Григорий Аркатов - Гетерозис. Хроники боли и радости

– Вот мы и дома, – сказала Марина, распахивая двери своей квартиры.

– Довольно мило, – сдержано пробормотал я, осматривая слегка обшарпанные стены.

– Врёшь ты все, – ответила она, смешав в лицевой гримасе негодование, стыдливость и задор.

При этом она обиженно надула губки и совершила непередаваемые словами жестикуляции то ли близкие, то ли далекие по значению ко всему предыдущему.

– Да ладно, – выдержав паузу, добавила она, – Сбрасывай барахло и в душ.

Немного оторопев, я захотел уточнить детали:

– А…

– Что еще за «а»? Не я валялась в луже. Так что раздевайся и никаких «а».

– Но…

– Не бойся. Здесь все свои.

На радость мне Марина быстро скинула обувь и куда-то умчалась. Однако я был больше чем уверен, что ненадолго. И потому со скоростью света стянул с себя грязные и мокрые шмотки, а уж затем стремительно ворвался в ванную комнату.

– Тук-тук, – раздалось минут через пять по ту сторону ванной, – Ты там живой?

– Да-да. Скоро буду.

– Просто хотела сказать, что твоя одежда стирается, а обувь сушится.

– Хорошо. Спасибо большое.

– Не за что. И еще… У меня нет мужской одежды. Так что обернись покамест полотенцем.

Еще одно неуместное обстоятельство меня не вдохновило. Но возможных альтернатив не было, тем более что силком меня в гости не тянули.

– А вот и наш герой! – воскликнула Марина, когда я осторожненько выбрался из ванной, – Голоден?

Желудок тяготила пустота, но правила этикета не позволяли в этом признаться. Не дождавшись ответа, хозяйка дома мысленно махнула на меня рукой и пригласила к столу.

– Милости просим отведать наши творческие яства.

Громоздкие обещания на деле обернулись скупой реальностью. На тарелке лежала полуфабрикатная котлета с вкраплениями мяса и кусок яичницы.

– О, Боже мой! Об этом я даже не мечтал, – и в принципе не соврал.

Однако мучения только начинались. Если котлету еще как-то да можно было есть, то яичница представляла собой реальный динамит в кулинарии. Мало того, что она была сухой как бумага, так еще и несоленой. Видимо авторская методика отрицала добавление соли, пряностей или чего-то иного.

Но все-таки мне удалось совершить подвиг и съесть это чудо-юдо.

– Спасибо, – сказал я, отодвигая тарелку.

А в животе в этот момент ревел ураган.

– Тогда пойдем развлекаться.

С этими словами Марина схватила меня за руку и потащила в комнату. Там царил самый настоящий бардак.

– Извиняй за небольшой бедлам. Просто у нас небольшой переезд.

– Да все в порядке. Мне не привыкать. У жены вечная привычка разбрасывать вещи.

– Так ты женат?

– Чисто формально.

– Это как?

– Выходит, ты действительно не знаешь, кто я такой?

Девушка в очередной раз обиженно надула губки и, толкнув меня на диван, села рядом.

– По-твоему я – лгунья?

Пришлось сразу же ретироваться.

– Конечно, нет. Просто я немного удивлен.

– Чему?

– Ну, ты живешь в этом городе и ничего не знаешь обо мне.

– У тебя звездная болезнь.

– Вовсе нет.

– Вовсе да.

– Вовсе нет

– Вовсе…

Она смотрела мне в глаза, и тут что-то произошло. Нечто неожиданное и в тоже время вполне логичное. Все случилось как-то спонтанно. Во всяком случае, для меня. И вот я уже чувствую ее язык внутри себя. Его нежный и терпкий вкус сводит меня с ума. Мне хочется вкушать его вечно, играть его переливами, углубляться, возвращаться и вновь ввергаться в это сладкое безумие.

Но все рано или поздно кончается. И тогда холодная реальность шарахает по башке своим молотом адекватности.

Мы снова смотрели друг на друга, и я чувствовал, как неумолимо разрасталась между нами пропасть скользкого неудобства.

– Прости… Мне казалось…

– Нет. Это ты меня прости.

Поднявшись с дивана, я стал мысленно искать выход.

В ответ Марина рассмеялась. Так громко и звонко, что я даже чуть-чуть испугался. Не понимая сути веселья, мне приходилось наиглупейшим образом всматриваться в секреты ее мимики и догадываться об их сокрытом глубинном смысле.

– Прости, – повторила она, едва отдышавшись.

– Но…

– Что смешного? А куда ты собрался в таком виде?

Я окинул себя взглядом. И действительно, куда??? Ну, прям кретин какой-то.

Марина похлопала рукой по дивану рядом с собой и мысленно поманила к себе.

Возможно, чисто для отмазки мне нужно было поколебаться какое-то время, а потом я просто сел рядом.

– Расслабься, – сказала Марина после нескольких минут молчания, – Приставать не буду.

Я посмотрел ей в глаза:

– Чем займемся?

Девушку вновь рассмешила моя наивная глупость. Но на этот раз это была просто улыбка. Обыденное искривление губ, но сколько в ней таилось тепла и света. Мой примитивный мозг не мог понять ее силы. Лишь скромно ютился в её тени.

– Не знаю. Есть идеи?

– Ну, типа музычка, шахматки…

– Лучше расскажи о себе. Чем ты занимаешься?

– Только не это, – паникуя, воскликнул я, – Лучше о погоде…

Точно вспомнить не могу, но мы о чем-то и впрямь болтали. А когда стало светать, я собрался и покинул её. На прощанье девушка подарила мне ещё одну светлую улыбку. Этим прохладным утром она согрела мне сердце.

Спать хотелось жутко. Но работа прежде всего. Через сорок минут я добрался до кафе «Квардток», где меня ждал мой агент.

– Здравствуй, здравствуй…, – сказал он, не отрывая глаз от газеты.

Я тем временем бросил дежурную фразу подоспевшей официантке:

– Как обычно.

Не успел мой зад оказаться на стуле, как под носом оказался завтрак и пухленький конверт.

– Вижу, ты все-таки согласился.

– В последнее время наши дела из рук вон как плохи. Поэтому я готов на все, чтобы спасти наш бизнес.

Мне нечего было ответить, а он продолжил, отложив газету.

– Раньше я всегда доверял твоему чутью. И оно тебя не подводило. Просто эта баба довела тебя до такого состояния. Но есть время разбрасывать камни и есть время, чтобы камни попадали в цель.

– Значит, я еду?

– Так точно. А теперь кушай, набирайся сил и помни, твой самолет в девять тридцать три. Удачи и до встречи.

Раздав ценные указания, мой любимый агент покинул меня, оставив мне на растерзание кусок яичницы и сыр.

– Что-нибудь еще, Алексей Анатольевич?

Витая в своих мыслях, я не заметил подошедшую официантку и лишь теперь обратил на нее внимание.

– Катерина…

Мои встречи с агентом традиционно проходили в одном и том же кафе. Так что эта девица обслуживала меня с первого дня работы. Сколько времени прошло с тех пор? Год, два, три…? Не помню. Однако я успел достаточно детально изучить ее повадки. Ведь я есть я.

– …вам плохо?

Черты ее лица встрепенулись в сильнейшем порыве смятения, но тут же остыли, а еще через мгновение она разрыдалась. Конечно, мне нравится производить впечатление на женщин, но не до такой степени.