Марина Майорова - Тень Евки

А эта девчонка так просто, так радостно с ним заговорила, что вся его робость мгновенно улетучилась. Они пошли, болтая ни о чём, и Андрей потихоньку её разглядывал. Она была высокая, почти вровень с ним, но лёгкая, как пёрышко. Вся какая-то узенькая, продолговатая, но при этом не тощая и даже не худая. Всё удлинённое в ней было как-то округло: руки, ноги и даже длинная шейка – всё продолговато круглилось. Чем-то она напомнила ему ботти-челлиевскую Венеру, выходящую из морской пены: тот же наивный взгляд, те же рыжеватобелокурые длинные пряди волос, падающие вдоль шеи на плечи. И вышла к нему эта девчонка из бушующей пены летних цветов…

Девчонка вдруг начала опять смеяться. И чем дальше они шли, тем веселей она смеялась.

– Чего ты? – чуть обиженно спросил Андрей. Он вдруг подумал, что не так что-то сказал или…

– Ничего! – сквозь смех проговорила его чудная спутница. А когда он свернул на тропинку, ведущую к Генкиному дому, она просто закатилась от хохота. «Дурочка какая-то», – подумал Андрей.

– Ты… ты знаешь, к кому идёшь? – еле проговорила она сквозь приступ столь заразительного смеха, что Андрей сам стал невольно хмыкать и похохатывать, хотя ничего смешного во всём этом не видел.

– К моему бра-ату, – простонала сквозь смех девчонка. Андрей опешил. Из калитки вышел Генка и тоже стал столбом. Белёсые его брови поползли вверх.

– Ты где её взял? – изумлённо спросил он.

– В по-оле, в по-оле! – закатилась девчонка. Андрей с Генкой молча смотрели друг на друга, потом дружно засмеялись.

– Ну, Евка, какого жениха себе отхватила, – весело заговорил Генка, – он ведь тебе не хухры-мухры! Аспирант, будущий учёный, во!

– А я только о нём и мечтала! А он и не узнал меня, во каков жених!

Проведя самый весёлый день в своей жизни, Андрей стал собираться на электричку.

– Куда это? – недоумённо спросил Генка. – Ты же хотел побыть ещё пару дней?

– Нет… – забормотал Андрей, – мне надо это… я вспомнил…

Генка посмотрел на него проницательным взглядом и ничего не сказал, только прогудел: «Ну-ну!» В комнату вошла Евка с огромным пучком зелени.

– Ты уезжаешь? И я с тобой! Только соберусь. Я быстро!

– Нет-нет! – чуть ли не крикнул Андрей. – Я и так опаздываю!

Евка сделала было какое-то движение, но брат придержал её за руку:

– Не суетись. Завтра поедешь. И мне, кстати, надо в город съездить.

Андрей бросил на него благодарный взгляд и как пробка выскочил на улицу. «Дубина! Идиот!» – бранил он себя всю дорогу до платформы. Уже сидя в вагоне, он вспомнил растерянный взгляд девчонки и сказал себе: «Тоже мне – жених. А невеста – дурочка какая-то». И всё же лёгкая тень чего-то необычного, приятного ещё долго жила в его памяти…

Потом началась учёба, и он забыл это короткое и странное приключение. Но однажды, в начале октября, он столкнулся с Евкой у самого входа в свой подъезд. И не узнал бы её, если бы она сама не заговорила, верней, не засмеялась бы своим неподражаемо весёлым смехом.

– Ага! – сказала она и снова засмеялась. – Не ждал? А я караулю тебя уже вторую неделю!

– Меня? Зачем? – спросил Андрей и сам понял, как нелепо звучат его вопросы.

– Затем! Очень хотелось!

Евка была какая-то другая. Она была в курточке, в штанишках. Большой серо-голубой шарф дважды обвивал её шею, и концы его были завязаны под подбородком. Такой же серо-голубой берет крупной вязки, чудом держась на макушке, тяжёлым напуском ложился на пышный пучок золотисто-рыжеватых волос.

– Ну как? – спросила Евка лукаво. – Рассмотрел? Скажи – «картинка»! Разве нет?

– Картинка, правда, – чуть смущённо отозвался Андрей и тут же заторопился, начал набирать код своей квартиры.

– У тебя что, кто-то дома есть? – удивилась Евка. Похоже, она знала, что он живёт один. Андрей даже побагровел с досады. «Ну что же я за кретин!» – пронеслось у него в голове, а Евка, схватила его за руку, заглядывая в его глаза.

Андрей вырвал руку и решительно полез за ключом.

– Андрюша, Андрюша! запричитала испуганно Евка. – Ты вправду не рад, что мы встретились? – глаза её округлились, как у ребёнка, и ему показалось, что она сейчас заплачет. Ему хотелось сбежать, провалиться, исчезнуть. Но ничего этого делать было нельзя – он стоял, припёртый этой странной девчонкой, и только хлопал глазами, лихорадочно соображая, как разрядить обстановку. Евка улыбнулась сквозь слёзы, уже подступавшие к глазам, и тихо сказала:

– А я так хотела тебя увидеть, так хотела!

И вдруг всё это бешеное напряжение слетело с него, и он вздохнул глубоко, свободно. Евка мгновенно всё поняла и снова засмеялась своим искренним, детским смехом.

– А ты из института? Так поздно? – заговорила она как ни в чём не бывало.

– А я почти каждый день так поздно возвращаюсь, – также непринуждённо ответил Андрей и сам удивился: чего это он так её испугался? Простая, хорошая девчонка. А она, мгновенно проникаясь каждым движением его души, тут же спросила:

– А к тебе в гости можно как-нибудь прийти?

– Можно, – неожиданно для себя согласился Андрей и тут же испугался. Но она не дала ему возможности сделать задний ход.

– А когда лучше? – спросила она живо. – Может, в субботу? Или лучше в воскресенье? – она смотрела на него так радостно, так открыто, что Андрею не хватило духа отказать ей.

– В воскресенье лучше, – пробормотал он.

– Так я приду? Часов в пять. Хорошо?

Он кивнул. Евка развернулась и побежала к своему подъезду. «Так я приду-у!» – донёсся её весёлый голос. Голубой помпон и голубой шарф задорно мелькнули – и дверь её подъезда захлопнулась. Андрей покрутил головой, пожал плечами и опять зачем-то набрал код своей квартиры…

В воскресенье он не находил себе места. Ругал себя всячески-сначала за то, что согласился, потом за то, что неизвестно почему трусит. «Мало того, что идиот последний, – громко кричал он сам себе, меряя комнату широким шагом, – так к тому же слюнтяй, мокрица какая-то!»

Звук звонка ошпарил его, как струя кипятка. Оказалось, уже пять с минутами. Его надежда, что Евка не придёт, забудет, не сбылась, и он обречённо пошёл открывать. Евка быстро глянула на него и решительно шагнула в прихожую.

– Я ненадолго, Андрюша, – сказала она, – папка просил помочь.

Она снова быстро глянула на него. А он смотрел на неё во все глаза.

Она опять была какая-то другая. Сиреневый плащик, чёрная, надвинутая почти на брови шапочка, и золотые волосы, свободно рассыпавшиеся по плечам. А главное – какая-то тихость в голосе, в глазах.

– Ты слышишь меня, Андрюша?

Он вздрогнул. Комок в горле разжался, и каким-то всё же чуть сиплым голосом он сказал: «Проходи», – и смущённо закашлялся.

Евка медленно, чуть искоса глядя на него, вошла в комнату и огляделась.