Григорий Аркатов - Перпендикулярность

– Ты безбожен, ибо утверждаешь, что Солнце – камень, а Луна – земля.

– Анаксагора, стало быть, ты обвиняешь, друг мой Мелет, и так презираешь судей и считаешь их столь безграмотными, что думаешь, будто им неизвестно, что книги Анаксагора из Клазомен переполнены такими утверждениями? А молодые люди, оказывается, узнают это от меня, когда могут узнать то же самое, заплативши в орхестре самое большее драхму, и потом осмеять Сократа, если он станет приписывать себе эти мысли, к тому же еще такие нелепые!

Пытаясь спасти положение, Мелет стал ссылаться на демонизм, но тут же получил жесткий отпор:

– Если гениев я признаю, с чем ты согласен, а гении – это некие боги, то выходит: ты шутишь и предлагаешь загадку, утверждая, что я не признаю богов и в тоже время признаю их, потому что гениев-то я признаю. С другой стороны, если гении – это как бы побочные дети богов, от нимф или от кого-нибудь еще, как гласят предания, то какой же человек, признавая детей богов, не будет признавать самих богов?

Но демонизм Сократа – и это воодушевляло его обвинителей, питало энергию их возмущения – имел необычный, некий сугубо индивидуальный, личностный характер; он был неким внутренним богом и гением самого Сократа, лишь для него существовавшим и лишь ему вещавшим божественным внутренним голосом.

…Сиф жил двести пять лет и родил Еноса. По рождении Еноса Сиф жил семьсот семь лет и родил сынов и дочерей. Всех же дней Сифовых было девятьсот двенадцать лет; и он умер…

Степень свободы и автономии личности, требуемая его демоном, была чрезмерна для всех этих низкородных плебеев. Сократовский путь демонстрации мудрости бога сопровождался разоблачением суетной и ложной мудрости представителей афинского полиса, а внутренний голос личного бога-демона заглушал общеобязательные веления полиса своим членам.

– Сократ, ссылаясь на худшие места из знаменитых поэтов, учил неуважению к простому народу, преступлениям и тирании; Сократ настраивал юношей против их родителей, родственников и друзей, выставляя последних в глупом виде.

Обвинители не подкрепили свои суждения какими-либо конкретными доказательствами. Не выставили они и свидетелей. Упоминание имен Алкивиада и Крития, которых ко времени суда уже не было в живых, лишь подогревало страсти, но ничего не доказывало. Когда же юный Платон выразил желание выступить в качестве свидетеля защиты, последовал отказ.

– Я лишь вел беседу со всеми, кто задавал мне вопросы, кому нравилось вместе со мной разбирать различные вопросы или было просто забавно присутствовать на моих испытаниях чужой мудрости. Я не брался их улучшать, не обещал им никакой мудрости. И если кто из них становиться честнее или хуже, я по справедливости не могу за это держать ответ, потому что никого никогда не обещал учить и не учил. В моих беседах я всегда стремился только к Истине и добродетели.

…Енос жил сто девяносто лет и родил Каинана. По рождении Каинана Енос жил семьсот пятнадцать лет и родил сынов и дочерей. Всех же дней Еноса было девятьсот пять; и он умер…

Обвинители, возбуждая дело, рассчитывали, с одной стороны, испугать Сократа и заставить его замолчать, а с другой – дискредитировать его в глазах афинян, представив его мудрость и весь его образ жизни как богохульство и нарушение устоев полиса. Но Сократ, приняв брошенный вызов, заставил своих обвинителей, а заодно и близких им по духу судей, пойти до конца.

Занятая Сократом бескомпромиссная позиция, принципиальное отрицание вины по всем пунктам предъявленного обвинения, уверенное отстаивание своих взглядов и высокого смысла всей своей прежней жизни лишь подогревали направленные против него страсти и предрассудки.

– Вы хотите знать, почему я не добиваюсь снисхождения, не собираюсь слезно упрашивать и умолять вас внять моим мольбам, не взываю к вашей жалости, не привожу в суд плачущих детей, скорбящих родственников, друзей и знакомых?

– Да. Дай нам это!

– Судья поставлен не для того, чтобы миловать по произволу, но для того, чтобы творить суд по правде; и присягал он не в том, что будет миловать кого захочет, но в том, что будет судить по законам. Поэтому и нам не следует приучать вас нарушать присягу, и вам не следует к этому приучаться, иначе мы с вами можем одинаково впасть в нечестье.

– Твоя критика неуместна!

– Так же как и ваши обвинения.

– Так ты не признаёшь своей вины?

– Я – бедный человек, который, оставив собственные дела, заботился о добродетели сограждан и благе государства. Если же я должен по справедливости оценить свои заслуги, то вот к чему я присуждаю себя – к обеду в Пританее.

…Каинан жил сто семьдесят лет и родил Малелеила. По рождении Малелеила Каинан жил семьсот сорок лет и родил сынов и дочерей. Всех же дней Каинана было девятьсот десять лет; и он умер…

Судей сильно покоробило от сути заявления, и кто-то скромно простонал от изумления, а кто-то закричал:

– Гнать тебя нужно из Афин!

– Да что вы говорите?! Неужели без вас я никак не смогу определить свою судьбу?

– Тогда мы отправим тебя за решетку!

– Если бы вы не были так ничтожны, я бы, наверное, даже пожалел вас. Настолько безумны ваши речи, что я начинаю задумываться, каким образом вы попали в судьи… Ну, да ладно… Я же приемлю лишь один вариант приговора.

– И какой же, если не секрет?

– Всё мое скромное имущество оценивается примерно в пять мин, в связи с чем я считаю разумным штраф в одну мину серебра. Но поскольку мои друзья – Платон, Критон, Критобул, Аполлодор – просили меня назвать в качестве меры наказания штраф в 30 мин, я предлагаю эту меру наказания.

Суд ушел на совещание, но заранее было известно, чем закончатся судейские дебаты. Перевесом в 80 голосов Сократу был вынесен смертный приговор.

Сократ знал, что всё должно было закончиться именно так и никак иначе, однако почему-то до последних секунд в его душе теплилась наивная вера в то, что ружье всё-таки не выстрелит. И всё же это свершилось. Чувства Сократа были спутаны, казалось, он был смущен. Бедный философ, которому всегда в жизни не везло, внезапно сорвал банк. Да, Сократ добился своего, однако готов ли он был к этой победе?

В любом случае, отступать было слишком поздно.

…Малелеил жил сто шестьдесят пять лет и родил Иареда. По рождении Иареда Малелеил жил семьсот тридцать лет и родил сынов и дочерей. Всех же дней Малелеила было восемьсот девяносто пять лет; и он умер…

– Ни на суде, ни на войне, ни мне, ни кому другому не следует избегать смерти любыми способами без разбора. Избежать смерти не трудно, афиняне, а вот что гораздо труднее – это избежать испорченности: она настигает стремительнее смерти.