Юрий Погорельский - Бойцы окраин Москвы. Рок-н-ролл от заката до восхода

И, как-то раз, в середине августа, после непонятно как пережитого месяца, Димке позвонил Слава. Попросил прощения. Димке, если честно, с ребятами немного прискучило. Надоело столько пить, играть в преферанс и в покер. Тем более, что спортом в такой обстановке не позанимаешься. Да и Алинка начинала раздражать.

– Прости, брат. – Дима налил себе выпить.

– И ты меня. Мне до сих пор совестно. Ты занимался? – По голосу было слышно, что Славка то ли чуть-чуть трезв, то ли в дупель пьян.

– Чем?!

– Блин, нашим общим делом!

– Нет. А когда? Ты поживи тут, брат! Это полный аут. Всё, Слав! Я еду домой!

– Давай, дружище! Нам есть о чём поговорить. Тем более, что ты две встречи Клуба пропустил!

Гудки. Димка положил трубку. Натянул безрукавку, казаки, пару цепей. Одна на шее, другая с ключами в кармане, почти до колена свисает. Вышел из подъезда, наткнулся на Алину и Никиту Малыша.

– Ты куда? – Спросила Алинка, прикуривая.

В глазах промелькнула тоска. Алинка полюбила Димку, но ему на неё было всё равно. Он твёрдо решил, что бабы – его слабость. А у бойца окраин не должно быть слабых мест.

– Домой, подруга. Мы со Славкой помирились. Спасибо за всё, конечно. За гостеприимство рассчитаюсь потом, как-нибудь.

– Ты чё, сдурел?! – Малыш ни с того ни с сего начал почти гроулингом орать на весь двор. – Какие, твою мать, деньги?! Дима, ты наш брат! И ты коммунист! Эта точка принадлежит нам всем в равной степени! Филипп только работает, и скидывает в общий котёл, потому что он социалист! И мы, заодно, если разживёмся чем-нибудь! Давай, брат, до скорого свидания! Не забывай нас!!!

И по-братски обнял Димку. Он же чуть не прослезился от такого обращения. Пообещав через некоторое время снова заглянуть, Дима направился к метро. Сел в вагон и снова уснул.

Боец поставил на место агрессивных подростков

Апрель. Славка немного оправился от болезни. Эксперименты с душем решил прекратить. Димка продолжал. Уже не чувствовал ни жар ни холод. Мог уже в любую погоду ходить в своей потёртой, в нескольких местах прожжённой кожаной безрукавке. Что и практиковал. В начале апреля народ ещё в тёплых зимних куртках ходит, а Димка уже в безрукавке на голый накаченный торс. Когда шёл по улице, из прохожих кто у виска покрутит, кто крестится, кто матерится. Иные подходили и начинали его учить жизни. Димка даже не останавливался. Перед выходом из дома заряжал плеер, надевал большие мониторные наушники и не слышал ничего, кроме музыки. Димка не видит смысла ходить по улице без наушников. Слушать людей? Звуки улиц? Нафига?! Когда его какой-нибудь прохожий начинал жизни учить, Димка даже наушники не снимал. Человек что-то говорит, Дима видит, как тот губами шевелит. Дёрнет плечом и идёт дальше. Да, это неуважение. А за что прохожих уважать? За что уважать эту серую массу? Нет протеста, нет драйва рок-н-ролла. Нет рок-н-ролла в серой массе. А для Димки рок-н-ролл – как воздух.

Один раз Димка сидел на остановке, автобус ждал. Поздним вечером дело было. Прохладно немного, плюс пять где-то. А Димка в рваных штанах, камелотах по колено и неизменной безрукавке. В тот день он нарисовал акрилом на спине безрукавки «Black metall», и в плечи шипы вбил, сантиметров в пять, чтобы кто ни попадя не облокачивался на него в метро.

Откуда-то сбоку появившись, на остановке припарковалась пара пацанов. В спортивных штанах, пуховиках, шапках 228, надетых только на макушку. Как держались на башке при встречном ветре – загадка. Сквозь собственные наушники Димка услышал какой-то примитивный бит. По сравнению с блэк-металлом, что играл в ушах, бит казался фигнёй. Приспустил наушники. Пацаны бросали косые взгляды на Диму. Дима пожал плечами и закурил. Бит пацанов усилился. Такой примитив раздражает.

– Эй, пацаны!

– Чё тебе? – пацаны нервно оскалились. Один показательно сплюнул.

– Что играет?!

– Витя Ака – 47!

– Ну-ка, поди-ка сюда, – пацаны насторожились. Дима это заметил. – Да не бойся, не обижу.

Пацан подошёл. Его друган остался стоять на месте. Только экстремальные ситуации показывают, чего стоят друзья.

– Ты в Бога веришь? – Димка гневно сверлил глазами пацана. Пацан совсем – лет четырнадцать-пятнадцать, вряд ли больше. И изо рта водкой несёт.

– Да, верю. Тебе-то какое дело?! – мальчик повысил голос, пытаясь Диму на понте поймать. Мал ещё.

– Ты меня на голос не бери, школота. У тебя ещё молоко на губах не обсохло. Как думаешь, Бог может ошибиться?

– Не знаю. А что?!

– Бог дал тебе рок-н-ролл, парень. А ты стоишь здесь, и слушаешь всякое говно.

Пацан хлопнул глазами. Подъехал автобус. Димка водиле рукой махнул, типа подожди. Хлопнул по плечу пацана и сказал следующее:

– Послушай рок-н-ролл, пока не поздно. А с чего начать, спроси лучше у родителей. Они и так из поколения отцов. Панк-рок! – заорал Дима и прыгнул в автобус. Пацаны так и остались стоять, непонимающие происходящего.

– Эй, парень, приехали!

– Где я? – Димка и не заметил, что наушники с головы сползи.

– Бульвар Дмитрия Донского.

– А, спасибо.

Дима потянулся, надел наушники и вышел из вагона. Под металл доехал до дома. Димка в безрукавке на голый торс. Только в казаках немного жарко, но это пофиг. Вечерело. Солнце медленно пикирует за край. Когда вошёл в подъезд, в наушниках заиграл Высоцкий. Поднялся на этаж. Дверь хаты нараспашку. Димка спустил наушники, ступая как можно тише, на мысках двинулся к двери, но чья-то рука его тормознула. Димка резко развернулся, сжимая кулаки. Скрипнули перчатки. На него смотрит невидящим мутным пьяным взглядом Славка. С голым торсом, в спортивных штанах и босиком. Во рту дымится фильтр красной Явы, в руке наполовину налитая пивная кружка. В кружке, как определил Дима, булькала водка. Славка, бедный, зарос совсем. Сальные, вонючие, когда-то светлые волосы, перегар, разросшаяся в разные стороны рыжая щетина. И весь трясётся. Димка отобрал у него кружку и хлебнул.

– Куда ты, э?!

Славка пытался дотянуться до кружки, но с пьяных глаз не рассчитал правильно расстояние, и растянулся во весь рост в ногах Димы. Тут же раздался протяжный храп. Дима-то, сколько всего повидал, и то присвистнул от удивления и врос в грязную плитку. Открылась соседская дверь. Сосед, который старался обходить стороной бойцов, сам на месте застыл. Конечно, встанешь тут, когда о парнях чуть ли не легенды рассказывают, какие они спортивные, правильные, культурные. И видишь этих парней тихим августовским вечером, один из которых пьяный храпит около лифта, а второй с полулитром водки в пивной кружке, и сам стоит, глазами хлопает, словно пыльным мешком ударенный.

– Чё стряслось? – сосед прикурил.

– Вован, дружище, помоги его в хату занести.