ЮРИЙ МИХАЙЛОВ - В ожидании августа

Сергей подходит к столу. Полярники смотрят на его пропорциональную, ладно скроенную фигуру: ни капли жира, ровные мышцы на груди и животе, мощные ноги с разработанными икрами. На руках мышцы чуть захирели, отвисли, но, видимо, несколько лет назад они знали хорошие нагрузки. Для чиновьего люда – это нетипично.

– Сергей, мне надо в Москву… Жена приболела, то да се… Жора все знает, мы с ним все обсудили по тебе…

– Да, я понимаю, Иван Васильевич… Надо, значит, надо…

– Ничего не обещаю, но я постараюсь найти выход на твою семью, чтобы передать им весточку от тебя.

– Спасибо… За все спасибо. Я понимаю, что уже, наверное, сидел бы в тюрьме, вместе со своим шефом… Но я отказываюсь понимать, за что… Хотя это тема отдельная. Не сейчас. Надо понять: кто пришел и куда, кто кем стал, и кто сохранился, несмотря ни на что… Вы меня понимаете?

– Сергей, постарайся меньше забивать голову, – довольно резко сказал Иван Васильевич. – Для твоей же пользы. И помни о сердце. Вот список лекарств, твой доктор все расписал, как, когда и поскольку таблеток принимать. На коринфар нажимай осторожно, я его тоже принимаю, зараза еще та…

И чтобы как-то загладить повышенный тон, полярник добавил:

– Георгий Александрович мне расскажет о твоем поведении, особенно с медперсоналом женского пола…

Потом они стали одеваться, было уже не до чая. Вышли из бани, стоящей в углу большого дачного участка, заросшего крупными соснами и елями. Ни грядок, ни цветов не было видно: сплошная лужайка с не подстриженной тимофеевкой, выросшей кое-где до колен. И огромные деревья, сохранившие прелесть девственного леса. Дом стоял на противоположной стороне от бани, двухэтажный, просторный, с окнами, практически, по периметру всего деревянного чудовища.

– Чувствуешь, Собакевичем пахнет? – Спросил Георгий Александрович. – Но мне нравится такой простор, такой вологодский сруб, такое количество воздуха. Я так намучился в летчицких кабинках самолетов, что сам нарисовал эскиз дома. И жене нравится. Вот скоро приедет от внуков из города, познакомлю вас.

Черный «ЗИМ» – ветеран отечественного автомобилестроения – не стал заезжать во двор дачи, разместился прямо у массивных ворот, обитых кованым железом. Сергей со стороны наблюдал за друзьями – ветеранами, по всему выходило, что за старшего здесь был рядовой ВС Иван Васильевич. Он мог ворчать на маршала, даже покрикивать, но глаза его были теплыми, дружескими. Их пикировки напоминали разговор двух братьев, которые за длинную жизнь узнали друг о друга все: и хорошее, и плохое.

– Это Саше, – маршал протянул большой пакет, почти доверху набитый какими-то продуктами, – поцелуй ее от меня…

– Ты заразен буржуазными пережитками. Не хватало, чтобы и моя жена переняла через поцелуй твои куркулевские замашки…

– Звони мне, но помни о секретности…

– Я буду азбукой Морзе передавать тебе сообщения…

– Ха-ха-ха-а… Господи, как дети, не к добру… Давай прощаться…

Они обнялись: высокий стройный маршал и коренастый полярник. Два друга, прожившие вместе 50 лет.

– Я боюсь за него, – тихо сказал Иван Васильевич в ухо маршалу.

– Я тоже. Я отправлю его по нашим каналам во Вьетнам. Или лучше на Кубу… Точно, на Кубу. Там не пропадет, будет выпускать на военбазе газету…

"ЗИМ" умчался, шурша широкими шинами. Сергей сказал, что он чуточку подышит, осмотрит участок и зайдет в дом. Маршал стал говорить, как он заваривает чай.

– Впрочем, соловья баснями… Пойду исполнять. Тебе настойки или наливочки?

– Наливки. А чай, если есть, с лимоном.

– Все есть… Не задерживайся, будем говорить о командировке… Тайной миссии…

Сергей уже шел к двум стройным корабельным соснам, стоявшим отдельно от других посадок. На высоте 7-8 метров на стволы были надеты широкие резиновые жгуты из-под протекторов, скрепленные мощными болтами. На них накинуты длинные цепи, которые спускались почти до земли. На цепи положены толстые короткие доски, закрепленные снизу замками. «Для детей прилажены по высоте, низковато для взрослого человека, – подумал он. – Вот бы сюда младшего сына. Да и старший бы не отказался покачаться. Здорово можно полетать».

Он все время думал о детях, о жене. Знал, что соседи по даче не дадут их в обиду. Но так было до его ухода из больницы. А сейчас он кто? «Преступник в бегах, – думал Сергей, – и власть начнет терзать семью: она не может не знать, где скрывается глава семейства. Надо, наверное, заканчивать эксперимент с беготней. Придти домой, повидаться с семьей и дождаться следователей… Да, но придут не следователи, а мордовороты, группа захвата. Переломают кости, потом спишут на сопротивление властям. Они рассчитаются и за побег, и за ту нервотрепку, которую я им устроил… Нет, надо подождать весточки от Ивана Васильевича. Вдруг ему удастся связаться с семьей? Вдруг обо мне все забыли? Кому я нужен, винтик, болтик, шуруп, гайка…»

Сергей машинально сел на доски, попробовал поджать ноги вниз и вбок, и качели отреагировали, пошли вперед, отклонились назад, снова вперед…

Вот он уже летает выше елочек, молодых березок, обрамляющих дорожку, ведущую к бане. Он ритмично, в такт движения качелей, отбивает фразы: «Надо жить… Надо очень стараться выжить… Ради семьи, ради детей, памяти товарищей, оказавшихся в тюрьме. Надо рассказать правду обо всем произошедшем … Надо ждать… Надо научиться умению ждать…»

Он чувствует прелесть полёта, свободы, ощущает биение сильного здорового сердца…

Глава-6.

Фаворит любил сосиски в натуральной оболочке. Он поедал их в большом количестве с ядреной горчицей, не очищая от кишок, в которые они заворачивались. Бунгало пахло пряностями и вареным мясным фаршем. Второй этаж, на котором Фаворит расположился, продувал бриз с морского залива, а прохлады добавляли мощные кондиционеры, установленные в нишах деревянного пола.

– Евгения Палыча помнишь? Жив – здоров… Вышел по амнистии. Живет тихо, словно мышка. А ты как здесь? О тебе перед моей поездкой сюда сказал советник посла Володя Кастро. Он что, действительно, сын Фиделя? И как ты с ним познакомился?

В дверь постучали, через секундную паузу зашел официант с подносом в руках, на котором возвышалась бутылка кубинского рома, расположились высокие граненые стаканы, ломтики ананасов, бананы, розовые кусочки экзотического плода с местным названием «фрутобомба». В железном ящичке хранился колотый лед. Официант быстро заговорил по-испански:

– Сеньоры, вот заказ… Мне надо убрать со стола… Где очистки после сосисок? Где шкурки?

– Большое спасибо, – по-испански сказал сосед Фаворита по столу, – очисток не будет… Разольем мы сами, вы – свободны…

Официант собрался уходить, но все еще машинально продолжал искать шкурки от сосисок, оглядывал пол, диван, третье, стоящее свободным, плетеное кресло.