Елена Кучеренко - «Не убивайте чудо!» и другие рассказы

– Леночка, это же просто новости, – робко возражала моя интеллигентная мама.

– Ну-ну, – презрительно кидала я через плечо. – Первая антихриста и увидишь. По новостям.

Я восторженно постилась, укоризненно жуя листья салата, пока мои грешные сродники поедали котлеты. И по средам и пятницам скрупулезно изучала состав всех потребляемых продуктов – а вдруг там, упаси Бог, сухое молоко или яичный порошок.

А еще я мечтала поделиться радостью постнической жизни со своими домашними, не имеющими к Церкви никакого отношения. За ужином, самозабвенно хрустя своей травой, я рассказывала им о геенне огненной и адских муках для таких невоздержанных, как они.

– Вот ты ножку куриную грызешь… вкусно, да? – коварно обращалась я к недавно вернувшейся с работы, но успевшей приготовить ужин маме.

– Вкусно, – улыбалась она.

– А сегодня ведь среда. А знаешь, что старцы говорят? На каждом кусочке мяса, съеденном в пост, сто бесов сидят. Думаешь, ты курицу ешь? Нет, ты бесов глотаешь, и они у тебя внутри кишат… А еще смердят…

Мама с опаской глядела на ножку, с еще большей опаской на меня, и аппетит, к моей радости, у нее отбивало напрочь.

Я начала посещать лекции отца Даниила Сысоева. Служил он в то время и проводил свои беседы на том самом подворье, где работали Саша со Славой.

Батюшка увлеченно рассказывал о Священном Писании. Я, как человек неподготовленный, ничего не понимала и не знала, чем Ветхий Завет отличается от Нового, а всенощная – от литургии. Но мне очень нравилось находиться среди этих прекрасных людей – суровых бородатых мужчин и смиренных женщин в платках.

Больше всего я любила пить вместе со всеми после занятий чай (без чабреца, конечно) за чинной благочестивой беседой в старинной холодной каменной палате, приспособленной под кухоньку. Я чувствовала себя частью чего-то большого и важного.

Еще я запомнила, как отец Даниил, будучи из семьи священника, рассказывал, как в детстве его вызывали в школе к доске и всячески ругали за то, что он верующий и не хочет вступать в пионеры. А он представлял себя мучеником и очень гордился. И я тоже мечтала исповедовать, страдать и радоваться…

Моя первая православная весна! Все мне казалось высшим знаком и Божьим чудом. Я отправилась с паломниками в мою первую поездку – по Подмосковью и близлежащим областям. Была суббота накануне Вербного воскресенья. Хорошо помню какую-то восторженную суету, которая мне, начинающей верующей, очень нравилась. В автобусе мы все время пели акафисты. Потом, на остановках, куда-то бежали, никуда не успевали – даже в туалет. Возвращались в автобус и опять пели.

Мы побывали в нескольких храмах Переславля-Залесского, в Годеново. На источнике, где я впервые в жизни окунулась. Хотя боялась смертельно.

В памяти четко отложились две вещи. Девушка, которая ныряла передо мной и у которой от ледяной воды прокручивались, как мне показалось, на 180 градусов глаза. И древняя, немощная, трясущаяся старушка, которую привели под руки две дочки (или внучки). Подойдя к краю, она резко выпрямилась и, с громким «э-э-эхх» перекрестившись, самостоятельно и очень браво погрузилась три раза. И после нее мне уже было стыдно давать задний ход.

На всенощную мы попали в Никитский монастырь. И монахи раздали всем веточки вербы. И мне тоже. Трепетно и бережно я привезла веточку домой и поставила в воду. А через некоторое время верба пустила корни, и на ней распустились маленькие зеленые листочки.

Я с упоением рассказывала всем об этом «явленном мне, грешной и недостойной», чуде и видела в листочках некий указующий перст. Правда, на что он указывает, «от меня было сокрыто». Но ведь известно, что в духовной жизни ничего просто так не бывает, тем более что одна моя знакомая сказала, что вербы очень прихотливы и абы где корни не пускают.

Жертвой моих восторгов пал и психолог Александр (тот самый, напоивший меня чаем с чабрецом), ставший с недавних пор моим кумиром. Более того, сейчас он еще и крестный нашей старшей – Варвары.

После многократных рассказов о чуде и указующем персте он, видимо, сделал какие-то свои психологические выводы и предложил мне посадить веточку у них на подворье рядом с храмом. И пообещал каждый день поливать. «Нет-нет. Не переживай. Благодать из квартиры никуда не уйдет», – успокоил он меня.

В ближайший свободный день я поехала со своей чудо-вербочкой на подворье. В метро как раз был час пик. Какому-то мужчине не повезло, и толпа уронила его прямо на меня. Падая, он зацепил веточку и чуть ее не сломал.

Увидев такое вопиющее неблагоговение, я кинулась на защиту моей святыни.

– Она же из монастыря, ты че, совсем? – кричала я на весь вагон. – Смотри, куда падаешь, коз..! Ах, не виноват?!

– Простите-простите, – бормотал он.

Но мою любовь ко всему святому было не победить никакими извинениями. Я еще долго потрясала кулаками и выкрикивала разные «православные» лозунги, перемежая их вполне современной и всем доступной лексикой. И даже пыталась драться, благо мужичок попался тихий и миролюбивый и лишь удивленно ставил блоки.

В итоге побежденный мужчина скрылся за спинами пассажиров, которые также отодвинулись от меня, наконец-то «благоговейно» освободив вокруг нас с вербочкой пространство. И только одна, видимо, очень уж далекая от Церкви дама задумчиво пробормотала, глядя на меня: «Сумасшедшая какая-то…»

Но парировать я не успела. Двери вагона открылись на нужной мне остановке, и я вышла с гордо поднятой головой, неся перед собой спасенное от нехристей сокровище.

Мы с Александром посадили вербу прямо рядом с храмом, как он и обещал. Естественно, перекрестили и полили святой водичкой. И знаете, как ни странно, она прижилась, и сейчас это чудное молодое деревце. Честное слово.

А через пару недель я отправилась в Оптину пустынь, также с паломнической поездкой. Туда я помчалась, прочитав книгу Нины Павловой «Пасха красная». Забегая вперед, скажу, что потом этот монастырь станет мне родным и мы с мужем, которого в то время даже не было на горизонте, совершенно чудесным образом купим недалеко от обители маленький домик. Но об этом я расскажу позже.

А пока моя первая поездка туда… Помню ту же суету, акафисты и стену людских спин на службе. Был воскресный день и, соответственно, море верующих. Чудом пробилась я к свечному ящику и подала записки. А потом отправилась на могилки иеромонаха Василия, иноков Трофима и Ферапонта, убитых в 1993 году насельников монастыря, о ком, собственно, и была та книга и к которым мне так хотелось попасть.

В то время еще не было часовни, поэтому я просто сидела на монастырском кладбище на лавочке и рассказывала мученикам о том, что очень хочу замуж. Тогда это у меня была идея фикс. А в книжке было написано, что они хоть и не прославлены, но творят чудеса. Я даже написала записку и оставила там, чтобы они не забыли, – я же не одна такая.