Юлия Олейникова - Сказки для женщин

– Кушай и не огорчайся, ты особая, такие здесь редкость. Вот они и ходят. Люди на Корсике дружные, веселые, хочу, чтобы ты уехала домой, поняв это.

Мы едем в аэропорт, а вот и те поля, через которые я должна была бежать прямо на взлетную полосу.

– Филипп, держи меня за руку, а лучше привяжи меня к себе.

Смеется, ласково кивает головой.

В аэропорту нас встречают, приветствуют:

– Кто это, твой цветок?

– Это моя гостья из Сибири. (Какой-то пилот начинает рычать, как медведь. Да, у нас по улицам и такие ходят, как выпьют.)

Мой друг разговаривает, уточняет, обсуждает и крепко держит меня за руку, а позади в нескольких шагах… ко мне направляется он, мой враг!

– Машер, вернись.

Протягивает ко мне руку и холодно, мертвецки тихо, чтобы не спугнуть, притрагивается к моей руке.

– Помогите!!! – закричала я.

Сурово, сильно, властно Филипп посмотрел на этого трясущегося, жалкого человека. Ничего ему не сказав, отвел меня в сторону.

Мы уже в машине. Вокруг все дышит морем, дикой природой. Одна рука согрета теплыми большими ладонями, а на другой – красное ровное пятно, как ожог. Странно и страшно: неужели он меня так схватил или это его ненависть так сильна, что прожгла мою кожу? Злодей!

Пастух, перегоняющий стадо через дорогу, приветствует нас. Песня Корсики сочно, как гамма, переходит в звуки волн, бьющихся о берег, эхом отзывается в горах и переливами отражается в кассетной записи.

Пляж. Все здороваются, задают те же вопросы. Филипп стоит впереди, загораживая меня ото всех и не давая смутить. Мозоль дала о себе знать, больно. Степенно берет меня на руки, а я, как в колыбельке, и, как рыбку, выпускает меня на волю.

– Плыви. Опа!

Парк. Вечерний ужин.

– Выбирай, что ты будешь?

Удары, толчки еще вибрируют в моем теле, отдаваясь в сознании. Музыка заиграла громко, танцевально. Люди, смеясь, кружились, менялись местами, хлопая в ладоши, отбивая в такт каблуками. Я была вместе с ними, они приняли меня. Но не все. За стойкой бара – мулатка, крепкая, коренастая, смотрит на меня недобрым взглядом. Филипп спокойно гладит ее по руке и уходит в глубь танцующих людей. Ах вот оно что. Да нет же, это ошибка, я ей все объясню. Проникновенно улыбаясь, начинаю: «…Я на пути домой, там мое счастье, а здесь я по своей вине». Взгляд корсиканской дамочки смягчился. Угощает меня напитком, жму ее руку и очень убедительно смеюсь.

Полночь. Охранник поднимает шлагбаум на выезде и подмигивает, желая сладкой ночи с красоткой. Мой спутник качает головой, как бы укоряя его, смотрит на меня с выражением неловкости и рассеянности, как бы и сам не знал и не ведал, и, вообще, забыл, что такие бывают на острове, где живут лишь щедрые и добрые.

Хозяйка встретила меня не очень дружелюбно. Поднимаемся вверх по лестнице в комнату. Музыка, диски, кассеты, кубки, медали, фотография на стене, а вот Филипп – красивый, стройный в команде футболистов, окруженный высокими, статными игроками. Вот почему его знают многие местные жители, а на этой фотографии – с девушкой, на ноге язв нет, и тело не обезображено этой ужасной полнотой. Что произошло?

– Раньше я играл в корсиканской футбольной команде. Был вратарем, потом получил травму колена. Начал полнеть… язвы. Врачи хорошие – это проблема здесь… Сейчас работаю в аэропорту грузчиком, у нас своя земля, на которой работники выращивают виноград. У меня много друзей.

– Почему столько птиц?

– Это мамины питомцы, каждое утро она разбрасывает корм по всему саду. Спи, я не обижу тебя.

Отдельная комната, постельного белья нет: наверное, мамочка сердится. Утром в доме появилась женщина, сестра Филиппа, которая демонстративно махала руками, указывая на меня, предостерегая.

– Все сложно. У него приглашение, и он несет за тебя полную ответственность. Все будет хорошо. Нам нужно собираться.

Мы в аэропорту, скоро мой вылет, Филипп крепко держит меня за руку, осознавая важность победы. Билеты переоформлены.

– Ты можешь лететь, иди. Я выйду к самолету проводить тебя.

Скоро посадка, а за стеклом – ужас! – бегает эта злыдня и тычет в лицо полицейскому какой-то бумагой. Вежливо дама в форме приглашает меня пройти с ней «для выяснения определенных обстоятельств».

– А самолет, вы что, забыли, я же гостья Филиппа, я лечу домой, где тот дядька, который рычал медведем?

Полицейская комната. Человек в форме задает мне вопросы:

– У Вас есть от него «презенты» (послышалось мне)?

– Нет, я ничего не брала, вот посмотрите! – суетно начинаю доставать из сумки свои вещи: брюки, молитвослов, купальник, косметичку, ах вот, помада, он мне ее подарил, мне не нужна – возьмите.

– Да нет же, – извиняется полицейский, – не «презент», а «приглашение», – на ломаном русском уточняет он.

– Что? Какое приглашение? Да он фашист, смотрите, – показываю вся в слезах ожог на руке, – он меня пытал, да… Ну что же сказать?! – Мама, да, моя мама будет обращаться в Интерпол! – в конце концов сообразила я.

Сколько времени? Самолет должен уже взлететь, но меня ждут. Только на Корсике это возможно – на этом окруженном со всех сторон водой маленьком островке. Филипп, уставший, ждет меня. Эх, жаль, что я не увидела весь этот сказочный остров.

Поднимаюсь по трапу самолета. Вот так бывает. Жизнь женщины: мечты, одиночество, глупость, испытание, спасение… И все?!

Я должна красиво завершить этот эпизод моей жизни.

– Прощай, Корсика! – крикнула я, стоя на трапе самолета, подняв демонстративно руку, упиваясь своим спасением. Чего-то еще не хватает для полной концовки. Ах да!

– Филипп! Я люблю тебя!

Еще бы крикнуть что-нибудь, но, по-моему, и так переборщила, да и ладно. Смех и наслаждение, благодарность – все было на моем загоревшем лице, когда я увидела сосредоточенных, ждущих меня пассажиров. Ну, полетели. Ух!

И тут, вот так запросто, как на блюдечке внизу, весь, как и просила, силуэт острова, знакомый по сувенирным открыткам, прощался со мной, исполняя мое последнее на его земле желание: смотри, ты хотела увидеть весь остров. Прощай!

Дама, сидящая рядом, с любопытством оглядывала меня. Желает начать разговор, а мне сейчас только и болтать обо всем, что со мной произошло, о том, как спасение было вымолено и пришло, как хотелось, как просилось. Что есть нечто, охраняющее нас особенно, когда мы об этом сильно просим. О родителях, которые ждут меня, о сыне, которого чуть не оставила на всю жизнь. Ну что, поговорим? О том, что люди разные… и чистота в доме – это не показатель гостеприимства, а сломанные качели, заброшенный сад, весь в пении птиц, – это не основание осуждать и сравнивать. Это жизнь! Ее любить нужно, а значит – ценить то, что есть. Понять, что все нужное рядом, а важное – впереди. Приятно познакомиться…