Лев Альтмарк - Наследство опального генерала

Глупей ситуации, наверное, и придумать было невозможно. Я, человек, который прожил большую половину жизни и, как казалось мне, знавший всю свою родословную до дедов и прадедов, вдруг обнаружил, что у меня существует какой-то неизвестный мне брат по отцу, ни разу за всё время не засветившийся на моём горизонте! Хотя… зачем ему это? Кто ему сегодня я? И кто он сегодня мне?

Ну, да, поступила его мать по отношению к своему мужу подло и даже по-предательски, бросив человека в самую тяжёлую минуту жизни, но малолетний-то ребёнок, родившийся у них в браке, он-то совершенно ни при чём! Какие у меня могут быть к нему претензии? И ведь он наверняка даже не подозревает о моём существовании.

Можно представить, как складывалась его жизнь после войны. Наверняка пацаном он не раз спрашивал у матери об отце. Но что она ему отвечала? Погиб на фронте? Вероятней всего…

А отец, освободившись из заключения и не имевший права приближаться к столичным городам ближе, чем на сто один километр, поехал не в Ленинград, где жил до войны, а к своим родственникам, эвакуированным на Урал, где и познакомился вскоре с моей мамой, тоже находившейся там в эвакуации. Она к тому времени уже получила похоронку на своего первого мужа, горевшего в танке и умершего в госпитале от полученных ранений. Так их и свела горькая судьба, моих отца и мать – моих самых родных и близких людей на свете…

И всё-таки… брат…

– Для чего вы мне это рассказали? – мрачно спросил я мужчину, вежливо помалкивающего и исподлобья наблюдающего за моей реакцией.

– Перечитайте ещё раз эту бумагу. – Он ткнул пальцем в лист передо мной. – Вам ничего в ней не показалось интересным?

– Нет. Кроме разве того, что этот человек занимал довольно высокие посты, потом занялся производством запретных химических веществ и химическим оружием, а сегодня находится в Сирии. И этот человек, по вашим словам, мой брат. Ну, и что с того?

– Вот мы с вами и подошли к самому главному, о чём я хотел поговорить. Этот человек действительно всю свою жизнь работал в оборонке и занимался исследованием и разработкой новых видов отравляющих веществ до тех пор, пока это было официально разрешено.

– Что значит разрешено?

– Вы когда-нибудь слышали про Конвенцию о запрещении химического оружия?

– В общих чертах.

– Иными словами, название слышали, а в чём суть конвенции не знаете, не так ли?

– Разве из названия не понятно, что с какого-то определённого времени всем странам запрещено производить и использовать химическое оружие? Ну, а то, что уже существует, необходимо уничтожить под наблюдением каких-то международных комиссий. Угадал?

– В целом, угадал. Все страны, подписавшие конвенцию, должны были доложить в специально для этого созданную комиссию о накопленном количестве отравляющих веществ и приступить к их уничтожению… Кстати, Светочка, – он обернулся к сидящей у телевизора Светлане, – сделай нам ещё по чашечке кофе.

Ни слова не говоря, Светлана забрала наши пустые чашки и отправилась кипятить коду.

– Вообще-то, мне не очень интересно беседовать сейчас о каких-то конвенциях, – сказал я, – не моя это тема. Но из вашей информации я понял, что этот Станислав активно занимался разработкой химического оружия и в какой-то момент, когда это оружие решили запретить, попал под каток. Я угадал?

– И да, и нет. Специалисты такого уровня, как он, какие бы гонения против них ни затевали, всегда востребованы и никогда без дела не остаются. Может, и не в России, где они добились лучших своих результатов, тем не менее, они всегда найдут себе тёплое денежное местечко.

– Вы хотите сказать, что при всех своих регалиях и постах он по-прежнему сегодня занимается разработкой оружия?

– Вероятней всего, уже нет, потому что возраст у него уже почтенный. Да и особой информации о нём сегодня нет.

Я снова заглянул в листок и прочёл вслух:

– «…В 1993 году был назначен представителем РФ в сирийском Экологическом центре в Джамрайне. В 1995 году госдепартамент США утвердил персональные санкции против Зенкевича, обвинив его в контрабанде вещества двойного назначения…». Этой бумаге уже более двадцати лет, верно? А чем он в действительности занимается сейчас? По-прежнему находится в Сирии? Неужели вы ничего не знаете? Ни за что не поверю.

Мой собеседник молча проследил за тем, как Светлана поставила перед нами чашки с кофе и вернулась к телевизору.

– В том-то и дело, что никто этого точно сегодня не знает. – Мужчина поболтал ложечкой в чашке и отхлебнул глоток. – Может быть, он в Сирии, а может, и в каком-то другом месте. У наших спецслужб есть подозрение, что Станислав Зенкевич может сейчас находиться даже здесь, в Израиле.

– После его-то работы с нашим лютым врагом? – усмехнулся я.

Тут уже пришёл черёд усмехаться мужчине:

– Как вы, Игорь, прямолинейно рассуждаете! По-вашему, враг – это враг, друг – это друг, и первого нужно уничтожать, а второго гладить по головке… Поймите, то, чем занимался Зенкевич, может представлять интерес для многих секретных служб – и дружественных, и враждебных. Тем более, он, вероятно, прекрасно понимал это и нисколько не опасался выступать в роли продавца секретов, которыми обладал. Когда на кону стоят большие деньги, национальная принадлежность покупателя мало что значит для продавца. А ведь для этого нужно обладать большим мужеством и хорошими связями. Притом российские спецслужбы, с которыми генерал долгое время сотрудничал, больше не были для него в приоритете…

В нашей неторопливой беседе наступила некоторая пауза. И только сейчас я почувствовал, как гудит у меня голова, и я начинаю соображать всё меньше и меньше.

На часах почти полдень. На работе наверняка меня уже хватились, но хозяин пока не позвонил. Видимо, работы и в самом деле немного, поэтому там вполне могут обойтись без такого замечательного и необходимого работника, как я. Пропущенный день мне, конечно, не оплатят, но то, что я узнал сегодня от этого странного человека, безусловно, стоит денег, которых я недополучу.

– Знаете, что, – пробормотал я, – рассказанное вами безумно интересно и требует осмысления, но я так и не понял, для чего вы всё это затеяли? Ведь не случайно же была эта ночь, – я кивнул в сторону Светланы, – потом ваша информация о первой семье моего отца, а на закуску рассказ о коммерческой – или как её ещё назвать? – деятельности моего новоиспечённого братца. Вам же от меня наверняка что-то нужно взамен? Иначе зачем рассказывать?

– В принципе, необходима ваша минимальная помощь в одном щекотливом дельце. – Мужчина несколько замялся. – Но, я чувствую, вы сейчас не готовы к нашему дальнейшему разговору. Перебор с информацией, ведь так?