Владимир Дараган - Недосказанность

А Баба Яга против!

Она против даже такого жесткого варианта. Она еще хочет, чтобы ты сам или кто-нибудь покопался в твоем прошлом. Ведь так интересно знать, что ты там натворил, каких ошибок наделал. Чтобы ты проснулся ночью и увидел список вопросов, на которые не хочется отвечать.

Прошлое повиснет серой тучей, будущее задавит неотвратимой глыбой. Утром ты уже не будешь открывать окна, а как все люди, которые живут, а не витают в облаках, будешь сидеть с постной физиономией, смотреть на серый дождь и думать о блохах твоей кошки. И завтра, которое превратится следующим утром в сегодня, тоже будешь сидеть у окна, думать про дождь, про совершенные глупости и про ошибки, которые неизбежно совершишь.

А Баба Яга опять будет против!

Потому что есть еще много способов пострадать. Например, начать завидовать, ревновать, думать о чужом мнении…

А что, если посадить Бабу Ягу на лопату и…

Смотрю я на три месяца вперед и вижу, что не одна Баба Яга живет на свете. Всех на лопаты не посадишь. Надо как-то самим во всем разбираться и быть счастливыми даже, когда Баба Яга топит свою печь.

Однажды мы всей лабораторией переезжали из Филадельфии в Миннеаполис. Ко мне подошла наша китаянка и сказала, что она теперь знает, что такое счастье. «Что это?» – спросил я заинтригованный. «Это когда все твои вещи помещаются под столом!» – сказала она и показала на мой чемодан и коробку.

Однажды Лариса из нашего класса сказала, что математика мешает ей быть счастливой. «А что значит быть счастливой?» – спросил ее математик. «Это когда ты целый день смеешься!» – объяснила ему Лариса.

Однажды к нам в общежитие пришли девушки. Мы их накормили и напоили. Одна из них откинулась и томным голосом сказала, что ее делают счастливой три вещи: вкусная еда, хорошая выпивка и приятные мужчины. «А тут, – добавила она, – все вместе! Вот это и есть счастье».

Однажды дипломником я провел в лаборатории двое суток без сна и открыл новый эффект. Я радостный носился по коридорам, пока не наткнулся на нашего аспиранта. «Теперь ты понял, что такое счастье?» – спросил он. Я растерялся и пробурчал: «Вот температурную зависимость сниму и тогда буду счастливым».

Однажды я проснулся и понял, что я счастливый. С непривычки испугался, решил, что это мне приснилось, и зажмурил глаза, чтобы досмотреть сон.

Мы потеряли интерес к громоздким вещам, ко всему, что приковывает к одному месту.

Меня спросили: «почему я не хочу купить моторную лодку?» Я сначала даже не понял вопроса. Потом понял, но пожал плечами, – ведь на ней придется плавать по одним и тем же озерам.

За последние годы мы купили только одну бумажную книгу – каталог коллекции доктора Барнса из Филадельфии. И только потому, что в Интернете все очень скупо и плохого качества.

С каждым прожитым годом все отчетливее понимаешь, что все главное у тебя в голове. Это первично.

То, что на жестком диске и на пластиковых картах – это вторично.

А остальное – на третьих ролях. Или вообще неважно. Я это понял однажды в больнице. В больнице вообще много чего понимаешь.

Конечно, есть безделушки, подаренные любимыми и родными. Конечно, есть старые фото с обломанными уголками. И письма, написанные шариковой ручкой на пожелтевшей бумаге. Конечно, есть старая тетрадка со строчками: «Я хочу счастливым самым быть, я хочу любить тебя сначала». И есть старая пепельница, которую ты помнишь с детства. И первые рисунки дочек.

Но для всего этого хватит маленького чемоданчика.

Я помню, как из Филадельфии уезжал в другой штат молодой мужчина. Уезжал из большой квартиры, заполненной очень приличной мебелью. Мы с приятелем пришли к нему, чтобы купить стол и стулья.

– Берите все даром, – сказал он.

– Почему даром? – спросили мы.

– Даром вы больше возьмете.

– А что, тебе там ничего не понадобится?

Мужчина открыл «дипломат» и показал нам четыре толстых тетради.

– Вот это понадобится, а остальное – пыль и дым!

Однажды мы ехали по Монтане и остановились в маленьком отеле. Одна ночь, но нам с женой понадобилось много вещей. Чтобы долго не думать, я стал перетаскивать из машины все наши сумки и коробки. На третьем заходе я остановился у входной двери, чтобы выкурить сигарету и перевести дух. Тут около меня притормозила машина, из нее вышла молодая девушка и пошла в отель. В руках у нее была книжка и зубная щетка.

И все!

Я посмотрел на свои сумки, вздохнул и потащил их в номер. У нас было хозяйство, которое было для нас тогда важно.

Я ничего не хочу сказать конкретного. У меня нет далеко идущих планов. И давно уже не было. Внутри есть некая линия, которой я иногда придерживаюсь. А иногда нет.

Мы стали похожи на осенних гусей, которые бродят по берегу холодного озера и поглядывают на серое небо. Но в отличие от гусей мы собираем с земли бурые листья и убираем в дом летнюю садовую мебель.

Ведь впереди длинная и холодная зима.

Она всегда была готова улыбаться. Но только в ответ. Только когда видела, что я на нее смотрю правильно. Смотреть правильно – это смотреть с любовью.

А как смотреть с любовью?

Надо любить, даже когда у тебя все болит.

Надо любить, даже когда ты безумно устал.

Надо любить, даже когда у тебя одни неприятности.

И еще надо любить, когда у нее все болит.

И еще надо любить, когда она безумно устала.

И еще надо любить, когда у нее только неприятности.

И тогда тебе улыбнутся. Пройдет боль, уйдет усталость, отступят неприятности.

Об этом просто писать.

Любить не просто.

В ветре есть что-то мистическое.

Ты сидишь под деревом с закрытыми глазами, думаешь о сущности бытия, а ветер рассказывает тебе, что творится вокруг. Ты узнаешь, что где-то рядом есть полянка, на которой стоят елки, нагретые солнцем. И на этой полянке растут высокие желтые цветы.

А на большой поляне туристы разожгли костер и обжаривают на палочках кусочки белого хлеба.

И где-то совсем рядом растут грибы. А шум ручья тут стихает потому, что он попадает в небольшое болотце.

Вот рядом прошла женщина, любящая духи, которые нравятся и тебе.

Ты открываешь глаза, пытаешься увидеть рассказчика, но он, пошумев листьями у тебя над головой, уносится дальше по своим делам.

Интересный собеседник

С ним было интересно. Он умел внимательно слушать, задавать вопросы, живо на все реагировать и с удовольствием рассказывать истории из своей жизни, перемежая их полупритчами. Но его хватало на несколько дней. Потом истории и притчи начинали повторяться, он это чувствовал, нервничал, и внезапно возникшая дружба начинала давать трещину.