Екатерина Пхайко - Иже еси на небеси

Лучи солнца, проскальзывая сквозь листву деревьев, высвечивали редкий подлесок, поражающий разнообразием форм и окрасок листьев. Алели, синели, розовели и зеленели плоды и цветки. Под деревьями с густой кроной ничего кроме лишайников не росло. Но это не нарушало общую картину, а наоборот, подчеркивало ее, освобождая пространство для обзора. Попадались скрученные в замысловатые узлы корни, ветки и даже стволы деревьев. У одного такого нагромождения они остановились. Два изогнутых толстых ствола вонзались в землю, образовывая арки. За ними притаились замысловатые сплетения корней и живописно разбросанные булыжники. Все это дополняли причудливые изгибы свисающих веток. «Стоп! Какая-то она… незавершенная. Я имею в виду картину. Ану-ка… – Рыс сосредоточилась, и на ветке появился зверек с пушистым роскошным хвостом и лукавой мордочкой, увенчанной ушами с кисточками. – Вот так-то лучше!», – сказала она этому прелестному созданию. То махнуло хвостом, сорвало плод и стало грызть. «И что, оно так и будет скучать одно», – спросила Юрген. «А? Поняла… – Рядом возник другой зверек. – Вот ей пара». «Откуда ты знаешь, что это она?» «А чего сложного-то. Один с яйцеклетками, другой со сперматозоидами, только и всего. Надо же им плодиться», – предвосхитила она очередной вопрос. «А это мой взнос», – сообщила Юрген, и коряги ожили, расплелись и поползли змеями в кусты. «Ну, это ты зря!»»???» «Ну, чей-то замысел разрушила…» Юрген вернула коряги на место, посмотрела вокруг, как бы примериваясь. «Ага… Ну тогда – вот… – Она сосредоточилась на бревнах и на них запестрели удивительной формы и окраски цветы, распространяя вокруг себя тонкий аромат. – Вот! – Юрген осмотрела каждый цветок, помахала зверькам, деловито грызущим орехи, и не обращающим на них внимания. – Да, жаль, что нельзя с ними пообщаться. Хотелось бы знать, что они думают. Ведь они же думают?» «Конечно, думают – ЕДА!..» «А может они думают: неплохо бы было поесть что-нибудь еще», – произнесла Юрген, и под деревьями в траве заалели ягоды. Зверюшки моментально спрыгнули с ветки и стали их поедать.

Лес неожиданно закончился оврагом с ажурной голубой рощей на дне. «Это кто же так постарался?» «К-р-е-а-т-т», – пронесся по оврагу шелест-шопот. «Очень красиво…» Налюбовавшись сверху, они спустились. Роща дышала прохладой и свежестью. Каждая ветка дерева была опушена голубыми мягкими иголочками, собранными в розетки. На одной из веток сидела птица со свисающим длинным хвостом. Ее ультрамариновую грудь венчала изящная головка с красиво очерченным клювом. Глаза, обведенные белым пухом, сверкали рубинами. Она слетела с дерева и прошлась перед ними, подняв и развернув веером хвост. Юрген ахнула: с каждого его голубого пера взирали на них зеленые «глаза» с сиреневыми зрачками и оранжевыми пушистыми ресницами. «Какое чудное создание! Кто ты?» – спросила она. Чудное создание издало резкий гортанный крик, сложило хвост и отвернулась, давая всем понять, что они его не интересуют. «Ясно. Ты ее творец, Креат?». Ответа не последовало. В тени нависающего каменного выступа их ожидала, будто сотканная из воздуха, фигура. Замершие складки одеяния-тумана, склоненная седая голова… В глубокой задумчивости взирала она на лучезарную звезду, вокруг которой виднелись другие, поменьше. «Ты кто?» – вопрос возник одновременно у обеих. И тут же прозвучал ответ: «Хранитель…»»???» «Да будет вам. Это же просто аллегория», – Креат выплыла из одеяния и фигура тот час исчезла. «Ну, ты еще та выдумщица…» «Стараюсь, – она присоединилась к ним. – А вот этого красавца вы видели?» По траве осторожно передвигались два больших голубых шара. Под ними виднелась головка, увенчанная торчащими кверху усиками-антеннами. Туловище с двумя парами прозрачных маленьких крыльев переходило в сегментированный отросток. Он, то есть отросток, то уменьшался, складываясь, то распрямлялся. «Да яйцеклад это, чего тут непонятного…» «У тебя что, все голубое?» «Почти…» Голубая роща незаметно перешла в поляну, зеленый ковер которой украшали цветки, красовавшиеся на толстой ножке. Крупные, чуть изогнутые по краям синие лепестки, обрамляли серединку из маленьких белых, от которых расходились усики с красными шариками на концах. Словно соперничая с ними в красоте, невдалеке из розетки овальных зеленых листьев к небу устремилось соцветие сиреневых цветков. Лепестков у них было побольше. Желтые у основания, они синели к краям, делаясь почти темносиними. А чуть дальше среди зеленого великолепия красовался алый цветок. Мыслещупы Рыс и Юрген потянулись к нему, но цветок взмыл ввысь и, сбросив на них лепестки, пропал. «До встречи на Аздут!» – донеслись мысли Креат. «Да, эта Креат умеет творить красоту. Хотелось бы и мне обладать хотя бы долей ее способностей». «Так в чем же дело? Тебе достичь этого гораздо проще, чем первым творцам. В твоем распоряжении все их достижения. Осваивай, выбирай и твори. Или совершенствуй уже созданное. Ты же знаешь, творчеству предела нет. Как и нет предела его применению». Юрген открылись необъятные просторы Космоса, заполненные искрящимися сгустками. Свечение вызывалась процессом Мыслетворчества, происходящим в них. На многих Звездах и Планетах процветала жизнь. Ее разнообразию не было предела.

«Впечатляет. – Юрген задумалась. – Да, всю грандиозность Миросозидания в полной мере осознаешь только, когда увидишь все разом. – Какое-то время они продвигались молча, она осмысливала увиденное. – Я вот никак не пойму, зачем на другие Планеты народ берут отсюда? Не проще ли создать их на месте?». «Ну, Юрген, ты задаешь наивные вопросы. Ведь чтобы создать вот это, – Рыс указала на полосатое насекомое, методично облетающего цветки, поочередно погружая в них хоботок, – нужно было не только помыслить о нем, но и обдумать его внешний вид, систему жизнеобеспечения, репродукции. Кроме того, на материализацию таких сложных Мыслеобразов, как мы видели, требуется много энергии и вещества… Если каждый раз начинать сначала, представляешь, сколь мало бы мы сейчас достигли… А новые виды мы там тоже творим. Обязательно… – Она остановилась перед изумрудным кубом, стоящим на одном из углов. – Как ты думаешь, что это?» «А, это, – Юрген увеличила крошечной организм, – колония диатомей. Они очищают и усиливают Мислеволны в условиях атмосферы… Да, – согласилась она, – творческий процесс очень трудоемок и энергозатратен. Знаешь, я заметила одну особенность, – Юрген хотела погладить существо, медленно ползущее в тень, но едва торкнулась, быстро отпрянула, – морды многих похожи на твою рысь… В сочетании с остальным, они выглядят иногда просто парадоксально. Вот как это. Милая мордашка и колючее тело. Это ты их всех создала?» «Вовсе нет. Вот это творение Ягуар… И я бы не стала утверждать, что все похожи. Просто за основу взята первая, когда-то вымесленная Мыслеформа. И не мною. Все остальное – результат творческих поисков совершенства и рациональности, как его понимает каждый. Это и прекрасно. Если бы мы все мыслили одинаково… Ну да. Сплошное однообразие! И мы бы тогда не творили, а копировали. Я, например, долго экспериментировала, пока не придумала вот это». На причудливо изогнутом стволе березы сидела пара покрытых золотистым коротким мехом существ. Одно из них передними лапами разламывало плод, вынимало сочную серединку и отдавало другому. «Я назвала его Прим». Из травы в тени дерева поднялось еще одно и пошло к ним на двух задних лапах, размахивая передними. По бокам покрытой длинными волосами головы располагались небольшие раковины ушей. Под высоким, выпуклым лбом с валиками бровей располагались внимательные глаза, опушенные длинными темными ресницами. Тело было стройнее и выше, чем у Прим, а торс отделился от таза талией. Четкий подбородок и несколько выступающий треугольник носа над верхней губой, делали плоскую морду довольно привлекательной. «Это доработанный вид Прим – Примчел. Я еще над ним работаю. Пытаюсь наделить сознанием, но пока достигла мало чего. Нескольких я поселил на планеты». Примчел пошла за ними, приглядываясь ко всему и прислушиваясь. Иногда она что-то срывала и клала в рот, иногда сначала принюхивалась, а только потом ела. «Она, конечно больше воспринимает и анализирует, чем остальные животные, но мыслить не способна. Я добавляю ей все, что оказалось полезным для жизнедеятельности созданных нами животных и растений».