Галина Криволь - Девочка из пробирки

Теперь это был большой и красивый парк с множеством цветов и декоративных растений. В просторных вольерах располагались чистые, ухоженные животные. Со стороны даже казалось, что они немного перекормлены.

– Папа, смотри, как льву постригли гриву – ровненько-ровненько, и челку тоже. Папа, как ты думаешь, ему нравится стричься? А у них что, есть специальная звериная парикмахерская? – щебетала Эллина.

– А у гиены родились дети – вон, видишь? Какие хорошенькие, вот бы их погладить!

Вволю налюбовавшись своими любимчиками-зверями, набегавшись по парку, Эллина потянула отца в кафе, где подавали ее любимое мороженое – традиционный белый пломбир с шоколадом и вишенками.

Выпив чаю и немного посидев еще на кухне в раздумьях, Эллина вернулась в комнату, взглянула в окно. Короткий зимний день уступал место сумеркам – они опускались на землю вместе с крупными снежными хлопьями, медленно и неслышно падающими и укрывающими все вокруг.

«Дорогая мама! Я должна тебе сказать кое-что, – Эллина открыла наугад страницу дневника, – мне кажется, я влюбилась в Сережу, а он в меня. Как же плохо, что тебя нет рядом! Ты бы мне дала совет: целоваться мне с ним или нет. Потому что вчера он сказал, что любит меня и поцеловал в щеку, а я испугалась и убежала. Моя милая мамочка, где же ты сейчас, как не хватает мне тебя, мне столько нужно рассказать тебе! – в дневнике ведь трудно все описать…» – Эллина с нежностью вспомнила то ее детское чувство к Сереже. Но ярче всего она помнила ее сжимающую детское сердечко тоску по маме, по родной маме.

Когда Эллине было почти двенадцать, Никита Ильич как-то вечером пришел к ней в комнату и сам завел разговор о ее появлении на свет. Он рассказал ей все. И то, что не мог иметь отношений с женщиной, потому что – гей. Эллина, как показалось Никите Ильичу, почти не удивилась сказанному. Ее не удивило даже признание в его нетрадиционной ориентации. Возможно, Нина что-то успела ей рассказать, хотя Никита Ильич не разрешал: «Я сам обо всем расскажу Эллине, когда сочту нужным, тебе не стоит делать этого», – так было сказано сестре.

Эллина действительно знала почти все о своем рождении – о чем-то все-таки рассказала ей мама-Нина, что-то сама прочитала в интернете. Она не знала только одного: как выглядела мама, и она спросила об этом. Когда отец вспоминал зачитанное ему из карты донора: большие голубые глаза, чуть вздернутый нос, ямочки на щеках – и он, и Эллина вдруг поняли, что Эллина, должно быть, как две капли воды, похожа на мать.

«Да, так оно и есть, я ведь видела во сне свою маму, и она точь-в-точь такая, а еще у нее теплые руки и необыкновенный голос. Такой голос я узнала бы из тысячи других», – и вот именно в этот момент Эллина твердо решила, что будет искать свою маму, и чего бы ей это ни стоило – она найдет ее.

– Папа, родной мой, скажи, неужели я никогда не смогу увидеть маму? – тихо, почти шепотом, спросила Эллина.

– Как нам найти мою маму? – ее глаза наполнились слезами.

– Я ее сразу узнаю, она приходит ко мне во сне, и она такая, как ты рассказал, да она такая: и волосы у нее светлые и глаза голубые-голубые, я ее знаю! – Эллина, разрыдалась, обняв отца за шею, – папочка, давай найдем маму, папочка, родненький…

Никита Ильич едва смог выдержать эти слезы дочери, эти слова – в них было столько боли, столько детского горя.

Ради дочери Никита Ильич был готов на все. И, видя ее страдания, он решил разыскать ту женщину-донора. Он прекрасно понимал всю деликатность ситуации: даже если удастся найти эту женщину, вправе ли он тревожить ее? Захочет ли она общаться с ним? Вполне возможно, что спустя какое-то время и к ней пришло чувство раскаяния, и если это так, какова будет ее реакция? Если она захочет увидеть свою дочь, что дальше будет с этими родными друг другу людьми? Много вопросов крутилось в голове. Последнее время Никита Ильич стал плохо спать, осунулся и, как перешептывались сотрудники банка, – «сильно сдал».

Никита Ильич поручил заняться поиском своему помощнику – Виталию. Ему он мог доверить столь личное дело, зная его как надежного и проверенного человека.

– Понимаете, Никита Ильич, закрыли ту клинику еще семь лет назад. В архиве нет данных по вашему донору, видимо их действительно уничтожили, – садясь за стол против Никиты Ильича в его кабинете, начал докладывать первые результаты проделанной работы Виталий.

– Но, дело не безнадежное, – Виталий достал из портфеля папку, перелистал несколько страниц, остановил взгляд на одной из них.

– Вот, Савин Константин Семенович, администратор баз данных. Вот он, как раз-то, работал в этот период в клинике. Правда, за год до закрытия уволился, а еще через год эмигрировал в Израиль.

– Ну, так в Израиль – это же не на Марс, найди его, ты думаешь, у него сохранились какие-нибудь данные?

– Да, не сомневаюсь. Я вышел на администратора, что там работала, так она сказала, что этот Савин как-то проговорился на корпоративной вечеринке, что еще сделает состояние на секретной информации – и ведь как в воду глядел! – тут он осекся, увидев, как подернулось лицо Никиты Ильича.

– Ну, в общем, я уже озадачил людей в Израиле, сегодня-завтра дадут мне знать.

Никита Ильич тоже понимал, что хоть и было написано в том договоре, что после успешного оплодотворения яйцеклетки данные донора уничтожаются и восстановлению не подлежат – не верилось, что кто-нибудь не захочет сохранить эти данные – уж больно заманчива перспектива заработать. Так уж устроено общество: правила и законы, как будто для того и пишутся, чтобы их ловко обходить, да еще и зарабатывать на этом.

Елена часто вспоминала свой последний звонок в школе. В коротком коричневом платьице и белом фартуке она спешила к школьной сцене за похвальной грамотой, когда неожиданно подвернула ногу и уже готова была упасть посреди актового зала на виду у всех, как кто-то подхватил ее. Это был Игорь из параллельного класса. Он нравился Елене, но она редко когда даже говорила с ним, и вот теперь он держал ее, обхватив за талию, и их глаза встретились…

Елена и Игорь поженились, будучи на третьем курсе педагогического университета. Он учился на физкультурном факультете, она – на «литфаке».

Через год у них родилась дочь Иринка. Иринка росла маминой копией: такие же большущие голубые глаза, немного вздернутый носик и эти кокетливые ямочки на щеках. А ее светлые густые кудри сводили всех с ума. «Какая красивая девочка, прямо как на картинке!» – говорили прохожие, повстречавшись с нею на прогулке. После окончания университета Елена и Игорь поступили на работу в школу, однако Игорь, отработав год, оставил школу и устроился в пожарное депо: там платили раза в два больше, да и квартиру, хоть и ведомственную, но «дали» сразу. Иринка подрастала, Елена и Игорь мечтали о втором ребенке – уж очень хотел Игорь мальчика. «Надо строить свой дом, – сказал как-то Игорь, его уверенный тон говорил о том, что им все уже продумано и просчитано. – У нас должна быть большая семья». Для строительства дома было решено взять кредит в банке – благо зарплата Игоря позволяла. Так и сделали. И вот уже стены возведены, а вот появилась и крыша, затем окна, двери. Были размечены дорожки, разбиты газоны. Даже несколько фруктовых деревьев, зафиксированных свежими колышками, были высажены вдоль межи и радовали глаз. Елена с замиранием сердца думала, как хорошо им будет в своем доме, какие клумбы она обустроит, какие цветы посадит. Уже подбирались обои, шились шторы, присматривалась мебель. Только не суждено было сбыться мечтам. Случилась беда. Игорь, будучи заядлым рыбаком, поехал, как часто это бывало, на рыбалку с друзьями. И как уж он так неудачно приземлился, прыгнув с высокого берега, только сильно повредил ногу. Оказалось, нога сломана в нескольких местах, да еще и со смещением. И начались его скитания по врачам и больницам. Были и операции, и всевозможные процедуры, но из больницы он вышел инвалидом. Его нога так срослась, что стала теперь короче, и ходить он мог, только опираясь на палку. О работе в пожарном депо пришлось забыть, да и о любой с хорошей зарплатой тоже. Он устроился ночным сторожем в детский сад на совсем скудную зарплату. Но кредит банку нужно было как-то выплачивать. Елена уже не помнит, как ей тогда удавалось со своей учительской зарплаты, и лечить Игоря, и кормить семью, и платить банку.