Лариса Майорова - Чемодан

Старик смотрит на хрупкую женщину с неподъёмным чемоданом в руке. Его доброе сердце не выдерживает, и он соглашается. Слезает с телеги, грузит на своё место чемодан и идёт рядом с повозкой, держа в руках вожжи.

Раскалённое солнце в зените. Печёт, как в аду. Повозка подъезжает к станции. Зелёный эшелон с красными крестами стоит перед вывернутыми от бомбардировки рельсами. Женщины, дети-подростки, старики, военные и мужчины в штатской одежде ремонтируют пути.

– Да поймите же вы, наконец! – кричит на Веру высокий военный доктор лет шестидесяти пяти в форме. – Мы санитарный поезд! Мы не берём пассажиров! Мы едем в самое пекло за ранеными бойцами! И к тому же Киров в обратной стороне! Вам туда!

Он разворачивается и быстро уходит.

– Я знаю! – пытается догнать доктора женщина с мотающимся из стороны в сторону чемоданом. – Но здесь не останавливаются ваши поезда. Здесь проходят только санитарные летучки. Их конечный пункт в сорока километрах отсюда, а вы обратно идёте до самого Кирова.

Мужчина прибавляет шаг. Вера отстаёт и, отчаявшись, кричит ему вдогонку:

– Я врач! Хирург! Оперировать вам помогу!

Нога доктора зависает в воздухе и медленно опускается. Неожиданно для Веры мужчина оборачивается и смотрит на неё недоверчиво. Только сейчас он обращает внимание на то, что женщина в мужских брюках, а вместо блузки на ней – клетчатая, как у мужчин, рубашка.

– Пойдёмте. Там раненых из деревни привезли. Проверим вас на деле. Девятый вагон – операционная, идите. Я скоро подойду.

Доктор быстро уходит. Вера спешит к девятому вагону. Она заносит чемодан и бежит к машинисту.

Худощавый невысокий мужчина с мазутными пятнами на комбинезоне проверяет состав. Он идёт вдоль поезда, а Вера семенит за ним и слёзно просит его перевезти собаку в своём вагоне.

– ЛюдЯм жрать нечего, а она – собаку перевезите! – кричит машинист, наклоняется и лезет под вагон с огромным гаечным ключом.

Вера хватает его за ногу и тянет со всей силы на себя.

– Ах ты, дрянь! – отбивается другой ногой от Веры мужчина и орёт: – А ну пошла!

– Эту собаку нельзя бросать! Это пёс особенный! Я буду отдавать ей свой паёк! – голос Веры срывается от плача.

– Ладно, – нахмурившись, соглашается машинист. – Видно, и впрямь особенный, коль готова не жрать из-за него. Затаскивай свою псину.

Темнеет. Вера с доктором заканчивают операцию. Она восемнадцать часов на ногах, из них восемь часов стоит на одном месте. Боль в ногах – будто за жилы тянут. Она подгибает одну ногу и растирает под коленом другую. «Ничего. Бывало и похуже», – подбадривает сама себя женщина.

Вера накладывает швы. Доктор внимательно наблюдает за ней и про себя отмечает: «Идеально. Молодец девчонка. Сколько же ей лет?»

Женщина ножницами отрезает нить и осторожно кладёт инструмент на металлический поднос. Он тихо звякает об железо. Доктор замечает эту особенность. Он смотрит на Веру. Его строгий взгляд исчез. В глазах усталость.

– Спасибо, коллега, – говорит доктор.

– Мне не доводилось работать с огнестрелами, – немного оправдываясь, отвечает Вера.

– Ничего. Никому не доводилось. Я у Бурденко обучался и вас обучу. Странно вы как-то перевязываете. Столько бинтов уходит и времени. Что вы заканчивали?

Вера растеряна. Правду сказать не может, а обманывать не хочет. Машет рукой и невпопад просит научить крутить «козью ножку». Они выходят из вагона. Вера садится на железную ступеньку. Доктор достаёт клочок газеты, наматывает на палец и объясняет, как делать самокрутку. Забивает табаком и протягивает Вере.

– Мы же с вами так и не познакомились. Я – Константин Гаврилович.

– А я Вера, – с усталостью отвечает женщина, прикуривая.

Поезд пересекает линию фронта. Он мчится на всех парах. Доносятся звуки разрывающихся снарядов. Вера стоит у окна. Она смотрит на чёрный от дыма горизонт и с ужасом думает не о своей смерти, а о том, что не сможет доставить чемодан.

Поезд сбавляет скорость и подходит к станции. Тормозит. Раздаётся грохот и скрежет колёс о рельсы. Паровоз останавливается и делает протяжный «ффффф», будто выдыхает из себя последний воздух.

Медицинский персонал выходит из поезда. Ожидающие, среди которых школьники, женщины, старики и военные люди, устремляются к прибывшим. Константин Гаврилович во весь голос командует:

– Товарищи! Разделитесь на группы по четыре-пять человек. После сортировки раненых вы начнёте их погрузку в вагоны. Бойцов с красной пометкой на лбу или руке грузить в седьмой и восьмой вагоны.

– Вера, ты работаешь с правого крыла вокзала, – быстро говорит доктор и быстрыми шагами уходит к первой группе раненых.

Площадь забита людьми. Врачей не хватает. Вера перебегает от одного бойца к другому. Вот красноармеец, он не жив, но ещё и не мёртв. Взгляд неподвижен, пульс едва прощупывается. Вера кричит:

– В восьмой вагон!

Впопыхах она объясняет, как правильно поднять и уложить на носилки раненого. От нервного перенапряжения трясутся руки, на лбу испарина, рубаха на спине мокрая от ледяного пота. Никогда ей ещё не доводилось работать с таким количеством пострадавших. Носилок не хватает, людей несут на одеялах, рваных простынях, половиках. Вагоны переполнены. В каждом на 50—70 человек больше положенного. Их размещают на полу в проходах.

Погрузка закончена. Люди на перроне с уставшими лицами, в окровавленной одежде отходят от поезда. Вера ждёт Константина Гавриловича. Он бежит вдоль поезда, проверяет его на готовность к отправке. Раздаётся паровозный гудок, означающий воздушную тревогу.

Немцы дождались погрузки раненых в поезд и теперь начали налёт. Над головами кружит низколетящий самолёт. С земли хорошо видны чёрные кресты. Люди в панике разбегаются. Хаос. Вера поднимает голову. От самолёта отделяются чёрные, как зёрна, снаряды и косой цепочкой летят вниз. Вздрагивает земля, а дальше – всё стонет в шипении, грохоте и чёрном дыме. Женщина стоит в оцепенении.

– Вера, беги! – доносится крик Константина Гавриловича.

Она резко поворачивает голову в его сторону и видит, как падает доктор. Вера бросается к нему. Её сбивают бегущие навстречу люди с обезумевшими от ужаса глазами. Женщина встаёт и бежит, прижимаясь к составу. Пахнет дымом, который застилает глаза. Ничего не видно, только слышны крики, стоны и пулемётная очередь сверху, настигающая бегущих людей.

Вера подбегает к доктору. Он держится за живот.

– Плохо дело, – пытается говорить мужчина. Осколок разорвал брюшину. – Беги, Вера. Тебе надо выжить, чтобы оперировать солдат.

Ничего не отвечая, женщина достаёт из рюкзака волокуши, перекладывает доктора и тащит по земле. Её корпус сильно наклонён вперёд, ноги от тяжести подкашиваются. Подбегает мальчик-подросток. Он хватается за край брезента и помогает тянуть волокуши к стене вокзала, чтобы укрыться. Вера бросает взгляд на небо. По небольшому, свободному от дыма участку неба проносится самолёт с красной звездой. Доносятся ревущие звуки двигателей и стрельба. Наш пилот сбивает противника. А дальше тяжёлая падающая машина разрезает воздух. По мере приближения самолёта к земле его протяжный рёв усиливается, а перед падением кажется, что звук замедляется и на долю тысячных секунд останавливается вовсе, будто прощается с жизнью. Удар! Взрыв! Пу-ухх… Раскат грохота разносится на тысячи вёрст.