Олег Ашихмин - Тонкости

– Детали и даты похода, решили согласовать позже, ближе к делу. Вице-адмирал сказал, что они без проблем под нас подстроятся. То есть, ему нужно знать, когда мы сможем привезти иностранцев к месту стоянки подлодки, а дальше он сам всё организует. Единственное, ему всё нужно сообщить заранее, примерно дней за десять.

– Отлично, – обрадовался Станицкий, – Ну, Диман, ну ты красавец!

– Да я знаю, – спокойно согласился Орлов. Он и сам был в восторге. Наверное, люди в этом бизнесе выполняли и посложней заказы, но ему, новичку, удалось, как он считал, невозможное и это окрыляло. Вот они плоды образования и умение выйти за рамки или рвануть за флажки. Для режиссёра – это очень ценные качества. Да и в обычной жизни пригодится еще не раз. Уже в походе, как-то ночью, лёжа в своем кубрике, по соседству с клиентами – двумя норвежцами и голландцем, их охранниками, операторами, фотографом и переводчиками, уже засыпая и одновременно осознавая, что он в данный момент движется под огромной толщей воды и возможно льда, и всё это благодаря своей светлой голове, смекалке, смелости, умению рискнуть и заглянуть за шоры, он как-то неожиданно для себя решил, что это отличная точка в работе на Станицкого.

– Дальше я сам, – в полудреме решил Орлов, – Иметь свой бизнес со всеми его геморроями – это детский лепит, по сравнению с организацией похода на военном атомоходе к Северному полюсу с иностранными гражданами на борту. Вернусь в Москву, заберу свою долю и начну свою тему. Интерес к России будет только расти, а уж что-что, а принимать мы умеем, – проваливаясь в сон подумал Орлов и это и был момент, когда он решил изменить свою и без того интересную жизнь к лучшему.

На следующий день было посвящение в подводники. Орлов и гости из Европы по очереди выпили из плафона холодной солёной до горечи морской воды, взятой прямо из-за борта, а еще через сутки состоялся подъём на поверхность. Лодка всплыла, проломив многометровый лед. С помощью подводников иностранцы, опьяненные свежим воздухом, водрузили на куполе четыре флага: Андреевский, Российский, Норвежский и Голландский, затем все вместе сфотографировались, и, поделившись на две команды, провели международный товарищеский матч по футболу – такова традиция, но победили, естественно, русские.

Орлов вместе со всеми устанавливал флаги, с удовольствием фотографировался, не веря в реальность происходящего, с ребячьим задором играл в футбол за иностранцев и всё это на крыше мира! Нереальность происходящего усиливала субмарина. Слегка обледеневшая черная лодка, с хищными чертами своего внешнего дизайна, восхищающая своей завершенностью и олицетворяя мощь прогресса, обездвиженная, преломляя легкой наледью лучи солнца, стояла посреди идеальной бело-синей дали закованная во льдах, и мощь прогресса было ничто, по сравнению с мощью и гармонией природы.

Дорога назад пролетела быстро, подводники во всём демонстрировали доброжелательность, иностранцы никаких проблем не доставляли, короче, поход удался, и у себя дома Орлов воткнул очередной флажок на карте, и это была самая северная точка из всех его путешествий. Конечно, он не был на Северном полюсе, на подводной лодке его достичь невозможно, но ему было приятно осознавать, что он был неподалеку и как знать, может еще и придется там побывать. Ведь не думал он, что увидит Пирамиды, или побывает в Греции и в Англии, и еще много где, а если учесть, что это всего за каких-то два года, то с такой динамикой, действительно всё возможно.

С того памятного и судьбоносного похода прошло двенадцать лет. Офисы компании Дмитрия Владимировича Орлова были открыты в Москве, Санкт-Петербурге и Иркутске. В штат «Графа Орлова» входило около тридцати человек, но очень богатых и известных клиентов, впрочем, как и клиентов с особо сложными заказами Орлов предпочитал вести лично. Вот и в Ярославль на кануне Нового года пришлось поехать, потому что один из спонсоров и учредителей французской экспедиции под Иркутском по поиску, возможно мифических, обозов с золотом Колчака, отпрыск известной русской фамилии, Фёдор Николаевич Рокотов, попавший в Европу сразу после революции трёхнедельным младенцем, решил, что его правнук должен венчаться в Ярославле, в старейшем православном храме – в Церкви Ильи Пророка, там же, где когда-то клятву перед богом давали его отец с матерью и с достоинством пронесли её через всю нелегкую жизнь, пережив две мировых войны, революцию, тяготы эмиграции, но при этом, вырастили своих троих детей достойными людьми и всю жизнь, не взирая ни на что хранили верность и уважение друг к другу с трепетной нежной любовью. Постоянные беспросветные трудности они близких людей или разобщают до вражды, или наоборот, так сплачивают, что никакая сила и никакие события не смогут их разделить в дальнейшем. Уважение и благодарность за поддержку в лихую годину, у благородных людей становятся выше всего на свете, выше, чем любовь, выше, чем святые узы брака.

Родители Орлова жили плохо. Они работали в одном оркестре и это все усугубляло. Будучи музыкантами, а соответственно людьми творческими и излишне эмоциональными, они жили порывами. Ссорились, разводились, вновь сходились. Обоюдно крутили романы на стороне. Отец, походя, изменял, мать за это мстила, спала с его друзьями. Мать была более талантлива, отец тихо бесился и так же тихо пил. Мать за это топтала, просто уничтожала его мужскую гордость и достоинство:

– Денег заработать не можешь, гвоздь забить не можешь, как музыкант, ты посредственность, полная. Серость! Бездарность, ненавижу!

Отец по своей природе человек спокойный и неконфликтный, её выпады терпел, пытался уходить от очередной ни к чему не ведущей ссоре, но всякому терпению есть предел. В какой-то момент он не выдерживал и начиналось.

Всё своё детство Орлов только и слышал, что маты отца, крик матери, бой посуды, слёзы, истошные вопли. Мать обвиняла отца, что он загубил ей жизнь. Она была красавица и очень талантливый музыкант. Он был тоже не без божьей искры, но всё как-то не складывалось. Все чего-то не хватало, удачи, везения, фарта, чьей-то помощи в нужный момент. Иногда что-то приходило, но с опозданием, необходимый человек, дельный совет, победы в конкурсах, премии, признание. Всё это появлялось тогда, когда это уже было не нужно.

Сколько себя помнил Орлов, дома всегда было не прибрано, не уютно. Есть вечно нечего. Родители то на гастролях, то на репетициях, то на вечеринках, то ссорятся и потом по нескольку дней не разговаривают. Отец то уходит, то вновь как побитый щенок возвращается. Какое-то время в семье сохранялся мир и все начиналось по новой: крики, маты, битая посуда. Поэтому Орлов для себя с детства решил, когда у него появится семья, в его доме никто кричать и повышать голос не будет. Всегда всё можно решить и договориться. Самое невероятное, что это открытие к Орлову пришло лет в пятнадцать, когда он уже кое-что начал в жизни понимать – всё нужно проговаривать. Есть проблема, нужно её обсудить. Не надо держать в себе, молча обижаться на близкого человека. Всё нужно проговаривать и обсуждать и истина, она может и не родиться в споре или в диалоге, но близкий человек всегда оценит, что ты не обостряешь и не разжигаешь пламя еще больше, а наоборот, пытаешься договориться, сгладить острые углы, устранить разногласия, прояснить непонимание и решить всё миром. Пусть и худой мир, но он лучше хорошей войны. Да и плохой войны тоже, поэтому, когда под Иркутском Орлов узнал некоторые подробности из жизни Рокотовых, он зауважал этих людей, только ни за то, что они были успешны и сказочно богаты, их семья стояла у руля известного ювелирного дома во Франции, а за то, что они были людьми. В таких испытания сохранить семью, и не просто продолжить род, а создать целый клан, где старики живут в уважении, а малыши и женщины в любви. Если бы даже Рокотовы не разбогатели, то семейные устои и ценности всё равно были бы сохранены в недрах рода. Они вели бы скромную жизнь, не имели бы блестящего образования, не путешествовали бы по всему миру, не возглавляя ли бы многомиллионный бизнес и не занимались бы благотворительностью, но они бы всё равно вели бы очень правильную жизнь, не ропща на трудности и стойко побеждая невзгоды поддерживая друг друга. В этом Орлов был уверен, иначе, зачем бы глава семьи, настаивал, чтобы его правнук уже взрослый молодой человек, расписанный со своей женой по французским законам, непременно венчался в России, в том же храме, где его прадед и прабабка, бежавшие из России и давшие им всем жизнь. Причем, старший из Рокотовых хотел, чтобы правнук не просто венчался, а чтобы непременно, на кануне венчания, девятнадцатого января, в Крещение, окунулся в прорубь, и не где-нибудь, а в том месте, где Которосль впадает в Матушку Волгу, потому что его отец до революции это делал именно там. Вот за этим, чтобы выполнить все причуды богатого старика, Орлову и пришлось ехать накануне нового года в Ярославль и возвращаться в жуткий снегопад.