселся между ними.

Покачиваясь на пружинах сетки, добавил:

– Да здесь у вас прямо курорт! Не зря меня мои стажёры уже который день уговаривают заехать сюда в обеденный перерыв. А тут и дождь кстати подвернулся!

– А что, в вашей машине лошадиные силы без подков? По грязи не везут? – пошутил молодой ездовой.

– Если что, у меня кони справные, негруженую машину на веревке до села дотянут! – добавил другой ездовой, который постарше.

– Да не, у нас шины новые, с пятаками, даже из колеи выгребают. Это мы просто не могли проехать мимо таких красавиц, как эти ненаглядные, – пояснил гость и кивнул на вмиг покрасневшую, пышногрудую свою соседку.

В это время патефон заиграл польку, и высокая, вдовая свинарка Васильевна обратилась к вновь прибывшим парням:

– Ну чё, стажёры, вас только на машине учат ездить, или вы и танцам уже обучены? У кого храбрости хватит уважить одинокой женщине на танец?

Вперёд выступил рыжий стажёр и весело заявил:

– Да я не только полечку с Вами станцую, даже гопака с выходом перед всеми готов сбацать, лишь бы меня в такую компанию интересную приняли!

Другой стажёр, в форменной фуражке, пригласил на танец свинарку Лидку Сычеву, старшую дочь моего крестного.

Когда в очередной раз патефон затих, дядя из машины спросил:

– Дорогие свинарочки, а скажите, вас дома безропотно принимают таких ароматных? Компания у вас вроде бы подобралась славная, а аромат в помещении такой же весенний, как у моей тещи в свином сарае, если из него навоз пару дней не выносят!

– А знаете, дядечка шофёр, моя бабка про таких интеллигентных говорит: что, если не нравится, как поросёнок пахнет в свинарнике, так нечего рассчитывать, что потом, за столом, свинина ароматно запахнет! – быстро и решительно ответила ему молодая, незамужняя свинарка Тонька Михайлусова.

– Послушай, девонька, с моими промасленными в тавоте руками, я до интеллигента явно не дотягиваю. А вот то, что ты тут с малолетства свиньями от пяток до макушки пропахнуть должна, думаю не добавляет ароматов мяса к твоему обеду. Или я не прав?

– Конечно, не правы!

– Ну, ежели ты котлетки свиные по три раза в день уплетаешь, тогда я свои слова беру обратно!

– Котлетов, конечно, готовить мы не умеем, но я Вам скажу, что и не голодаем!

Звонкий голос Тоньки и слова нового в компании человека вызвали всеобщее внимание. Даже парень, сидящий за патефоном, накрутив до отказа пружину, не спешил включать очередную пластинку.

– Тогда, будь ласка, согласись, что бабка твоя промашку допустила в своих поучениях, – заявил дядя шофёр и торжествующе приподнял руку с вытянутым указательным пальцем над головой.

– А вот и нет! Просто моя бабушка, хоть и колхозница простая, а разбирается в том, что в стране сейчас делается, лучше, чем такой несознательный пролетарий, как Вы!

– Так уж, прям совсем несознательный?

– Одно из двух, – уверенно заключила Тонька, – или несознательный, или решили тут посмеяться над простыми колхозниками. Только Вы не подумали, что мы сейчас тоже и газеты читаем, и на собрания ходим. Хоть мы и сельские, но не только я, а и бабушка моя неграмотная кое в чем теперь разбираемся!

– Тут мне и крыть нечем! Только если уж ты всё правильно понимаешь, так и меня просвети по поводу поговорки бабкиной.

В разговор вмешались другие колхозники:

– Зря ты, товарищ шофер, связался с нею, она может политически так отбрить, что мало не покажется…

– Тонька даже на собраниях КИМовских строчит, как по писаному, а с нами так вообще как лектор талдычит…

– Не зря же ей газеты нам зачитывать поручили, вот она и чешет по газетному…

– А ну-ка, ну-ка, задай рабочему классу колхозного политпросвету!

Ничуточки не смутившись, Тонька подошла вплотную к кровати, на которой сидел шофёр, присела на краешек митрофановичего стола и негромко спросила у него:

– А что Вам, собственно, непонятно в бабушкиных словах?

– Да, вот то и непонятно – про запахи эти самые, которые в сарае и которые за столом, – посерьёзневшим голосом ответил шофёр. Потом опять поднял палец над головой и добавил:

– Только давай, пожалуйста, без политики. Я так понял, ты тут в ячейке КИМовской, наверно, за старшую будешь? А я хоть и фронт прошел, но должен признаться, что политики больше фашистов боюсь…

– Ну, КИМовцы до войны были, а сейчас у нас ВЛКСМ. А с поговоркой проще репы пареной. Она ж про тех, которые дома поросенка держат!

– Вот и я про то же. Ты ведь не дома этим духом пропиталась. С непривычки хоть нос ватой затыкай, как зашел к вам!

Колхозники загалдели:

– Так это с непривычки…

– Да работенка у нас ещё та!

– Идти куда соберешься, мойся – не мойся, а люди сразу унюхают, что на свиноферме работаешь…

– И то правда, соберешься в гости или ещё куда, полбруска мыла измочалишь и три чугунка воды выплещешь, и все равно видишь, что народ втихую морду воротит…

– Хотя вообще-то мы тут унюхались давно и не чуем ничего!

– Да и домашние привыкли, не замечают никакой вони! Приходи домой хоть не переодевшись, им все равно.

Тонька повысила голос и продолжила гнуть свою линию:

– Вот Вы, дядечка, хоть и пролетарий, а положение с СССР представляете хуже моей бабушки подслеповатой, если сходства не определили.

– Сходства хоть и не нашёл, но от политических разговоров – я уже предупреждал – руки сразу умываю! Так что уволь.

– А я совсем не про политику, я про наших свиней и про запахи неприятные.

– Ну-ну!

– После освобождения, мы, хоть и детьми были, и то всё запомнили. А взрослые вон не дадут соврать – не пахло свиньями ни в колхозах наших, ни на подворьях. И поля женщины на коровах пахали, не то, что лошадей – волов не было!