Сергей Жигалкин - Тень альпиниста

Поднявшись на очередной высокий отрог, он вдруг резко остановился, неожиданно для себя самого. И лишь через долгий, застывший в безмолвии миг сообразил почему.

Путь преграждало крутое, казалось, местами отвесное русло сыпучих камней. Начинаясь у горных вершин, русло падало вниз, к леднику, где бушевала река. Чуть ниже по течению поток, превращаясь почти в водопад, уносился в зияющий грот под колоссальными толщами льда и исчезал в черноте.

В этом мгновении, в остановившемся времени, не было больше ни мыслей, ни чувств – лишь нарастающий ужас… Но вызывала его не крутизна, не опасность, даже не смерть, а чёрный грот, и чем дольше он вглядывался в него, тем труднее было отвести взгляд.

Сорваться со скал, потерять ощущение верха и низа в водоворотах этой мутной реки, исчезнуть в чёрной дыре… Обернувшись, он бросил взгляд вниз по ущелью: под насыпью, подо льдом поток, наверное, разветвлялся, просачивался меж камней, вливался в озёра и реки, врывался в пещеры, обречённые на вечную тьму, потом, достигнув гигантского ледника там внизу, сливался под ним с другими потоками и, проделав немыслимый путь, являлся на свет уже где-то в долине… Сорвавшись в поток, жить три секунды, однако сознание этого никак не влияло на ужас перед чудовищными лабиринтами под ледником: казалось, страшнее, чем вдруг очутиться там – пусть даже и мёртвым, – нет и не может быть ничего…

Русло сыпучих камней, метров пяти шириной, пересекали следы… правда, до половины… несколько углублений, потом – ничего… Сколько человек прошло – один, два или три, сказать было трудно. И почему до половины?.. Наверное, оползень стёр остальные следы…

Белые пики в сияющей синеве, амфитеатр, чёрный грот он, безусловно, видел впервые, однако место казалось странно знакомым, он узнавал то ли холод реки, то ли уступ под ногой, то ли позу, в которой стоял…

Поверху пройти невозможно: отвесные скалы. Оставалось одно: спуститься в ложбину чуть ниже грота, подняться на насыпь и двигаться к белым торосам ледника в надежде достигнуть истока реки, там перебраться на правую сторону и вернуться назад, к полоске зелёной травы, потом – перевал. Второй вариант – перейти прямо здесь; других путей нет.

Друзья, наверное, пошли в обход, к тому же на насыпи ночью он видел костёр… Вот только следы… Могли, разумеется, и рискнуть, но впереди на значительном расстоянии – никого… И почему, выбирая путь, они не дождались его?.. В сумерках, в темноте опасность не так очевидна, возможно, они, не заметив ни чёрной дыры, ни реки, сходу прошли через русло и теперь далеко впереди, за отрогами скал ожидают и ищут его?.. Или они решили, что насыпь – единственный путь?.. Тогда, получается, это его следы?.. Ночью он вроде сорвался, упал, может, здесь?..

Волна смутных вопросов нахлынула совершенно внезапно и также внезапно угасла. Ответов он и не пытался искать.

Путь по леднику отпадал: в лучшем случае он потеряет день или два, палатка, провизия и бензин не в его рюкзаке и, если он так и не встретит друзей, вряд ли поднимется на перевал.

Он шагнул вперёд, остановился, бросил взгляд на каменное русло и в ту же секунду понял, как здесь пройти. Он вдруг увидел, как движется по камням, почувствовал каждый свой шаг – в мгновение ока в воображении перед ним предстал весь переход до мельчайших подробностей, включая финальный момент – первые наносекунды на той стороне. Причём представилось всё настолько реально и ярко, что никаких сомнений не оставалось. Рванулся сразу идти, но задержался и, вглядываясь в сыпучие камни, начал снова и снова просматривать путь…

Надо было бежать по сыпучке, сначала как раз по следам. С первым же шагом камни поедут, и дальше придётся бежать прямо в оползне. Десять шагов… Но главное – скорость; какой она должна быть, он знал точно, наверняка. Быстрее – и сразу сорвётся лавина камней, которая тут же собьёт с ног, медленнее – тогда вместе с оползнем съедешь к самой реке, к чёрному гроту…. Много ниже, на той стороне торчал угловатый камень: двигаясь, как рисовало воображение, он окажется именно там. Снова и снова рассматривал он трещины, выбоины и уступы этого камня, представляя, как, вырываясь из оползня, бросится на него, прижмётся всем телом, чтобы остановиться, затормозить… Место и поза, сила удара были понятны…

Поблизости со скалы скатился камень и, попав в русло, прыгая, полетел вниз, увлекая другие. Мелкие камни шлёпнулись в мутный поток, на мгновение задержались на поверхности, потом, как деревянные щепки, закружились в водовороте и в облаке брызг унеслись под ледник, в зияющую черноту.

Туда не стоило больше смотреть. Он вгляделся в сыпучее русло, последнее – камень пониже на том берегу, всё остальное погасло, пропало, будто не существовало вообще…

В следующее мгновение он ринулся вперёд. Застывшие в горле страх и порыв, лёгкая слабость и дрожь, нахлынувшие перед прыжком, казалось, остались позади, в том месте, где он стоял. Не чувствуя ничего, он только бежал. Сначала по следам, потом по нетронутой целине. Масса камней под ногами съезжала вниз. С каждым шагом ноги всё глубже утопали в сыпучке, всё больше требовалось усилий, чтобы не потерять темп. Но важнее всего равновесие, главное – не упасть… Балансируя в движущихся потоках, для большей устойчивости он бежал, не разгибая колен до конца, не видя ничего, кроме следующего маленького пересыпающегося островка, куда намеревался ступить. Силы были уже на исходе, но русло никак не кончалось: казалось, не десять шагов, а все сто… Потом он увидел огромный камень, стремительно приближавшийся к нему. Мгновение – и отчаянным рывком он бросился на него, прижался к холодным уступам. Внезапная неподвижность как шок… Подумал, что это – простой обман чувств – вот-вот всё закружится снова, но уже ничего не сыпалось, не плыло, и, когда оползень стих где-то внизу, осталась одна тишина, и в ней – шум реки.

Камень и поза, в какой он лежал, всё было точно таким, каким представлялось ему на другом берегу – очень, казалось, давно…

Какое-то время он не шевелился, слушая тишину, потом неуверенно сел. Откуда-то сверху, будто из небытия, через всё русло по диагонали прямо к нему шли следы, чем ближе, тем более размытые, стёртые оползнем, последний – едва различимая лунка… Он помнил и эти следы. Всё получилось в точности так, как ему представлялось: он перешёл …

Наконец он поднялся и огляделся. С этой стороны пейзаж казался другим. Не менее ирреальным, но интенсивнее, ярче. И здесь тоже не было никого…

Он поправил рюкзак, ещё раз взглянул на зияющий грот и пошёл вперёд. Настроение изменилось: экзальтация влила новые силы, стало легко и свободно, несмотря даже на то, что тень подозрения не отступала…