Татьяна Фадеева - Все к лучшему!

Дальше, в кабинете фильмотекарей за письменным столом что-то увлеченно читала Раиса Ивановна. Дама весьма зрелого возраста, ей наверняка уже было прилично за пятьдесят. Она небрежно взглянула на Виту и углубилась в чтение далее. Не увидела ничего интересного, наверное.

«Пожалуй, Раиса Ивановна – самый колоритный персонаж», – отметила про себя Вита, – «Как иногда пишут в старых романах: со следами былой, знойной красоты на лице».

Красоту, правда, сильно портили топорщившиеся на верхней губе редкие, но жесткие на вид, черные усы.

Позже, когда Вита уже «влилась» в коллектив, Раиса Ивановна, пребывая в хорошем настроении, пускалась в воспоминания о тревожной молодости, но вдруг спохватившись, замолкала в самых интересных местах своей бурной биографии. Прошлое ее было плотно окутано флером таинственности. Она выдавала себя то за армянку, то за еврейку, то за цыганку по мере надобности. Раису Ивановну отличали умение найти во всем выгоду и пылкий темперамент. Эмоциональную выразительность речи Раисы Ивановны усиливали частые включения ненормативной лексики. Владела она ею виртуозно и использовала удивительно метко и смешно. Не ругалась матом, а говорила на языке. Жила она с горячо любимой дочерью в превосходной трехкомнатной полногабаритной квартире в центре города. Тогда такие квартиры были наперечет. Обладала прекрасной, хорошо подобранной библиотекой.

Художественные книги тогда были в жутком дефиците. Причем, издалека советские книжные магазины казались битком набитыми книгами. Но при ближайшем рассмотрении вся эта «литература» была никому ненужным агитационным хламом. Кто покупал эту макулатуру? Тайна, покрытая мраком неизвестности. А классическая литература, фантастика, детективы, исторические романы на полках книжных магазинов не лежали, их покупали «из-под полы» втридорога. В этой сфере торговли, как, впрочем, и в других, правил бал его величество Черный рынок. В целях снижения книжного дефицита, конечно, принимались некоторые меры. Например, книги обменивали на макулатуру. Cоветские книголюбы, конечно, не ходили в книжный магазин с пачками старых газет под мышкой и не меняли их на тома Чехова, Толстого или Пушкина. Для приёма макулатуры существовали специальные приёмные пункты. Каждый гражданин мог сдать там любое количество макулатуры и получал талончики с надписью: «1 кг», «5 кг», «10 кг». С талончиками простой советский книголюб шел в книжный магазин, и там приобретал какую-нибудь дефицитную книгу. Только вот макулатуры где же наберешь столько, сколько требовалось, чтобы утолить книжный голод. Вита как-то собрала дома и сдала килограмма три старых подписных журналов. На них ей разрешили купить две книги: «Асканио» Александра Дюма и «Признания Мегрэ» Жоржа Сименона в скромных сереньких обложках.

Другой способ получения дефицитных книг – подписка. Советские книгочеи подписывались на какие-нибудь многотомные издания и потом в течение двух-трех лет их постепенно получали. У некоторых дома все шкафы были забиты БСЭ, МСЭ, ЖЗЛ и собраниями сочинений Пушкина, Гоголя, Лескова, Дюма, Стендаля и томами других вожделенных авторов. Были и такие «книголюбы», которые выбирали подписки по цвету. Корешки книг подбирались к интерьеру, в тон обоев или обивки мебели.

«Надо подписываться на собрание сочинений Толстого, обложки книг зеленого цвета идеально подойдут к портьерам», – как-то услышала Вита, стоя в очереди в книжном магазине. Такой вот эстетический пароксизм.

Но подписаться на вожделенные сборники было не просто. Для этого надо было стоять в очередях ночами. За подписками на собрания сочинений создавались километровые очереди. Отмечаться, в них приходилось по много раз. Надо было уметь ориентироваться, где, когда, в какое время и что дают. Вот тут-то на передний план выходили такие люди как Раиса Ивановна. Она знала все ходы и выходы, всех продавцов и завмагов в лицо, выстаивала ночные очереди, что-то на что-то обменивала, например Пушкина на Чехова, Дюма на Майн Рида. Естественно не безвозмездно. Раиса Ивановна на работе слыла очень начитанным человеком, на ее рабочем столе всегда лежал раскрытый томик. Правда Вите показалось, что книга была одна и та же и раскрыта всегда на одном и том же месте.

Фильмотека представляла собой крошечное государство, типа суверенного Ватикана. Здесь существовала своя собственная иерархия. Должность заведующей фильмотекой занимала Валя Батанова, но главной, неформальным лидером, несомненно, была Раиса Ивановна. Как известно, короля играет свита. Она же диктует и правила игры на своем поле. Совершенно нормальным считались «стук» начальству друг на друга, и безвкусное «перемывание косточек» той, что во время разговора отсутствовала. Каждая не любила всех остальных так же, как все остальные каждую. Просто так, без причины.

Да, еще имела место шестая сотрудница, монтажница Тамара, но ее Вита так никогда не увидела, сначала она была на больничном, а впоследствии умерла от рака, как поняла Вита из испуганного перешептывания коллег.

Серые трудовые будни скудно украшали разговоры о нехитрой еде, кто, что вчера готовил дома, о мужиках – козлах и о тряпках, которые каждая создавала, как могла, кто вязал, кто шил, иногда прямо на рабочем месте в свободное от нудных профессиональных обязанностей время.

Невероятно умелые люди жили тогда в Стране Советов. С самого детства все готовились многое делать своими руками. В школе на уроках труда девочки учились вязать, шить, варить. Мальчики привыкали держать в руках стамеску с рубанком, строили скамеечки и табуреты. В моде был образ «девушки с веслом», которая слона на скаку остановит и хобот ему оторвет и в горящую избу войдет с этим хоботом вместо брандсбойта. Ценились рукастые молодые люди, умеющие доставать, тащить в дом, ремонтировать все подряд.

Вечером по дороге с работы домой заходили в продуктовые магазины, где ищущий съестного взгляд неизменно натыкался на унылые батареи консервных банок с «Завтраком туриста». Хотелось бы посмотреть, как далеко ушагал несчастный турист, отведавший такого завтрака. Рядом с этим широко известным продуктовым советским брендом стояли пакеты с серыми макаронами, трехлитровые банки с березовым соком и несъедобными зелеными консервированными помидорами. Большая часть витрин с надписями «Молоко», «Мясо», «Колбасы», «Сыры» хронически пустовала. Легче было голову сломать, чем придумать, что бы такое вкусненькое приготовить на ужин из подсолнечного масла и картошки.

Приходилось, конечно, рассматривать красочно оформленные поваренные книги сталинского времени, сохранившиеся еще кое у кого, но рецепты были уже непонятными по причине отсутствия большей части ингредиентов.