Геннадий Киселев - Призыв

Через месяц после призыва уже все новобранцы достаточно владели оружием, средствами химической и бактериологической защиты. Вот и наступил день присяги, ровно через месяц со дня призыва. Можно сказать, что все стояли на ушах. На такой торжественный день должно было приехать начальство из штаба дивизии, а может быть, и из Министерства обороны, ведь отдельный гвардейский батальон связи гвардейской Таманской дивизии также участвовал в парадах на Красной площади, обеспечивая связью весь парад. Солдаты в Таманскую дивизию призывались не ниже 180 сантиметров роста, а у Василия было 185, поэтому он всегда при построениях и на марше был правофланговым. Если солдаты ростом пониже могли и опоздать, замешкавшись при построении, то правофланговому надо было быть всегда первым. Старшина говорил: «Шеренга, она как рыба – живая, а какая же рыба без головы».

За неделю перед назначенным днем присяги солдаты все чистили, гладили, подшивали. Убирали в казарме, вокруг нее и на плацу. Каждый день шел снег, утром и вечером убирали огромные массы снега. Святое место, плац был вылизан и чистотой асфальта непривычно поражал приезжающих из других подразделений офицеров. Каждый день учили текст присяги, никто не контролировал, как солдаты его выучат. Сами понимали, если запнешься перед строем солдат, сержантов и офицеров, будет так стыдно, ведь перед Родиной даешь клятву: «Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Вооруженных сил, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным воином, строго хранить военную и государственную тайну, беспрекословно выполнять все воинские уставы и приказы командиров и начальников. До последнего дыхания быть преданным своему народу, своей Советской родине и советскому правительству».

Когда учили присягу, было все понятно, солдат клянется быть честным воином, защищать Родину, эти же слова говорили ребята и своим родителям. Когда же на плацу выстроились 73-й гвардейский полк и отдельный гвардейский батальон связи, ноги слушались с трудом. Мороз пробирал солдат, колючий снежный ветер смыкал глаза. Когда заиграл полковой оркестр – солдаты стали подходить по очереди к столу, где читали и подписывали присягу, страшное волнение охватило Василия. Первым шел рядовой Попов, бравым строевым шагом подошел к столу, представился, прочел и поставил подпись под присягой и уверенно встал в строй. Его пример вдохновил всех молодых солдат, и принятие присяги прошло без ошибок. За это командир взвода капитан Уфимцев поблагодарил: «Спасибо, братцы». Вот такой был офицер, слово «братцы» так сплотило взвод, что солдаты потом за него готовы были идти в огонь и в воду.

В конце января была очередная боевая тревога, за прошедшие со дня призыва четыре месяца их было уже больше пяти. Но эта была очень серьезная, построились с оружием и во всей амуниции, выезд на релейных и машинах с KB- и УКВ-радиостанциями ночью через всю Москву в южном направлении. В каждом «ГАЗ» с водителем две радиостанции, сержант и молодой радист. Радиорелейные станции – в хвосте колонны. Покатили довольно быстро по шоссе, мимо выстроившихся вдоль трассы БМП, танков, БРДМ, в голове колонны. Командир взвода малых радиостанций доложил начальнику штаба дивизии, и, получив задание, солдаты на пяти «уазиках» быстро помчались вперед. Дорогу переметал снег, сильный ветер завывал в брезентовом кузове автомашины. Проехав километров тридцать, командир остановил колонну. Весь личный состав построился у обочины дороги, на планшете командир взвода поставил задачу:

– С этого момента вы «кукушки». Не удивляйтесь, радисты – «кукушки». Через каждые тридцать километров вы должны добиться устойчивой УКВ-связи с предыдущей «кукушкой» и следующей, через тридцать километров после вас. Перед нами стоит важная задача обеспечить прохождение Таманской дивизии, ее маршрут вам неизвестен, но связь между вами должна быть устойчивой.

– Товарищ лейтенант, это не война? – робко спросил рядовой Василий.

– Нет, – ответил лейтенант, – это крупные штабные учения. Ответственность очень и очень высокая, покажите себя, на что вы способны, – продолжал лейтенант, – и никаких обморожений или травм.

Лейтенант указал на карте, где искать тригонометрические вышки, с них должна быть налажена хорошая связь.

– Поставите на вышку станцию, установите связь с соседними «кукушками», поставьте станцию на ретранслятор, периодически проверяйте связь, используя наушники. Сегодня ночью обещают мороз до двадцати градусов, в поле трудно найти дрова для костра, если будете замерзать, попроситесь погреться в ближайшую деревню. Но если связь не будет устойчивой, устанавливайте станции раньше, многое зависит от местности.

Колонна быстро продвигалась по трассе. Через двадцать километров связь стала неустойчивой, остановились.

– Вот смотрите на холме тригонометрическая вышка и деревня недалеко. Товарищи бойцы, здесь будет моя точка, – твердо сказал рядовой Попов.

– Эх, Попов, нахальство – второе счастье, – сказали ребята хором.

По глубокому снегу через поле пошел Попов к тригонометрической вышке, а машины покатили дальше. Через двадцать километров въехали в город Бронницы, и в это время сигнал с передатчика рядового Попова стал очень неустойчивым. Впереди показалась церковь с высокой колокольней.

– Вот на колокольне и установлю рацию, – сказал сержанту Василий.

А машины с остальными «кукушками» покатили дальше.

Зима, темнеет рано. Идет Василий с радиостанцией к церкви и думает: «А вдруг она закрыта?» Подошел к двери церкви. А она открыта. В церкви темно, хоть глаз выколи, понемножку освоился и увидел деревянную лестницу. Лестница полуразрушенная. С большим трудом поднялся он на второй этаж, вдруг лестница обломилась, и повис посреди этой полусгнившей лестницы Василий с рацией за спиной, телефонным аппаратом, автоматом на боку, вещмешком с трехдневным запасом консервов и сухарей. С большим трудом сумел он нащупать ногами точку опоры, руками ухватился за кусок доски от вышестоящей ступени, подтянутся и вскарабкаться на площадку, где и установил радиостанцию. Связь с рядовым Поповым была устойчивая. Минут через двадцать услышал голос рядового Хомякова. Валентин Хомяков был родом из Белоруссии. У него были смешной говор, некоторые слова он говорил неправильно, и никак не мог от него избавиться, слово «тряпка» он произносил как «трапка». Даже когда он стал сержантом, все равно говорил молодым солдатам: «Берите трапку, наводите порадок». Он был самый преданный друг и хороший спортсмен.

Установив двустороннюю связь, Василий включил ретранслятор и начал осматриваться при тусклом освещении утреннего рассвета. Он увидел черные, закопченные стены и следы пожара. Из окна колокольни перед ним раскинулся город с избами, укрытыми белым снегом. Время тянулось медленно, солдат ходил вокруг рации, слушая звучащие из наушников команды, иногда присаживался на вещевом мешке или начинал приседать, чтобы не замерзнуть. В семь утра услышал, что его вызывают, из наушников сообщили, что некоторых «кукушек» снимают. Через тридцать минут за ним заедет машина. Свернув радиостанцию, Василий подумал, что трудно будет спуститься по такой полусгнившей лестнице. Решил, сбросит вещмешок вниз, а он так загремел консервами да сухарями, что казалось, весь город разбудил, даже собаки залаяли в этом тихом городке. Прицепив радиостанцию за спину, осторожно, рискуя сорваться, стал спускаться вниз. Поднял вещмешок, вышел из церкви, вдруг навстречу ему идет мужик с направленными на Василия вилами. Вася опешил. А мужик испуганно прошептал: