Марина Майорова - Тень Евки

– Ничего я такого не думаю! – возмутился Андрей и тут же вспомнил свои мысли о ней во время их удивительной брачной ночи. Он слегка смутился.

– Вот, – сказала Евка, – просто мамочка моя меня всегда учила, что воспитанные люди не должны навязывать окружающим свои переживания, ходить с постной миной и тому подобное. Я к этому привыкла с детства. Ещё она терпеть не могла, когда я прибегала с улицы с рёвом и жаловалась на какую-нибудь Люську или Светку. «Ну что ж, – как-то сказала она мне, – если не умеешь общаться с девочками, сиди дома». Я с тех пор не жаловалась, терпела.

– Хорошая у тебя была мама, – вздохнул Андрей, – моя мама тут же шла разбираться, если меня кто-нибудь обижал. Я её просил, уговаривал! Меня «маменькиным сынком» дразнили.

– Всё равно ты хороший, – сказала Евка и вздохнула. – Когда мама умерла, мне было около пятнадцати лет, Сашурке – двенадцать, а братик вообще был малявка… так что я старшая стала. Папа ведь работал целыми днями. А я их кормила, обстирывала и вообще вместо мамы была. А ты, наверное, думал, что я тупая, что в седьмом классе два года просидела, да? – спросила Евка и засмеялась.

– Я вообще ничего об этом не думал. Мало ли? Может, ты в школу поздно пошла.

– Нет, вовремя, – Евка опять помолчала, а потом решительно сказала, – просто папа запил!

Андрей сидел поражённый. Ничего себе, что девчонка пережила! Мать умерла, отец запил и на руках ещё двое!

– Как же ты, Евчик? – спросил он с какой-то робостью.

– Да он ничего! Тихий был. Просто напьётся и сидит полночи, глядя в одну точку. Ну, потом, конечно, стал работу пропускать. Уволили. Комиссия приходила, грозились нас отнять. Костик сразу в кладовку спрятался, думал, что тут же его заберут.

Евка невесело усмехнулась. Андрей никогда её не видел такой. «Какая же она сильная!» – с невольным уважением подумал он.

– А потом, потом-то что случилось?

– Ничего, – ответила Евка спокойно, – просто я однажды дождалась, когда отец проснётся, похмелится и придёт в себя. И тогда я ему сказала, без всякого скандала, но твёрдо, что если он немедленно не прекратит пить, я сама пойду, куда надо и попрошу, чтобы нас устроили в детдом.

– Ну-у! – восхищённо воскликнул Андрей.

– Да. Я ещё ему сказала, что он мужчина, а детей своих забросил и утешается. И даже не думает, каково нам – мамы нет, а папа пьёт. И что мама наша его, наверное, осуждает.

– Кру-уто! И что он?

– Что? Сначала сидел молча. Не смотрел на нас. А ребята притихли, как мыши. Испугались. Потом отец спросил меня: «Дочка, ты вправду так сделаешь, как сказала?»

У меня сердце колотилось, но я виду не подала. Гляжу ему прямо в глаза и говорю: «Правда, так и сделаю». Он посмотрел на меня, крутанул головой, вдруг хвать кепку – и из дома! Я заревела, всё, думаю, конец! И брат с сестрой прижались тоже, как начали голосить! Еле успокоила.

А часов в одиннадцать вечера отец пришёл, сел за стол как был, в кепке, в плаще, и молчит. А мы шевельнуться боимся. Потом сказал:

– Всё, дочка. Памятью матери вам обещаю-не буду пить.

И с тех пор всё, ни граммчика!

Андрей молча смотрел на Евку, не в силах сказать хоть что-нибудь.

– Ты что, Андрюшка? – забеспокоилась Евка.

– Ничего. Просто я думаю: какой же я по сравнению с тобой пацан!

– Ну и неправильно! Никакой ты не пацан, просто все женщины рождаются мамками! – сказала Евка и сама засмеялась.

– Мамочка ты моя! Василиса Премудрая, – засмеялся в ответ Андрей и хотел обнять её, но Евка увернулась.

– Ужинать пора, – и пошла в кухню.

Первой увидела Евку Тайса, тётка Андрея. Она давно не была у племянника и решила его проведать. Сварив кастрюлю борща, купив дыню, она поднялась на лифте и стала доставать ключ. Но открыть им дверь не удалось: с той стороны в замок тоже был вставлен ключ. «Странно! – подумала Тайса. – Почему Андрюшка дома так рано? Может, он заболел?» – и она решительно нажала кнопку звонка. Евка открыла дверь. Перед ней стояла высокая смуглая женщина с тёмными волосами и такими же тёмными глазами. Её худое лицо выразило изумление, а глаза, сидящие близко к переносице, округлились и стали похожи на птичьи.

– Ты кто, девочка? Ты как тут? – спросила незнакомка.

– Я? – Евка растерялась. – Я Евка!

– Евка – это что, имя такое? – удивилась женщина.

– Ну да, имя!

– Ева, наверное, – догадалась женщина. Евка молча кивнула, разглядывая её – что-то знакомое было в её лице.

– Вы пройдите, – спохватилась она, – что же мы стоим в прихожей? – и она отступила, давая гостье пройти.

– Я-то пройду. А вот ты тут что делаешь?

Евкины брови поползли вверх, она недоумённо улыбнулась.

– Как что? – спросила она. – Я живу тут!

У женщины чуть приоткрылся рот, глаза ещё больше округлились.

– Как живёшь? Кто ты?! – выдохнула женщина.

– Я Андрюшина жена! – ответила Евка.

– Ты-ы-жена?! Побойся Бога, девочка! Тебе лет-то сколько? Есть ли хоть шестнадцать?

Евка засмеялась.

– Мне скоро уже девятнадцать! И я, правда, Андрюшина жена!

– Жена, – с тихим недоумением повторила женщина, – так он женился! И мать ничего не знает. Кошмар! – и она схватилась за голову.

– Я говорила Андрюше, что так нельзя. Нехорошо это. Но он и слышать не хотел! «Потом, потом расскажем!»

– Да, я его понимаю, – задумчиво проговорила гостья, – основания есть. И давно вы женаты? – быстро спросила она.

– Месяц. Второй! – порозовела Евка. – А вы знаете его маму?

– Как не знать! – усмехнулась женщина. – Чай сестрица родная!

– Ой, так вы тётка Андрюшина! Его любимая тётка! Я вас на фотографии видела!

– Ну, наконец-то познакомились. Меня зовут Тайса.

– Таисия Петровна? – радостно подхватила Евка.

– Да что уж тут! Просто Тайса. Таисия Петровна я на службе.

– Таисия Петровна…

– Тайса, – настойчиво прервала её Тайса. Евка засмеялась:

– Хорошо! Но можно я буду звать вас Таисочка?

– Так и быть, зови, – улыбнулась Тайса. Девочка ей всё больше нравилась.

– Пройдёмте, Таисочка, на кухню. Андрюша скоро придёт, он сегодня хотел дома поработать. А мне надо заправить борщ.

– Борщ! – изумилась вдруг Тайса. – Надо же, тоже борщ!

Евка смотрела на неё с недоверчивой улыбкой. Тайса распаковала сумку и вынула из неё трёхлитровую банку. Евка с недоумением уставилась на банку, и вдруг обе покатились со смеху. Они хохотали до слёз несколько минут, хватаясь за животы.

– Простите, – раздался внезапно Андрюшин голос, – это что здесь происходит?

Женщины глянули на него, и Евка крикнула:

– Борщ! Сплошной борщ! Купаться в нём будем! – и снова раздался неудержимый хохот.

Андрей был поражён. Он никогда не видел свою серьёзную тётку, объятой таким легкомысленным весельем. Когда он понял, в чём дело, тоже засмеялся. Не так, конечно, заливисто, но всё же…