Нина Эннина - Рассказы

Однако сейчас острая материальная нужда сильно осложняла ее жизнь и получение дополнительных денег являлось едва ли не основной целью и средством хоть как – то уменьшить дискомфорт бытия.

Утром, умываясь, она более тщательно, чем обычно, причесалась, подкрасила синим карандашом глаза, выбросила в мусорное ведро использованный тюбик зубной пасты (подумала – можно бы еще выжать на раз, но ничего, сегодня куплю новый), замочила в тазике несколько вещичек из белья, намылив их хозяйственным мылом, решив, что постирает вечером с порошком, который не забыть бы купить. Нина мысленно распределяла деньги, которые получит от Веры Николаевны и заранее радовалась, что хотя бы на время освободится от гнета мелких проблем.

Имея обычную, не очень примечательную внешность, Нина не переживала по этому поводу. Возможно на бессознательном уровне, исходя из деревенского уклада, она понимала, что на всякую девушку найдется свой жених и что на ее долю придется парень, не гоняющийся за внешностью и нарядами, способный оценить ее готовность к терпеливости и женской выносливости. Уже собираясь выходить из квартиры – а она жила одна, по случаю ее пустил жить дядя по отцовской линии, выехав в длительную командировку на Дальний Восток, Нина все же ощутила некоторый внутренний холодок, который тщательно гасила в себе все утро, не давая развиться в оформленную мысль о какой-то неудаче, сбое в ее намерениях и планах.

Она припомнила, как первый раз принесла свои изделия Вере Николаевне на продажу. До этого она не раз проходила мимо небольшого киоска, где продавались всякие хозяйственные, бытовые мелочи, но однажды в витрине заметив деревянные поделки, зашла в киоск рассмотреть их поближе. Они действительно оказались самодельными, она сразу определила это на глаз и спросила откуда они. Продавщица, а как позже выяснилось и хозяйка киоска, объяснила, что эти поделки она берет на продажу у старичка, живущего неподалеку. Нина постеснялась сразу спросить, а возьмет ли та на продажу и ее сувениры, но все же решилась через несколько дней и принесла показать своих красавиц, часть которых привезла еще из деревни, а некоторых уже изготовила здесь, в городе. Продавщица слегка удивилась такой просьбе, но рассмотрев поближе будущий товар, согласилась принять на продажу пробную партию. Куколки были действительно милыми: глазки, носики и губки были вышиты нитками и имели разные выражения – от улыбающихся – до удивленных и хитреньких. Одеты они были в яркие, веселенькие платьица, кофточки, пальтишки; на голове красовались затейливые беретики, платочки, а на ногах были надеты связанные сапожки, валеночки или просто носочки.

Получив первые деньги за проданный товар, а это было почти столько же сколько она получала стипендии, Нина с воодушевлением принялась за изготовление следующих партий – лоскутки ткани и моточки шерсти она привезла еще из деревни. В следующий раз продавщица сразу дала ей обговоренную сумму и приветливо пообщалась с Ниной, расспросила кто она, где работает или учится.

Получив несколько раз свой приработок, Нина уже с уверенностью смотрела в будущее и надеялась, что сможет закончить техникум не обращаясь за помощью к родителям. Ей в голову не приходило, что однажды товар у нее могут просто не принять.

Этой ночью Вера Николаевна плохо спала. Спать ей не давали тревожные мысли о муже. Вчера в очередной раз он пришел домой с работы поздно, на вопрос где он так сильно задержался, ответил что-то невразумительное и сразу ушел спать, не ужиная. Поймав жалостливый взгляд дочери, Вера Николаевна резко захлопнула дверь кухни, не захотев обсуждать уже не первую напряженную ситуацию в семье. Утром муж, как будто сердясь на что-то, не разговаривал с ней, молча поел оставшееся от вчерашнего ужина и сразу ушел, не попрощавшись с женой. А ей так хотелось обсудить вопрос ремонта в их спальне, покупку себе и ему новой зимней одежды, планы на ближайшие выходные. Где-то подальше, хоть и на втором плане, но создавала нервозность и мысль о состоянии здоровья – недавний прием у врача заставил задуматься о своем возрасте – нежели после сорока лет уже могут начаться болезни. Она не могла выбросить из головы, что в последний раз врач не ограничился результатами обычных анализов, а, рассмотрев их внимательно, назначил дополнительные более глубокие обследования, заметив впрочем, что делать какие – то предварительные заключения рано.

Не создавали условий для спокойствия и начавшиеся неурядицы на работе – постоянный поставщик товаров вдруг начал выдвигать дополнительные условия; поговаривали, что могут внести изменения в налоговое законодательство, а в строящейся неподалеку многоэтажке как будто собирались открывать сетевой магазин, где ассортимент товаров мог частично перекрывать ее основные виды продукции. Все это создавало почву для раздражительности и она пришла на работу не в настроении.

Нина, прижав коробку с дорогим для себя ценным содержимым, быстро шагала к киоску, заранее улыбаясь и придумывая, что и как она скажет Вере Николаевне – стоит ли рассказать о письме из дома, в котором сообщалось, что в этом году небывалый урожай на грибы и что ей с оказией пришлют их в сушеном виде, которыми Нина могла бы поделиться с Верой Николаевной. Незлобивая по натуре, она обладала достаточно спокойным характером, редко сердилась на кого-либо и неосознанно ожидала этого же от окружающих.

Зайдя в киоск, она радостно поздоровалась с хозяйкой, не заметив сразу ее угрюмого вида и поставив на прилавок коробку, принялась доставать своих почти ставших подружками во время работы над ними, куколок. – Вы сказали, можно подойти сегодня, – начала она говорить, но Вера Николаевна, уже забыв о договоренности, резко отсекла ее попытки выложить товар на прилавок.

– Все, – сказала она почти грубо, – ничего не принимаем, я, может быть, закрываться скоро буду. Нина, еще по инерции улыбаясь, казалось, не поняла, что та сказала. Ей казалось это немыслимым, невозможным, чтобы вся эта столько раз тщательно обдуманная ситуация, картинка – которую она построила в своей голове и которая уже стала для нее почти материальной реальностью, вдруг рухнула в один миг. Она непонимающе смотрела на знакомое лицо женщины и почти не узнавала его – созданный в голове привлекательный образ едва ли не доброй феи вдруг предстал перед ней в виде немолодой, полноватой тетеньки, с сероватым оттенком кожи, в тесной для ее фигуры одежде, слишком короткой юбке, открывающей несоразмерно худые ноги. Нина хотела что-то возразить, может быть даже попросить забрать у нее товар, объяснить, как ей это необходимо, но не могла произнести ни слова. Обрушившаяся на нее беда, а она это так и воспринимала сейчас, именно как беда, катастрофа, прибила ее, лишила возможности думать, негодовать, сопротивляться ей.