Рафаэль Файзирахманов - Книга жизни. Письмо в будущее

Для подобных случаев мы брали с собой Саблина.

На уроках сзади меня всегда сидела Собалева Наталья. Она была немного чудной. Все учебные принадлежности носила всегда с собой в своем огромном ранце. Ее портфель поражал своей вместительностью и весом. Мне было жаль ее, тем более, что она мне нравилась. Я подшучивал над ней, привлекая тем внимание. Она реагировала всегда агрессивно. Цепная реакция, точнее, ответная реакция с моей стороны также. И мне всегда не давал покоя ее портфель.

– Ну почему она себя так ведет? Зачем набила свой портфель Наталья до отказа? Сегодня понедельник, уроков только три, за ними труды.

– Не твое дело. Отвали! Отстань! Достал, зараза!

– Ну, ладно. Хрен с ним. Дашь линейку?

– Не дам. Свою надо иметь.

– Зачем своя? Свою таскать мне лень.

– Отдай, отдай мою линейку!

– Сейчас поля я проведу.

И тут в моей башке сверкнуло что-то.

– Ты что такая дура? Зачем же бить по голове портфелем? Ты знаешь, как мне больно? Держи в обратку! Думай!

И со слезами на глазах Наталья собрала тетрадки и убежала с класса. Захлопнулась за нею дверь.

– Какой же я балбес. Зачем ударил я Наташку?

Зашевелилось где-то. И к вечеру уже весь инцидент исчерпан был.

Нас было четверо, и мы пошли все в клуб. Завклубом был Натальин папа. Я этого не знал.

Панфил сказал, что, якобы, в кружок хотят нас записать.

– Не все! Втроем пойдем. А ты, дурак, останься здесь. Нам Саблин там не нужен.

– Здоровы, пацаны. Так кто же бил из вас Наталью?

Я сразу же все понял. Но Саблин, сзади подбегая, вдруг кричит, не разобравшись, с азартом прыгая, руку тянет к потолку.

– И я! И я там был!

Отцу послышалось, что БИЛ!

– Ничего себе, какая наглость? Так эта сволочь ты?

Держа его за глотку, папаша молвил:

– Если ты еще раз тронешь дочку, то я твои шары засуну тебе в попу. Ты понял или нет?!

– Ну, а причем тут я? Чуть, что… – так сразу я? —

Хрипя, ответил Саблин. И тут же получил. А мы в углу стояли, смеялись надо всем. И в тот момент я понял…

– Всему виною Саблин был. Он получил свое. С тех пор в грехах он ходит. И если кто нашкодит…

– Кто сделал это?!

– Саблин!

– Конечно же, все он.

– Здесь все вам подтвердят.

Потом разбили с шалости мы стекла в школе.

Потом избил я пацана.

Потом все также с шалости перевернули парты в классе. Об этом происшествии узнал директор школы. Но хором все сказали просто в шутку…

– Саблин!!!

Затем отчислили его со школы.

Уже прошло немало лет, но до сих пор в ответе Саблин за наши школьные дела. И правда никому не интересна. Ответ имеем, и в мыслях все сошлось. Вот так творится и в стране. Я позже начал замечать.

В стране накопились страсти. Снова дурдом, как в 17 году.

– Опять неправильно живем? Когда же все будут довольны властью?

Родители суетятся. На сберкнижке 10 000 рублей.

Стиральная машина стоила 70 рублей. Через месяц стиральная машина уже стоила 2400 рублей. Инфляция. Три ноля зачеркнули. На книжке осталось 10 рублей.

Путч был в августе. Пролилась кровь. Кто-то ответит за все, но это будет не тот, кто нужен. Потом будет бесконечно массовый грабеж. Всем плевать на совхоз, на страну. Каждый под себя грести начал. Стало появляться много новых людей. Взгляды разделились, и люди начали видеть в себе новых русских, крутых ребят. Появились лохи, черти, бесы.

В Надеждинском хозяйство пошло в упадок. Зарплату уже никто не получает. Есть что-то надо. Крестьянин начал сдуру тащить еще пуще прежнего. В будущее никто не смотрел, только в бутылку. Все покатилось кувырком. Люди спивались, дети страдали. С этого времени началось понятие: «честных людей нет» или «в это время честными могут быть только лохи».

Мне уже второй раз подряд снится один и тот же сон. Будто бы я нахожусь в каком-то городе, посреди улицы, за штурвалом авиалайнера с пассажирами на борту. Я капитан. Нам надо взлетать. Набираю скорость. Впереди сопка. Поворот направо. Сопка мешает.

Проснулся.

– Вот блин! Снова не взлетел.

Я с друзьями играю на колхозных сеновалах в прятки. Печкин водит.

Я хотел подшутить над ним. Залез на самый верх стога. Высота 10 метров. Смотрю.

Сергей движется, весь в поисках. Меня он не видит и тот тюк, что в моих руках массой 15—20 килограмм. Я кидаю его вниз с расчетом на то, что он упадет перед Сергеем в нескольких сантиметрах. В моих расчетах отсутствовал элемент – заторможенность. Тюк летел очень долго и упал Серому прямо на голову. Серый упал и весь дрыгается. Мне стало смешно. Я подумал, что он притворяется. Смех прекратился, когда я понял, что он умирает. Я испугался. Быстро спустился к нему. Положил его правильно, чтобы не дергался.

– Что же я натворил? Серега! Прости! Я хотел пошутить!

Через два часа Серега простил, и мы с горем пополам к вечеру добрались до дому. Больше я так не шутил.

В школе я получил по голове от ровесника. Струсил и убежал домой. Даже портфель забыл. После занялся спортом и положил парня на лопатки. Никулин Павел стал моим другом.

Родители купили мне щенка породы боксер. Мы назвали его Мейсен Кепфал. Он рос, я играл с ним в прятки. После школы я ходил в лес бить самодельную грушу. Отжимался в упоре лежа 100 раз. Подтягивался 17 раз. Бегал. В лесу я отдыхал. С псом на природе не было скучно.

Еще один сон повторяется.

Я енот. Рою на сопке себе хату. На что-то наткнулся. Не могу понять.

– Что это такое?

Тот же сон повторился. Теперь я в человеческом облике копаюсь там же. Я понимаю, что ищу клад. Но не могу понять, где именно.

– Где это?

Я несколько раз возвращался к этому кладу. Нашел очень много сокровищ, но выбраться из ямы пока не могу.

Отец купил Тойоту Короллу. Ездит на ней по всему ЕАО, развозит на свои подпольные точки китайскую водку.

Я в седьмом классе.

(Извините меня за мое часто повторяющееся «я», но это невозможно не подчеркнуть многократно. И без этого не обойтись. Снова это «я». )

Я отлично понимаю химию, физику, математику. Мне это очень нравится. Моя новая учительница по этим предметам объясняет вполне понятно. Она не может создать дисциплину в классе. Я не могу сконцентрироваться на поставленной задаче, когда вокруг царит хаос. На ее уроках можно было ходить в прямом смысле на голове. Мы даже курили сигареты, пока она мыслила о паровом двигателе. Хотя каждый понимал, что нужна дисциплина и цель, но смотрели друг на друга и делали, как все. Это же нам нужно образование. Учитель так и говорила. Понимание пропало.

С большим раздражением дается русский язык, литература. Ненавижу историю.

О истории всегда говорят: «Хватит! Надоело. Достаточно изучать того, что в данный момент происходит». Имеется в виду, что все повторяется. Так зачем же тогда еще учить что-то? История она, как есть, ее не изменишь. А чтобы косяков не было, лучше все забыть и начать все заново. Так мне было гораздо проще мыслить в то время. Тебе надо, ты и учи историю. Я знаю одно: у кого денег больше, тот и вершит ее. И ни о какой там истории в этот момент человек не думает. И почти никто на своих и уж, тем более, на чужих ошибках не учится. Хоть и засела эта мысль в моей голове, но все же то, что нужно думать еще и так, как думает большинство, или хотя бы создать такую видимость. Мне приходилось держаться на твердую тройку, плюс тянуть за собой своего старшего брата, который успел еще в первом классе остаться на второй год, и нашего общего друга Пинчака Сергея. Сам бы, если бы я думал только за себя, остался б, наверное, тоже. Я успевал сделать, порой, за урок два варианта на тройки. Учитель после сделал три варианта, и все три тоже были по тройке. Четверка же меня не интересовала. Но такие предметы как литература, показывала всю реальность. Домашнее задание мы никогда не делали, и поэтому урок ЛИТЕРАТУРЫ нам особо не нравился. Я с братом в журнале записаны последними. Я-то мог выучить за урок стих, а вот они —нет. На литературе я обычно рисовал, писал портреты одноклассников. Некоторые себя узнавали. На географии лепил из пластилина скульптуры.