Анатолий Агарков - Бомбила

Впрочем, дерутся не только из-за женщин – бьют воришек и хулиганов. Просто лупцуются, потому что руки чешутся… и по пьянке.

Я поежился под матрасом, в который раз уже подумав, как мы, водители «Дилижанса» беззащитны перед обстоятельствами. Никакая ведь «крыша» не поможет, если убийца сядет в авто и приставит «финку» к горлу. Нет, определенно надо менять место работы. Ну, а пока лежу и жду утра.

Почему-то в вагончик никто не возвращается. Впрочем, что тут без света делать… без телевизора и телефона.

Только подумать успел, порожек тихонечко заскрипел, и в вагончик вошел наш герой – избитый чемпионом Европы Вова. Он с трудом опустился на топчан без матраса, даже охнув от неосторожного движения. В солидарность с ним я почувствовал привкус кровавой горечи во рту.

Несчастный сидел, угрюмо глядя на дверь, а я подумал – почему же он не убежал в темноту? Тут до отдела милиции всего два квартала. Может быть он согласен с наказанием – получил по заслугам и ни на что не жалуется.

Вова однако отшатнулся к стене, когда в вагончик вошел младший брат чемпиона.

– Простите милорд, – засмеялся урод. – Вы, кажется, отдышались? Тогда продолжим процедуры.

И ударил жертву кулаком по лицу. Тот, охнув, подобрал ноги и свернулся калачиком на топчане. Нападавший попеременно – то кулаками, то ногами – вбивал его беззащитное тело в доски ложа.

Так почему же Вовик не убежал? На что он надеется?

После нескольких минут избиений несчастный в отчаянии вскричал:

– Ты убьешь меня!

– А я и хочу тебя убить, – сказал юный садист, пытаясь Вовику вывернуть руку, которой он прикрывал голову. – Неужели ты думаешь, что мы пришли тебя проучить?

Жертва оказалась сильней, и нападавший, оставив руку, обрушил на голову свой кулак:

– Умри, падаль!

Вова громко вскрикнул и затих. Брат чемпиона из вагончика вышел.

Прошло немало томительных минут, прежде чем избитый подал признаки жизни. Он с трудом сел – огляделся, прислушался… Поднялся, доплелся до двери и высунул голову наружу.

– Юра, они ушли?

В тот же миг ноги его потеряли опору, а тело взметнувшись в горизонтальный полет, грохнулось о стену и распласталось на топчане. Следом, как дракон, как хищник на охоте, ворвался чемпион и нанес несколько жестких ударов. Вова уже не закрывался – Вова лежал без памяти.

Господи! Сколько же может длиться этот кошмар, это ужасное зрелище! Удары, крики и стоны, раздирающие душу; конвульсии сотрясающее избитое беззащитное тело… Вагончик весь ходуном ходил – того и гляди, развалится. Конечно же, неприлично оскорблять женщину, но такие последствия, как возмездие, мне показались чрезмерными. К первому вопросу – почему Вовик не убежал, что его держит здесь (ну, не машина же, в самом деле)? возник и другой – почему чемпион так жесток? Ну, врезал бы пару раз за обиду жены, как он это умеет… а тут разошелся, прямо сам не свой: того и гляди убъет или покалечит парня.

Говорят, участникам боев без правил драк не хватает, как больному ампутированной конечности. Живут они только инстинктами, ибо мозги им давно вышибли. Периоды застоя их нервируют и накаляют до предела. Ну, звери, натуральные звери! Теперь я сам убедился в этом.

Опять наступила тишина. Чемпион из вагончика вышел. От несчастного не слышно не только стонов, но и дыхания. Я лежал под матрасом, не в силах сдвинуться с места – страх обуял меня. С одной стороны я был рад, что гнев чемпиона меня миновал, с другой донимал стыд, что спрятался-отлежался и не вмешался… Разум подсказывал, что не возможно остановить эту машину насилия и убийства. Если я вмешаюсь, то не придется сестре делить на двоих родительское наследство. А совесть зудила – ну, ты и трус!

Ситуация была трагической. Вдруг мой коллега уже погиб? Или при смерти и нуждается в помощи. Чего же я прячусь под матрасом, как премудрый пескарь? Или разборки людские меня не касаются?

В этот момент – как это ни странным может показаться вам в такой ситуации – я уснул. Лежал-лежал, за товарища переживал, себя за трусость проклинал… и вдруг отключился.

Пришел в себя, когда что-то влажное коснулось моего носа. Глаза открываю – свет фонарика мне в лицо, а перед ним страшная морда огромной овчарки… впрочем, вполне добродушного вида. Лизнув меня ещё раз, собака вернулась к хозяину. Вернее к хозяйке, потому что голос, прозвучавший в вагончике был женский.

– Вы живы? Тогда поднимайтесь.

И в милицейской форме фигурка с собакой на поводке вышла из вагончика такси «Дилижанс».

Я, выпутавшись из-под матраса с одеялом, поднялся и вышел на стоянку машин. Здесь были диспетчер Татьяна, водитель Юрий, избитый, но живой и курящий Вован, девушка с собакой и ещё один сотрудник милиции мужского пола. Их спецмашина стояла поодаль, беззвучно мигая сигнальными огнями. Налетчиков не было.

Пытаясь придать своему голосу суровость, сотрудник правоохранительных органов допрашивал сразу всех:

– Вы знаете, кто это был?

Вовик угрюмо молчал, уставившись в землю. Юрик плечами пожал и отвернулся. Ответила Татьяна:

– Каких-то два пьяных парня.

Ментам, возможно, того и надо: мне показалось – оба с облегчением переглянулись.

– Заявление будете писать?

– Вот приедет хозяин, – сказала Татьяна, – он и напишет.

Она выбрала правильный тон: менты только к ней и обращались, совершенно игнорирую очевидную картину – из трех присутствующих мужчин один безмятежно проспал нападение и совершенно не пострадал, другой с гематомой на скуле был лишь слегка взъерошен, а третий избит до потери лица. Они даже избегали смотреть на Вовика, философски успокоив свою служебную совесть: молчит парень – значит, ему это надо. Конечно, не сам он себя отхлестал, но у кого в жизни не бывает трудностей? Скажем так – не повезло. Несчастный случай – и здоровый человек в одно мгновение может стать инвалидом. Вот и всё. Следствие по горячим следам закончено.

Менты сели в свой «бобик» и укатили.

– Хорошие ребята, – усмехнулась Татьяна им вслед. – С понятием.

Оставаться на стоянке «Дилижанса» да и в вагончике смысла не было – по крайней мере, для меня. Боялся упреков от коллег, обвинения в трусости… А они храбрецы? Побоялись назвать имя чемпиона! Я, впрочем, тоже. Хотя меня не спросили…

Короче, прощай, «Дилижанс», я сюда больше ни ногой. Сел в свою машину и уехал домой. Вернулся утром. Надо было вернуться. Ведь я не рассчитался с диспетчером за дневные вызовы. А я – порядочный человек и не люблю оставаться в долгу.

Татьяны уже не было в «Дилижансе», не было Вовика. Из ночных пострадальцев был Юрик, который горячо рассказывал новой смене таксистов о происшествии. Был хозяин, который вставлял стекло. Была и Наташа, выметавшая из вагончика осколки ночного разгрома. На мое предложение посмотреть журнал записей вчерашних вызовов поначалу удивилась, а потом махнула рукой: