Марина Семенова - Убить нельзя помиловать

Я хочу, чтобы он умер. Я хочу этого уже много лет. Я хочу этого так сильно и так часто, что один знакомый психотерапевт посоветовал написать об этом книгу. Видимо, он просто устал апеллировать к моему здравому смыслу, призывать к прощению и предлагать отпустить ситуацию. Потому что прощать я никого не собираюсь, а ситуацию отпущу только если, придя на кладбище, увижу на свежезакопанной могиле надпись – «Здесь покоится с миром»… А дальше – имя и фамилия моего бывшего мужа.

С миром?… С каким, к черту, миром! Здесь покоится с ненавистью, с моей безусловной ненавистью, от которой я смогу избавиться лишь закопав её вместе с ним, уложив рядышком в одну могилу.

А у вас? У вас никогда не возникало желания кого-нибудь убить? Ну, хотя бы раз в жизни? Нет, не так, чтобы в сердцах и во время ссоры, а много лет спустя, когда кажется, что всё уже давно улеглось, забылось, стёрлось, истлело, когда уже все сроки вышли? И в твоей жизни все хорошо, все сложилось с другим человеком, с более достойным… Да, не более, а в тысячу раз лучше! Но, все равно, время от времени на тебя накатывает яростная, ослепляющая волна ненависти. Так прошлое напоминает о себе. Да-да, твое прошлое периодически напоминает о себе. Потому что этот человек – он же не умер. И не купил билет на Марс, не улетел туда, чтобы вернуться через тысячу космических лет. Он даже не уехал в другую страну или, хотя бы, в другой город. Нет, он живёт рядом, на соседней улице и периодически подбрасывает сухие веточки в твой тлеющий костер незаживающих обид. Собственно говоря, из-за этих самых веточек – и тлеющий.

Это вошло в привычку не сразу. Поначалу ярость налетала вихрем, поднималась изнутри, не давая думать, видеть, дышать. Именно так – налетала и поднималась. Снаружи и изнутри. Казалось, что вселенная не просто пропиталась твоей ненавистью, набухла ею, насытилась, она из нее соткана. Будто ты, в одночасье, перезамесила её под себя. Вернее, не под себя, а под свое необъятное всепроникающее чувство ненависти, отравившее не только душу, сердце, печень и легкие, а – все вокруг. Вот как сильно я в ту пору ненавидела.

И тогда, чтобы не сойти с ума, чтобы просто не выгореть дотла, я стала каждый вечер перед сном придумывать своему обидчику страшную месть. Каждый вечер – новую мучительную смерть. Всенепременно – мучительную! Со временем это превратилось в своеобразный ритуал, стало моим успокоительным, таблеткой снотворного. Но, это лишь со временем, а тогда, в самый первый момент, я никак не могла успокоиться. Родившись в ответ на предательство, обретя плоть, наевшись досыта обиды и боли, моя ненависть росла и ширилась, а достигнув своего предела, все равно продолжала расти.

Уже потом, много позже, я поняла, что не меньше самой ненависти тебя убивают мысли о ее разрушительной силе и, упорно навязываемое всеми, чувство вины. Чувство вины за чувство ненависти. Везде пишут и говорят о том, что ненавидеть – это плохо, что ненависть, это – яд, который тебя же и разрушает, что нужно научиться отпускать, прощать и прочее бла-бла-бла. Они не понимают, что убивает тебя не ненависть, тебя убивает – неотомщенность, безнаказанность, несвершение акта возмездия. Справедливого возмездия.

Мною всегда не понималось – почему быть распоследней сволочью можно, а ненавидеть за это – нельзя? Почему, если человек сделал тебе плохо, ты не должна хотеть, чтобы ему тоже было плохо? Вместо этого, ты должна «простить и отпустить». С какого такого перепугу? И что за дурацкое слово «отпустить», если я никого не держу? Если это она, ненависть, держит меня, вцепившись в горло и не давая ни вдохнуть, ни выдохнуть. Я же её не звала, не приглашала, она пришла сама и поселилась в моём сердце, в моей душе, в моем теле. Поселилась и все там испаскудила.

И ведь хочется всего какой-то малости – закономерного торжества справедливости. Тебе хочется отмщения. Тебе хочется, чтобы твой бывший был наказан. Но, вместо этого ты узнаешь, что у него все хорошо и, рассматривая его фотки на ФБ, где он постит свои и жёнины телеса на всех пляжах мира, ты мечтаешь о том, чтобы его смыло волной с этого самого пляжа, чтобы солнце опалило его кожу, выжгло глаза, печень и селезёнку и чтобы, в конце концов, уничтожило жирное мерзкое, такое ненавистное тебе тело, превратив его в пепел, который его новая супруга привезет домой в баночке из-под арахиса.

Но, ты смотришь на фото и понимаешь, что не такой уж он и жирный. Наел, конечно, как и ты, пару килограмм за эти годы, но не так, чтобы критично. И тогда ты фантазируешь, представляя, что таки – наел. И тебе уже видится, как твой бывший не просто наел живот и бока, а разжирел до невозможности, до необъятных размеров, когда уже не то, чтобы на пляже раздеться, а вообще – ни сидеть, ни ходить, ни дышать. Да-да, не «дышать» – это главное! Больше всего на свете ты хочешь, чтобы он задохнулся, чтобы однажды он перестал дышать.

И однажды, в какой-то момент, ты вдруг понимаешь, что таки – да! Да, ты не идеальный человек! И ты больше не любишь всех людей на планете Земля. Более того, ты и не обязана их любить. Ты не обязана любить свою соседку с лицом цвета протухшего фарша, которая курит на лестничной площадке самые ядовитые в мире сигареты. Ты не обязана любить водителя маршрутки, врубившего во всю дурь пошловатые песни и уступать место бабушке, упершейся в твоё плечо с силой, равной давлению поршня паровой машины. И, как только ты перестаешь себе врать, как только разрешаешь себе быть недостаточно хорошей, как только ты позволяешь себе по-настоящему ненавидеть своего обидчика каждым миллиметром своего тела, мозга и сердца, как только ты отпускаешь свою ненависть на волю, в свободный полет, в открытое плавание, и говоришь себе – да, я плохая, да, я ненавижу своего бывшего всеми клеточками своей раскромсанной болью, изъеденной обидой, опаленной жаждой отмщения души – тебе становится легче. Тебе становится всё равно. То есть совсем. То есть абсолютно.

Оказывается, все эти годы ты не так уж сильно хотела убить своего бывшего, как жаждала торжества справедливости. Ведь нельзя, чтобы зло оставалось безнаказанным, нельзя просто так взять и обидеть хорошего человека. А плохого? А плохого можно? В отношения плохих не надо вмешиваться, плохие сами разберутся. Плохие имеют право валтузить и убивать друг друга. Ну, не в смысле по закону, а в смысле чистоты жанра. Писатели, сценаристы и режиссёры очень хорошо про это знают, они и сюжеты своих книг и фильмов про победу добра над злом на этом выстраивают. Помните, в самом начале такого кино доброго-предоброго главного героя непременно незаслуженно бьют? Его бьют, а он не может ответить своим обидчикам. Почему не может? Ну, по разным причинам. По причине: