Владимир Дараган - Марсиане

Я бросаю последний взгляд на параллелепипед и иду от него на север. Там моя «метка номер три». Это то, что потрясло меня, что заставило меня продлить контракт, который закончился два месяца назад, что влечет меня сюда каждую неделю и что будет мировой сенсацией, когда я решусь рассказать.

Вот они, мои родные! Они красивы, стремительны. Взявшись за руки, они делают шаг вперед, как будто хотят выйти из камня, куда их заточили. Они высоки, стройны, их лица совершенны. Они так похожи на нас. Только лучше. Но почему их лица так грустны? Почему нельзя долго на них смотреть? Почему сердце начинает разрываться, когда видишь их глаза? Куда они идут? Что они видят впереди? Где остальные?

Это барельеф. Высокие мужчина и женщина сделали шаг вперед, и казалось, что они вот-вот пойдут по каменистой почве мимо угрюмых скал, к солнцу, угасающему на фиолетовом небе. Я тогда долго смотрел на них, и казалось, что это не работа скульптора, а живые люди, которые хотели выйти из скалы, но что-то их остановило, и они миллионы лет неподвижно смотрят на россыпи камней и уродливые стенки кратера.

Я смотрю вперед, куда устремлен их взгляд. Но там ничего необычного. Те же камни и скалы, что и вокруг. И тайна, к которой я прикоснулся, остается неразгаданной и сегодня.

На планшете электронная карта кратера. Там проведены линии моих маршрутов – кратер исхожен вдоль и поперек. Тут нет больше укромных уголков, секретов, я знаю каждый заметный камень и скалу. Разгадка тайны где-то в другом месте.

«Клоп» несет меня по вечерней пустыне. Солнце почти село, розовые краски неба слепят глаза, я закрываю жалюзи и полностью отдаюсь в руки автопилота. Он прекрасно знает дорогу домой, можно расслабиться и спокойно подумать. Странно как-то… Мне сегодня показалось, что те двое немного дальше вышли из скалы и глаза у них уже не такие грустные. Потом, в своей комнате, я буду сравнивать сегодняшние и старые фотографии. Скорее всего, ничего нового я не увижу, но тогда откуда взялось такое чувство?

– Стас, ты скоро?

Это Майк. Он, бедняга, совсем заскучал. Я приеду как раз к концу его смены, и нам надо вместе сходить в бар. Ему еще торчать тут год или два. Майк мне будет рассказывать, какой дом он купит в своей Алабаме и какая красивая у него будет жена.

А я буду думать о космической радиации, которая пронизывает нас, несмотря на защиту, и о том, как опасно нам будет иметь детей. Конечно, можно отслеживать развитие плода с первых дней и ремонтировать ДНК, если будут проблемы, но это не совсем то, о чем мечтаешь, лежа на узкой кровати и глядя в окно, за которым сияет звездное марсианское небо, так похожее на наше, земное.

– Стас, ты почему молчишь? У нас проблема!

Я включаю микрофон.

– Майк, ты о чем, какие у тебя проблемы?

– Не у меня, у всех нас. Кристина пропала! Выехала два часа назад на вездеходе и не выходит на связь уже целый час. Камеры у нее не включаются, мы тут бегаем и просим ребят с орбитальной станции нам что-нибудь показать. Они как раз над нами, но говорят, что все пусто. Нет вездехода! Ты случайно не видел Кристину?

Кристина – это наша первая красавица, микробиолог из Польши. Она пока не нашла тут ни одного микроба, но не отчаивается, постоянно носится по окрестностям и берет пробы везде, где только можно. В нее влюблены почти все мужчины, даже я чувствую беспокойство, когда вижу ее стройную фигурку и копну золотых волос, торчащих в разные стороны. Всегда хочется их пригладить, а заодно обнять гибкое тело. Кристина это чувствует, всем улыбается и постоянно рассказывает о женихе, который ждет ее и целыми ночами смотрит в небо, разглядывая красную планету.

Куда-нибудь пропасть – это в ее стиле! Она вполне может остановить вездеход посреди пустыни, включить режим экономии энергии и лечь спать, чтобы на следующий день снова носиться среди скал и камней в поисках укромных мест, где могли бы сохраниться остатки белковой жизни. Но отключить аварийный режим дистанционного включения видеокамер она не может. Хотя Кристина может загнать вездеход в какую-нибудь пещеру, куда не проходит сигнал и где вездеход не виден с орбитальной станции.

Я говорю об этом Майку. Он долго сопит и говорит, что это не по правилам. В этом случае надо сначала выйти на связь с диспетчером, а только потом совершать глупости. Я вспоминаю все пещеры около нашей станции и не могу припомнить ни одной, куда бы поместился вездеход Кристины. Это не мой «клоп», которого можно спрятать в небольшой ямке под скалой. В вездеходе у Кристины сложнейшая лаборатория, такого монстра в наших краях не спрячешь. Вот в каньонах к югу от нас – возможно. Но туда два дня пути. Мы туда только на турболете добираемся – на пути встают огромные горы, это не для вездеходов. Я начинаю разделять беспокойство Майка.

– А где она выходила на связь последний раз и что говорила?

– В квадрате 20—52, это от тебя 30 километров на восток. Она шла на север, обещала, что к ночи вернется на станцию. Была веселой, шутила, что если бы не ее жених, то обязательно бы меня полюбила – к черным она всегда была неравнодушна!

Я смотрю на карту. Квадрат 20—52 я хорошо знаю. Мы работали там в прошлом году, пытаясь найти замерзшую воду среди маленьких каньонов, невысоких скал и странных гладких полос, похожих на русла высохших рек. Кристина все время была с нами, следила за всеми раскопками, таскала к себе в лабораторию образцы грунта из всех шурфов и постоянно твердила, что чутье ее не обманывает, мы обязательно тут что-нибудь найдем.

Мы не нашли ничего интересного, кроме странных отложений, которые вполне могли быть сделаны реками миллионы лет назад. Кристина очень огорчилась, сказала, что теперь она каждый вечер будет с горя напиваться в баре, но потом успокоилась и снова начала колесить по окрестным холмам.

На север от квадрата 20—52 лежит очень гладкая и ровная пустыня. Если нет сильного ветра, то там можно развивать скорость до 120 км/час. Это еще один путь к моему кратеру, и я иногда выбираю эту дорогу, чтобы сэкономить пятнадцать минут. В пустыне спрятаться совершенно некуда, и Кристина просто физически не могла там пропасть.

– Стас! – это включился Иштван, начальник службы безопасности. – Я смотрю на показания твоих датчиков, у тебя полно энергии. Ты не заглянешь в этот квадрат? Тебе туда двадцать минут ходу, дорога ровная. Заезжай там на горку и включи радар, может, ты поймаешь ее сигнал. Я тоже выезжаю, но ты там будешь раньше.

Голос Иштвана дрожит. Он обожает Кристину, я видел, как он пытался уговорить ее выйти за него замуж. Иштван отличный парень, он искренне волнуется за всех нас и просто так ничего просить не будет. Я соглашаюсь, программирую автопилот на новый маршрут и включаю прожектора. Солнце уже село, на небе высыпали тысячи звезд, температура за бортом упала до -60 градусов.