Татьяна Акилова - К горизонту

Она уж и сама не знала, о чем думала в эти минуты. И стоит же отметить, что даже позабыла, какой беспокойный, но наивнейший интерес рождался у нее в душе, стоило ей с бабушкой или еще с кем-нибудь пройти мимо этоговетхогодомишки. Что же там такое есть всеми позабытое? Какая там кроется неизвестная, спрятанная от Нины тайна? Ведь просто не могло быть иначе, без тайны и чего-то нового. И Нина всегда тянулась к этому домику, даже как-то попросила маму, чтобы та разрешила ей зайти вовнутрь. Такой сильной была тяга девочки встретиться лицом к лицу с тем таинственным инесомненно нужным и важным для нее. Но в меру добрая мама (в меру, потому как любила показать порою свой характер, который в минуты демонстрации не мог быть у нее не пропитан нотами неясной злости и льющейся наружу самоуверенности) отвечала следующее:

– Нина нельзя лазить по чужим домам, даже если они заброшены. Тем более этот домик может рухнуть в любую минуту. Ты же сама видишь, что он еле стоит.

Выросшая в этом же селе Ирина (мама Нины) несколько пренебрежительно в минувшем разговоре отозвалась о домике бабки Феклуньи. И сама того не заметила. А если бы и заметила, то только бы пропитанное древностью морщинистое лицо ФеклыАртемьевны, словно воплотившееся в Иринину совесть, на несколько секунд встало бы перед ее глазами. И… словно туман рассеялось бы.

И так же улетучилось у Нины из головы мамино лицо. Она позабыла, что сюда нельзя. А в освобожденной от Нининого ворчания и треска под ногами спрессованной годами сухой крапиве тишине достаточно четко послышался жалобный голосок котенка.

И тут уж позабылось, что и не вспоминалось. Нина безрезультатно увертываясь и защищаясь от крапивы добралась до темной, покрытой мхом, особенно снизу от земли двери и осторожно заглянула вовнутрь.

Никого, только земляной влажный пол, до которого сквозь щели в стене и еще одну стену из бурьяна, сумели добраться жаркие солнечные лучи. Нина с любопытством коснулась их рукой. Удивительно! Эти лучи несли в себе горячее душное тепло, не растеряли его среди густой крапивы. И от тепла ошпаренной коже сделалось еще неприятнее. Все руки были в квасных волдырях и, Нине сделалось страшновато за свои руки, сердце ее забилось в паническом волнении. И она спрятала руки за спину, но с боязливым любопытством продолжала бросать косые взгляды за спину и вниз на ноги.

– Мяу!.. Мяу!.. – настолько жалобно и близко, что Нине сделалось заранее жалко то маленькое существо, что таилось где-то совсем рядом.

А котенок, верно учуяв, что больше он здесь не один, раскапризничался со всей силы. И, в конце концов, его жалобно-беззащитное мяуканье стало походить на несчастный писк неясно какого животного вообще.

Нина осторожно отворила тяжеловатую дверь в дом, не заметив, что та была чуть приоткрыта и ступила ногами в сандалиях, от коих остались позади следы на влажной земле в такой долгожданный и неизведанный мир.

Когда сбываются желания именно так, как и хотелось, то всегда происходит восторг. И неважно у ребенка что-то сбылось или у взрослого. Когда же вместе с исполнением приходит и некийсовсем неожиданный и неизвестный подарокнаступает минута сосредоточения и обостренного внимания, порою даже испуга. Что же еще?.. А вдруг…

Посередине комнаты, на неровных по отношению друг к другу досках сидел маленький серенький котенок. Когда Нина представляла себе в фантазии, что входит в дом, то вот конечно же котенка она ни в коем разе и не могла там представить. Он был тем самым подарком, бонусом к исполненномужеланию, который смог – стоило только взглянуть на Нину, чтобы всё понять – затмить своим существом самоисполненное желание.

Уже больше машинально почесываясь то тут, то там Нина сделала пару шажочков вперед, а затем остановилась. Котенок менее жалобно пару раз промяукал и стал всем своим пушистым телом пятиться назад. Круглые его глазки искрились испугом и блестели, словно потемневшая к вечеру вода в пруду в лучах заходящего солнца. Котенок был полностью серым, без единого пятнышка.

Нина со всей своей осторожностью приступила к робкому, но неизбежному знакомству. Котенок выглядел запуганным и, пытаясь себя защитить шипел, выказывая маленькие белые зубки, прищуривая, но,не закрывая глаза.

Что только Нина не пыталась сделать: и осторожно приманивала, и присев на корточки медленно протягивала руку, и уж совсем делала вид, будто ее здесь нет. Вдруг бы получилось обмануть котенка. И тогда бы он взял подумал-подумал и сам из искреннего любопытства и перестав-таки бояться подошел к Нине, понюхал ее и успокоился.

Но пушистый зверек, чьи длинные волоски шерсти переливались всеми цветами радуги в лучах солнца, которое пучком падало ему на левый бок, забился под старый низенький табурет и, не теряя бдительности,обосновался там.

С правой стороны табурета, что была у стены и спрятана от окна, через которое и светило солнце, свисала наспех, и верно давно, кем-то брошенная однотонная горчичного цвета тряпка. Она была вся в пыли и в паутине. В складках ткани были целые залежи и того и другого. Стоит же и отметить, что и табурет был обвешан пыльной паутиной, словно гирляндой для мышиного темного праздника, и весь домик пестрил хаосом и заброшенностью. И не смотря же на весь беспорядок и запыленность в домишке не чувствовалась опустошенность и некая запоздалая тоска по прошлой жизни. Это было от того, что и Нина и котенок были еще совсем малы и не смогли уловить свойственные более старшему возрасту чувства.

Лишь вскользь упомянуть стоит, что большие прятки остались забытыми. Нина была в игре, но этого уже не помнила.

Ей тогда удалось чудом – удивительным образом, потому как ее и из ребят никто не заметил и бабушка с мамой не заметили – добежать до бабушкиного дома, напиться воды, чуть поругаться с Сашкой и показать ему язык, налить в эмалированную с ярким оранжевым цветком кружку молока и не расплескав его донести до заброшенного домишки. Правда заросли крапивы все же забрали чуть ли не полкружки молока, но Нина все равно пребывала в некоем восторге и явном довольстве собою. А еще она предчувствовала всей душою зарождающуюся дружбу и от того откуда-то изнутри ей делалось тепло и меньше ощущалось, что вокруг невыносимо жарко и душно.

Только под вечер Нина выбралась из домишки и счастливая направилась к бабушкиному дому.

После большого счастья ее ждали слезы и разочарование.

Оказывается, игра в прятки (Нина об ней уже и не вспоминала вовсе) давно закончилась. И Нину стали искать не только друзья-товарищи, но и мама с бабушкой. Те жутко перепугались за Нину, тут же вспомнив про старый заброшенный колодец, про цыган, что наездами бывали в прошлом году в селе, про злую собаку дяди Семена и его не менее злую, маленького роста, жену Зою и даже, Нинина бабушка неожиданно вспомнила про змей, про гадюк, от которых остались только легенды и которые водились в селе в далеком начале двадцатого века.