Левон Адян - Смуглая чайка. Рассказы, повести

– Сегодня ты не судишь игру?

Сын отводит глаза и говорит:

– Они не хотят, чтоб я судил.

– Почему? – Отец смотрит на него строго и требовательно, словно заранее осуждая ответ на его вопрос. – Почему не хотят? – повторяет он свой вопрос Он никогда не обращается к сыну ласково.

– Я сужу не так, как нужно, – глубоко вздохнув, произносит мальчик.

– По-моему, они правы. Игру необходимо судить справедливо. Или ты не согласен?

Мальчик вначале молчит, после чего робко смотрит на отца и говорит:

– Согласен.

Он улыбается. В присутствии отца ему легко улыбаться непринужденно.

– Вот и прекрасно. А теперь прочитай это письмо.

Отец достает из нагрудного кармана открытое письмо и протягивает сыну. Письмо из далекого города Курган. Сын начинает читать, и его лицо постепенно заливается светлой улыбкой. Сын верит во всесильное могущество Того, кто написал это письмо.

– Когда едем? – спрашивает сын с нескрываемым нетерпением.

– Скоро, – отвечает отец, так же улыбаясь. – Ты хочешь, поедем за город? – словно между прочим, говорит он.

– Хочу, – мальчик смотрит в сторону тех, кто находится на игровой площадке. – Только давай подольше останемся там, пока они все разойдутся по домам.

– Останемся на столько, насколько мне позволит мое время, – говорит отец. – Но поедем далеко. Я там, вдалеке от города, обнаружил хороший родник. Посидим у того родника, поедим хлеб с сыром. Поехали?

– Поехали, – снова улыбается сын.

Отец берет из-под скамейки два костыля, подает сыну и помогает ему подняться с места. Потом он идет и садится за руль. Знает, что сын сам дойдет до машины – до нее четыре шага. В проклятом городе Сумгаите озверевшие азербайджанские изверги выбросили его вместе с матерью с балкона пятого этажа вниз.

Сын остался жив. После пяти операций он научился проходить эти четыре шага. И мечтать… мечтать и надеяться…

==================

Самолет летел над высоченными облаками, и когда они немного раскрывались, внизу, в глубокой пропасти, виднелось бескрайнее темно-синее море.

Прижавшись лицом к иллюминатору, Микаел смотрел вниз. Ему нравилось глядеть на то, как белоснежные облака плыли за самолетом, постепенно отставая от него, а иногда показывалось бескрайнее море. Меж тем, самолет летел еще выше облаков, сквозь лучезарный свет солнца. В самолете было тепло.

Итак, взглядом и мыслями увлеченный видом за бортом, Микаел не услышал, как объявили о том, что погода в Ереване облачная, аэропорт закрыт, самолеты не принимаются и они вынуждены совершить посадку в аэропорту «Бина» города Баку.

– Ну, не везет, не получается так, как хочется, – над ухом недовольно бубнил сосед. – День рождения у внука, хотел вовремя домой попасть… И что теперь?

– А что случилось? – поворачиваясь в недоумении, спросил Микаел.

– А вы не слышали? «Звартноц» не принимает. Садимся в бакинском аэропорту.

«Не хорошо получается, – расстроенно подумал Микаел, – и на сколько это затянется, не опоздаю ли на работу?»

Газетные киоски в аэропорту были уже закрыты. Микаелу было скучно. Он гулял по залу ожидания. На втором этаже встал у окна с толстыми стеклами, смотрел на самолеты, которые шли на посадку и на те, что взлетали, и все равно скучал. Потом пошел и узнал, что Ереван примет самолет только утром следующего дня. «До утра я свободен», – подумал он и, чтобы не томиться от скуки, решил поехать в город, посмотреть достопримечательности Баку. «После чего приеду, – решил он, – останусь в гостинице аэропорта, а завтра утром полечу в Ереван».

Сдав маленький чемодан в камеру хранения, он вышел на улицу. Хотел подойти к маршрутному автобусу, идущему в направлении города, как неожиданно кто-то сзади взял его за руку.

– Здравствуй, Микаел.

Он повернулся и, увидев друга детства Ашота Унаняна, которого не видел много лет, бесконечно обрадовался. Вместе окончили школу, вместе провели незабываемые детские годы, и, правда, сколько лет не виделись. Обнялись, расцеловались.

– Нужно отметить эту встречу, Ашот. Непременно отметить, – радуясь всем сердцем, сказал Микаел. – Ресторан, кажется, на втором этаже. Пошли. Вот так встреча! В мыслях даже у меня не было, что могу встретить тебя здесь. Господи, как хорошо, что увидел тебя, Ашот. Честное слово, не только потому, что я уже умирал от скуки, я действительно рад, что встретил тебя в этом чужом городе. То есть для меня чужом. Возвращаюсь из командировки. В Ташкенте было совещание писателей, пищущих о деревне. Ереван не принимает. Вынужденно сели здесь.

– Я тоже очень рад, Микаел. Очень рад. Значит, вылет отложили.

– Да, отложили до утра. Только узнал. Сказали, что раньше девяти часов утра не будет. Хотел поехать, город посмотреть, не был здесь.

– Договоримся так: никакого ресторана! Идем к нам, – сказал Ашот тоном, не терпящим возражения. – Как раз дома и отметим нашу неожиданную встречу.

– Ашот…

– Не поедешь – обижусь. Пойдем, я тоже возвращаюсь из командировки. Из Сургута. Невыносимо холодный, ледяной край, этот Сургут. Мы нашли там новые месторождения нефти. Россия – богатая страна, Микаел, где копнешь – там нефть и газ.

Они поднялись в автобус.

– Дома очень обрадуются… Знаешь, сколько лет уже, как не были в деревне? Правда, в позапрошлом году я ездил на пару дней, но за два дня тоску не утолишь, хотя понятно, что и места сейчас не те, что в детстве, и я уже не тот беззаботный мальчик.

– Я тоже давно не был, – взгрустнул Микаел. – Уже очень давно.

В пути они без конца говорили о деревне, о местах их детства, о родниках, о днях, проведенных на лугах и в горах, друзьях детства, о которых не знали, где они сейчас… И в далеких-далеких воспоминаниях Микаела снова, тихо журча, воскрес и потек ручей детства… «Ты любимый ручей нашего детства, – в уме шептал Микаел, – что звонко, радостно резвясь, бежал вниз, унося с собой наши ясные сны, где ты теперь, где умолк твой мелодичный голос? Вернись, наш ручей, из глубины далекой памяти, – говорил он мысленно, – верни безоблачные радостные дни нашего детства, верни любимых наших друзей, пусть жизнь полнится их голосами, пусть мы снова станем младенцами, беззаботно счастливыми в наших далеких, далеких, далеких горах…»

Микаел все думал, задать вопрос или нет. Хотел спросить об одном человеке – это была мать Ашота, ынкер Арпине, их учительница, любимая всеми учениками. И сейчас в ушах Микаела звучит ее бархатный голос, такой приятный, родной и любимый. Хотел спросить о ней, но считал неудобным. «А может, ее уже нет», – думал Микаел и поэтому не мог решиться. Помнил, в последние месяцы десятого выпускного класса она порой говорила: «Пойдете, окунетесь в жизнь и забудете про ынкер Арпине». А они: «О чем вы говорите, ынкер Арпине, мы вас никогда не забудем». Она поворачивалась, долго смотрела из окна на улицу и с грустью произносила: «Только бы вам было хорошо, – тихо, словно сама себе, говорила она, – чтоб было хорошо, чтоб нашли свое достойное место в жизни и были счастливы!» И теперь, по всей вероятности, ни один из ее воспитанников не знает даже, жива она или нет.